— Не уверен. Для нас-то, может, и лучшая, но не для него самого, — Хаяши кривится и в очередной раз затягивается. — Знал бы ты, как ему от наших старых фанатов в интернете влетало… Как он это вытерпел, просто не представляю.

Йошики знает, что Тоши не особенно шерстит инстаграмные профили коллег по группе, поэтому не удивляется, когда видит, как он вскидывает брови.

— За что влетало? — в голосе звучит неприкрытое изумление.

— За то, что он не Хиде. Разве не понятно?

Йошики кривится и тушит сигарету в стеклянной пепельнице. Повернувшись к Тошимицу, Хаяши медленно запускает руку в тщательно уложенные золотисто-рыжие волосы.

— Странные претензии, — оценивает Тоши, поправив очки средним пальцем.

— Ещё какие, — Йошики фыркает. — Чёрт побери. Ну как вот этим фанатам объяснить, что я не могу поднять Хиде из могилы? Я сам бы хотел его вернуть, очень, и ни за что бы не променял его на другого гитариста. Я делаю всё, что могу, но я, блять, не маг, я не всемогущ!

— Эй! Не матерись! — Деяма легонько хлопает его по руке.

— Плевать, у меня просто слов других нет, — рявкает Хаяши и тянется за новой сигаретой. — Я рад, что у нас есть такие преданные поклонники, но они не хотят понимать, что времена меняются, обстоятельства тоже, надо привыкать к этому. Хочешь ли знать, я тоже считаю, что Суги идеальный вариант. И… Мне просто хреново от мысли о том, какой я ящик Пандоры открыл тем, что взял его к нам.

— Думаю, он всё понимает, Йошики. Иначе давно бы ушёл, — ободряюще говорит Тоши. И вдруг, спустив на кончик носа очки, щурится. — Хотя… Может, он всё ещё с нами из-за чего-то другого?

Йошики вскидывает брови.

— Ты о чём, прости?

— О тебе, — заговорщицки тянет Тоши, наклонившись к нему поближе. Йошики видит весёлый блеск в его глазах и передёргивается. — Неужели ты не замечаешь, как он на тебя смотрит?

— Нет, не замечаю, — отрезает Хаяши. — Извини, я разучился понимать твои намёки.

— А очень зря. Он и вправду с тебя глаз не сводит. Нравишься ты ему, Йошики.

— Кончай, Тоши. Я не отрицаю, что я бисексуал, — Йошики хмурится, — но меня отношения с мужчинами не особо привлекают. И Суги тоже, думается, не гей. У него жена бывшая и взрослая дочь от этого брака есть, ты забыл?

Деяма качает головой.

— Как будто это может каким-то образом помешать. И кстати, я бы на твоём месте не говорил так уверенно. Уж извини, но, по-моему, только ты сам и не хотел замечать, что между тобой и Хиде было что-то куда более нежное и трепетное, чем дружба.

Хаяши наливается синевой и хватается за его запястье; сжимает его до боли, и Тоши кривит губы.

— Не смей говорить такое про него, Тоши, — раскосые глаза злобно сверкают. — Я тебе не позволю. У нас ничего не было. Хиде мне как брат, и только. Ясно?

— Вот, даже сейчас отрицаешь. И если это неправда, то чего ты так завёлся, Йошики? — Тошимицу улыбается и, вырвав руку из его захвата, приподнимает обе ладони примирительно. — Ну всё, всё, успокойся. Я же не в плохом смысле это говорю.

Йошики медленно отстраняется, чувствуя, как горячая краска отливает от лица. А и вправду, чего это он так рассердился? Знает ведь Тоши и весь этот его юморок. Но Хаяши не хочет допускать ни малейшей вероятности того, что на обожаемого Хиде упадёт тень.

— Суги и сейчас на тебя смотрит, — фыркает Тоши, вытягивая шею и заглядывая ему за спину. — У него аж глаза светятся. Присмотрелся бы ты к нему. Кто знает, может, он бы скрасил тебе твоё одиночество.

— Тоши, заткнись. А то у меня уже руки чешутся тебя треснуть.

Йошики раздражённо тянется за очередной сигаретой. И вот что у окружающих за манера — пытаться так и этак устроить его личную жизнь? Такое ощущение, что для людей состоятельный одинокий мужчина просто как красная тряпка для быка. Йошики и одному хорошо. Тем более что он не один, его окружают друзья, родные, группа, которую он по-прежнему считает семьёй, множество нотных листов. Хаяши совершенно не готов пускать в этот свой тихий устоявшийся мир кого-то ещё только ради регулярного секса и разговоров по душам.

После окончания съёмок в зале они впятером покидают павильон. Дальше по плану необходимо отснять часть материала на крыше высотного здания, куда следует подняться на лифте. Йошики прячет руки в карманах белого пиджака и слегка ёжится.

— Нервничаешь?

Ясухиро оказывается рядом с ним и ободряюще кладёт на плечо руку. Хаяши, всё ещё раздражённый, едва не сбрасывает его ладонь и с трудом выдавливает кривую улыбку.

— Нет, что за глупости. Я просто немного высоты побаиваюсь, вот и всё. Ничего смертельного.

— Я тоже, — честно признаётся Сугихара и щурится. — Но это ведь необходимо, да?

— Иногда приходится переступать через свои страхи в угоду зрелищности. Ты ведь это понимаешь? — Йошики слегка дёргает плечом.

— Конечно.

Ясухиро беспечно улыбается, а Йошики невольно отмечает, что Тоши прав, глаза у него и впрямь светятся. Причём каким-то очень нехорошим, жутковатым сиянием, проглядывающимся под тёмными радужками. И на контрасте с почти нежной улыбкой этот свет кажется ещё более страшным.

Вдвоём они заходят в лифт, и Хаяши нажимает на кнопку, отвечающую за закрытие дверей. Слегка вздыхает и расслабляет ноющую спину. Устал. Вроде кажется, что в этих съёмках нет ничего сложного, но на деле они очень выматывают. Зеркальная кабина, тихо поскрипывая, едет вверх. Ясухиро сзади прислоняется к стене, а Йошики опирается на поручень. Они молчат. Говорить пока что попросту не о чем.

Вдруг свет лампы под потолком начинает слегка мигать, а в какой-то момент лифт резко дёргается и замирает на одном месте. Йошики от толчка не удерживается на ногах и в ту же секунду падает на что-то мягкое; крепкие руки подхватывают его и спасают от близкого знакомства с полом. Лампы вновь гаснут.

— П-прости… — сдавленно шепчет он, уцепившись за костлявые плечи и выпрямившись.

— Ничего, — слышится прямо над ухом. — Ты не ушибся?

— Всё в порядке. Спасибо, что поймал, — Йошики близоруко щурится, отстранившись от него и пытаясь увидеть что-то во мраке. — Что… Что случилось?

Полнейшая темнота. Такая, что, кажется, её вполне рукой можно потрогать, вытяни пальцы — и они упрутся во что-то пружинящее, как резина.

— Перебои с электричеством, наверное, — констатирует Сугихара. — Вон, даже кнопки на панели не светятся… Ерунда, здесь это случается. Сейчас питание восстановится.

Свет опять моргает, между вспышками проходят буквально доли секунд; и именно в этот короткий момент Хаяши вдруг чувствует зарывшиеся в его волосы холодные пальцы. По шее огнём разливается резкая боль, словно в неё воткнули что-то острое.

— Ай!

Ещё секунда, лампы ярко вспыхивают, и Йошики испуганно оборачивается. Ясухиро, всё ещё маячащий возле стены, вскидывает брови:

— Ты чего? Темноты испугался?

Йошики только ресницами хлопает. Нет, он не успел бы так быстро вернуться на своё место. Но шея болит по-настоящему, ноет.

— Меня кто-то укусил! — выпаливает он, нащупывая жгучие точки и придавливая их пальцами.

— Укусил? — растерянно спрашивает Сугихара. — Ты о чём, Йошики? Сейчас ноябрь, все жалящие насекомые давно спят…

Хаяши растерянно трёт подушечками отчаянно ноющее место между шеей и плечом, задевает ими шёлковую ленту.

— Что, правда так больно? Ну-ка, — Ясухиро подходит к нему и тянется к шее, — дай посмотрю, кто тебя там укусил. Где болит?

Йошики шарахается от него в сторону, как от больного чумой, и живо прикладывает ладонь к коже.

— Нигде! Ты прав, наверное, я просто неудачно головой двинул, вот и всё. У меня бывает такое, позвонки защемляет. Уже прошло.

Пауза. Сугихара смотрит на него своими тёмными непроницаемыми глазами, и Йошики от этого взгляда более чем не по себе.

— Йошики, — тихо тянет Ясухиро наконец, — ты меня боишься?

Хаяши растерянно хлопает ресницами.

— Нет, с чего ты взял? — голос дрожит и звучит крайне неубедительно. Да, Йошики его боится. Он всем нутром чувствует, что попал в опасную ситуацию.