— Наверное, это было так больно… — Сугихара вскидывает брови, и Йошики кусает губу. — Делать их…

— Первый раз больно. А когда делаешь уже вторую тату, третью, четвёртую… То привыкаешь. Думаешь лишь о том, что получится. И даже ловишь от этого кайф.

— У тебя странные понятия о кайфе…

Йошики нервно сглатывает и несмело гладит его плечо ладонью, вверх, к шее.

— Нет, куколка, это у тебя они очень скучные, — возражает ему Ясухиро. И ухмыляется краем рта. — Я просто обязан научить тебя всяким прелестям взрослых развлечений.

— Кончай говорить так, будто я ребёнок!

— А на деле ты кто? Ребёнок и есть. С разрешением на выпивку.

Ясухиро перехватывает его руку, поцеловав кончики пальцев, и опять наклоняется. Йошики успевает запрокинуть вверх голову, чтобы он не впился в и так уже болящие губы. Впрочем, похоже, что шея ему нравится не меньше. Придерживая Хаяши за волосы, Сугихара обцеловывает кожу, языком вновь дотрагивается до ранок. Кончики клыков слегка царапают при этом, но кусаться и пить кровь он больше не пытается, его это, похоже, и вовсе не интересует, сейчас он поглощён лишь телом своего любовника. Ведь в ту ночь он наваливался Йошики на спину, чтобы не дать ему вырваться, и мог целовать только плечи и лопатки, теперь же он полностью овладел лидером и, по ощущениям, хочет затронуть каждый миллиметр кожи.

— Суги…

Ясухиро притрагивается губами к соску, легонько прихватив его; поддевает языком, втягивает, дразнит. Ладонью поглаживает грудь, перебирает пальцами, как струны скрипки, выступающие рёбра. Ещё ниже, на живот, с нажимом гладит ими вокруг пупка. Йошики закатывает глаза, судорожно цепляясь за его волосы. Эти непривычные ощущения, как кажется, способны попросту подхватить его и унести куда-то далеко отсюда.

Хаяши отвлекается, разомлев, буквально на секунду, теряет бдительность. А Ясухиро не дремлет. Ещё парочка красноватых следов от поцелуев на животе — и языком он медленно проводит по стоящему члену, уже так давно требующему внимания.

— Ах! — вскрик, выгнувшееся тело, и Сугихара вцепляется в бёдра, чтобы не дать шевельнуться. Приподняв взлохмаченную голову, прикладывает палец к губам, улыбается.

— Какой ты чувствительный. Я же ещё не успел даже дотронуться… Тебе что, никогда минет не делали?

— Делали, — сдавленно сипит Йошики. — Но… Не так.

— Конечно, — ласково отзывается Ясухиро, водя пальцами по внутренней стороне бедра. И, прижавшись к животу щекой, кидает быстрый взгляд на прикроватный столик. — Достань смазку, пожалуйста. Она вон там, в ящике.

Йошики тянется к указанному месту, тянет ручку и хмыкает. В ящике чего только нет — плётка, вибратор, парочка тюбиков, один полный, а второй слегка помятый, и несколько ярких коробочек из-под презервативов.

— Хм-м-м… А ты тут весело проводишь время, как я погляжу.

— Ревнуешь, куколка? — смешок, Ясухиро щурит глаза. — Не волнуйся, я всё это для тебя приготовил. Побаивался, что как только ты окажешься в моей постели, я на тебя наброшусь и буду трахать, пока ты не обратишься. Но посмотрел на твоё состояние и решил подождать.

— Очень мило.

Йошики протягивает ему тюбик и плюхается обратно на подушку, запуская пальцы в мягкие красновато-каштановые волосы. Ясухиро целует косточку на бедре и возвращается к своему занятию, щекоча языком уздечку. А на пальцы выдавливает лубрикант и прижимает их к сжатым мышцам. Медленно-медленно проталкивает их внутрь, и Хаяши, ойкнув, рефлекторно сжимается, придавив к губам сжатый кулак. Больно. Конечно же, больно. Но сейчас, в отличие от прошлого раза, Ясухиро явно старается сделать всё, чтобы свести эту боль к минимуму. Так неспешно пошевеливает пальцами внутри, надавливает по чуть-чуть, разрабатывая, подготавливая… А языком обводит по контуру головку члена, поддевает её кончиком, отвлекая.

Несколько таких минут, мучительных, и Йошики откидывается на подушку, кусая губы. Пальцы наконец выскальзывают из него, и Сугихара тянется к нему, чтобы поцеловать и успокоить. И пристроиться заодно.

— Всё в порядке?

— В плохом, но порядке, — с усмешкой отвечает Йошики, обнимая его за шею и целуя в ответ. Соскучился по губам за это время. — Давай…

Ясухиро кивает и так же медленно, как пальцами, проталкивается в сжимающееся тело. Хаяши кривится, уткнувшись носом ему в щёку, но пальцы на затылке сжимает крепко, давая понять, что не позволит отстраниться. Кажется, на глазах опять слёзы выступают. И Сугихара бережно смахивает их. Делает плавный толчок, подаётся чуть назад, ещё один… Медленно. Мучительно. Но уже почти размеренно, накрыв ладонью его член и прижав его к животу. Йошики стонет на каждом движении, на каждом малейшем изменении ритма, мотает головой по чёрным подушкам, разметав по ним свои рыжие волосы, и цепляется за его спину. Он начинает привыкать, хотя боли в этом сейчас, определённо, больше, чем удовольствия.

Просто расслабиться. Просто позволить ему сделать всё самому. И Йошики выдыхает ему в губы, запрокидывая голову назад.

— Суги…

Опять перед глазами кровавый туман, Йошики слегка приоткрывает глаза, чувствуя, как Ясухиро тихонько дышит куда-то в шею, закинув руку ему на грудь. Зовёт его, и он приподнимает голову, целуя едва уловимо в скулу.

— Что, куколка?

Йошики пристально смотрит ему в лицо и вдруг беззаботно улыбается.

— …Так какого же цвета у меня глаза?

***

Глаза у Йошики жёлтые. Он видит это, когда может наконец встать с постели и самостоятельно дойти до ванной.

Жёлтые, даже не как у вампиров, а как у оборотней в кино. От зрачков расходятся тоненькие светящиеся прожилки, а вокруг радужки — красный ободок. Нечеловеческие глаза, жутковатые. И взгляд жутковатый, как у голодного зверя.

Но зубы ещё страшнее. Клыки угрожающе выступают вперёд.

Застёгивая чёрную кружевную рубашку, Йошики полуприкрытыми глазами придирчиво рассматривает отражение в большом зеркале. Если и оставались у него какие-то сомнения после того, как ему понравился вкус крови, то теперь места им не осталось, Хаяши с содроганием понимает, что вынужден поверить в эту дикую историю. Потому что его лицо и тело меняются прямо на глазах, безжалостно уничтожая весь привычный облик.

Да, так Йошики, определённо, выглядит моложе. Обращение и регулярный секс явно пошли ему на пользу в каком-то плане. Кожа белая, мелкие морщинки, выдававшие его возраст и вынуждавшие прятать глаза за огромными очками, почти разгладились. Зато щёки, без того худые, совсем запали, очертив скулы. В рыжих волосах поблёскивают мелкие искры, они так и переливаются под светом лампы. А тело, по ощущениям, ещё больше исхудало: плечи острые, руки сильно смахивают на высушенные ветки, длинные и тонкие, отросшие ногти затвердели и блестят, как стеклянные, а истончавшая кожа обтянула почти незаметные до этого кости. Рёбра, ключицы, локти, бёдра, колени — всё острое. Эти изменения словно отбросили его на много лет назад, когда некоторые знакомые со смешком спрашивали Йошики, не сдувает ли его величество ветром на улице. И ничего хорошего в этом нет, потому что тогда Хаяши выглядел хрупкой юной принцессой со своими локонами до пояса, худоба ему шла, а сейчас он за девушку даже при большом желании не сойдёт и кажется истощённым, как мумия. Да ещё с этими горящими глазами, клыками и двумя почерневшими дырками на шее.

Йошики медленно ведёт пальцами по шее, ощупывая их. Они засохли, не кровоточат и не гноятся больше, но, похоже, окончательно не исчезнут. И так и будут ему напоминать о лифте и той первой ночи, что они с Ясухиро провели вместе. Это его проклятие, которое ему теперь предстоит нести целую вечность.

Он вздыхает и затягивает на горле чёрную кружевную ленту. Вешает поверх неё цепочку с крестом и наклоняет набок голову.

— Я думал, вампиры боятся распятий.

— Мы ничего не боимся, куколка. Плюнь ты уже на эти стереотипы из готических романов, они к реальности никаким боком не относятся.