Он застонал, почувствовав мою руку на своей плоти. Я посмотрела на комод, и, извиваясь, постаралась дотянуться до резинки. Мы разорвали пакетик и нетерпеливо натянули презерватив, липкими неуклюжими руками. Он был такой большой и жилистый, с темным спутанным клубком волос у основания. Его татуировки спускались до самого низа, останавливаясь только перед его великолепным членом.

Он взял меня за запястья и поднял их высоко над головой.

А потом он трахнул меня.

Грязно.

Жестко.

Дико.

Хрюканье, шипение и слюни, стекающие из моего рта. Его взгляд, темный, как ночь, и злобный, по-настоящему злобный. Он сделал это болезненно. В хорошем смысле. Ноющий клитор горел так сильно, когда он врывался в меня. Он приподнялся, прежде чем кончить, изменив угол достаточно, чтобы врезаться в мою точку G. Господи, он знал, что делает. Я выгнулась дугой, подражая его ворчанию, дергаясь под ним.

Мы не кончили вместе, но это было близко. Достаточно близко.

Руки сжали мои ушибленные бедра, когда он выстреливал спермой, застонав в дикой победе, когда я завизжала под ним.

Он рухнул мне на грудь, измученный, мокрый от пота и тяжело дышащий, словно собака.

Я погрузила пальцы в его волосы, наслаждаясь его горячим дыханием на своих сиськах.

— Черт возьми, Каллум, это было так здорово.

— У тебя идет кровь, — сказал он. — Из-за моих зубов.

Но мне было все равно.

Он встал раньше, чем мне хотелось бы, но я отмахнулась, схватила полотенце и в пьянящем оцепенении побрела включить чайник. Он был уже одет, когда подошел ко мне. Взгляд отстраненный.

— Останешься выпить? — спросила я.

Он покачал головой.

— Нужно идти.

— Так скоро?

— Кейси одна, в сарае у Вик.

— Понятно. — Атмосфера была напряженной. Чертовски неловкой. Он долго стоял, уставившись в пол, и мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, чего он ждет. — Черт! Твои деньги! Господи, прости меня. — Я бросилась в спальню, схватила их и сунула ему в руки, пока он смотрел на меня. — Пересчитай, пожалуйста. Мне бы очень не хотелось, чтобы что-то пропало.

Он не отрывал от меня взгляда.

— За что это?

Я улыбнулась.

— Ты определенно заслужил их.

Его лицо потемнело.

— Да, думаю, заслужил. — Он сунул банкноты в карман. — Увидимся позже.

Блядь. Он ушел прежде, чем я успела попрощаться.

***

— Господи Иисусе, детка, ты ничего не делаешь наполовину, правда? — Рэйвен улыбнулась, туша сигарету, пока официантка расставляла наш кофе. — Значит, Роджер выбыл, а Дикарь в деле?

— Ни того, ни другого сейчас нет, — простонала я. — Каллум, черт возьми, пропал.

— Пропал? — Она вопросительно подняла идеальные брови.

— Не отвечает на звонки, на районе его нет, — я вздохнула. — Избегает меня, как чумы. Хотя он рисует, работники в ярости, уходит бюджет на следующий квартал, чтобы исправлять это.

— А он хорош?

— Сервисная бригада не считает это искусством. — Я протянула ей конверт, набитый фотографиями, которые распечатала на работе, когда никто не видел. — Что ты думаешь?

Она пролистала фотографии, останавливаясь на некоторых на целую вечность. Ее взгляд блестел.

— Это он сделал?

— Все до единой.

— У парня талант, — сказала она.

— Ты так думаешь? То есть, я думаю, что да, но я, вероятно, предвзята. Предполагается, что я подам в суд за вандализм.

— А вот это гребаное преступление. Эта чертовски невероятна. — Она повернула ко мне фотографию, одну из моих любимых: мальчик прыгает в полете, окруженный скрученными лезвиями, и тянется к солнцу. — Посмотри на линии… цвет… — Она указала на завитки на заднем плане. — Этот контроль, осторожность, с которой он наносит краску. И все же, движения рваные, торопливые… явно сделаны на скорости. Можно почувствовать страсть… душу… Мне это чертовски нравится.

Я почувствовала, как горят мои щеки.

— Да, мне тоже.

— Полагаю, ты нашла своего мистера Опасного.

— Нашла его и потеряла.

— Уверена, что он появится. Ты горячая цыпочка, дерзкая как грех, с хорошей головой на плечах. Что в тебе не любить?

Я глотнула кофе.

— Я же старая. А он молодой. Я живу в башне из слоновой кости моих родителей, он на улице… нужно ли мне продолжать?

— Двадцать гребаных восемь — это еще не старость, поверь мне, я рассчитываю на это. Как бы то ни было, парню нравятся женщины постарше, уверена, ты сможешь его объездить, научить нескольким трюкам.

— Нет необходимости. У него есть опыт, это совершенно очевидно.

— Он хорош, да?

Я не смогла скрыть улыбку.

— Грубый, резкий, пошлый… хорошо действует руками.

Она вернула фотографии.

— Это многое объясняет.

Я посмотрела ей прямо в глаза, как девчонка девчонке.

— Черт, Рэйвен, схожу с ума. Не могу перестать думать о нем.

— Ты слишком близко приняла это к сердцу. Может, все дело в этом.

— Надеюсь. — Я допила свой кофе. — Это всего лишь секс. Должен быть. Я имею в виду, что, черт возьми, у нас может быть общего? И ты можешь себе представить, как я отведу его домой к семье? Выставлю его напоказ на каком-нибудь мероприятии по продаже недвижимости? Могу представить папино лицо, если я потащу его на открытие «Центра Искусств Саут-Банка» (примеч.: район Лондона, южный берег Темзы), наплевав на их чванливый спектакль и запятнав фамилию. Александра, наверное, упадет в обморок. Мама, вероятно, заплачет.

— Эй, хватит. Он будет к месту больше, чем они. Это место не просто гребаное здание, независимо от того, что твои шикарные родители вложили в него.

Я улыбнулась страсти Ребекки. Я люблю ее как Рэйвен, но еще больше как Бэкс — богемную королеву искусства, выдающуюся татуировщицу.

— Твои работы будут выставлены на открытии выставки?

— Не-а. Я уже вне игры, и теперь, когда переехала Кара, у меня не так много времени.

— Какой позор.

— Не совсем. Киска девушки на вкус чертовски хороша. Я бы солгала, если бы сказала, что предпочитаю рисовать. В любом случае, я работаю над татуировками, что подкидывает мне забот.

— Кара великолепна. Вы двое созданы друг для друга.

— Когда-то это был просто секс. Я имею в виду, как она могла отвести меня домой к семье, детка? — Ребекка подмигнула, смягчая свою иронию.

— Господи, Бекс, прости меня. Я говорю как настоящий чертов сноб.

— Это твои родители говорят твоими устами. Отпусти это, детка, отпусти их, живи ради себя.

Я сменила тему разговора.

— Как Explicit? Как поживает Кейн?

— Возвращайся скорее, ладно? С Дикарем или без него. Мы все по тебе скучаем.

— Как там Кейн, Бекс? — ухмыльнулась я. — Серьезно, выкладывай. Я в порядке.

— Он еще раз пробует с Дивой. Они присосались друг к другу, как пиявки, с тех пор как ты ушла. Извини.

— Не стоит, — рассмеялась я. — Я счастлива за них. Всех до единого… даже за Кэт и Маску.

— Даже за Кэт и Маску?! — Рэйвен сжала губы в озорную улыбку, ее глаза сверкали, когда она смотрела на меня. — Ты ведь не шутила, детка? Парень действительно чертовски хорошо тебя поимел.

Черт возьми, так и было.

***

Каллум

Я никогда не был так рад избавиться от наличных, как тогда, когда вручил эти грязные гребаные деньги Стоуни. Конечно, они не были счастливы. Никогда, блядь, не будут. Не раньше, чем этот чертов долг будет выплачен. Еще три сотни — вся моя гребаная работа за неделю. Носиться туда-сюда с дерьмовыми маленькими пакетиками, передавая их любому чертовски низкопробному уроду, который покупал. Ненавижу это. Ненавижу свою гребаную жизнь.

Больше всего на свете ненавижу, когда платят за секс.

Я не хотел брать их, но Стоуни загнал нас в угол, и нам, черт возьми, некуда было податься.

Вик была благодарна, я знаю. Но дело было не только в этом. Она опять слишком старалась, как и до того, как я вошел в дом. Сидела слишком близко, улыбалась той улыбочкой. Рассказывала, как я хорошо лажу со Слеем, как сильно он меня любит. Я прятался, как канализационная крыса, устраиваясь с Кейс на ночлег в старых хижинах по обслуживанию дорог на Кингс Роад. Зализывал раны, оставив себе только двадцатку и немного мелочи. И мои краски. Я рисовал каждую гребаную ночь — это было моим единственным спасением. И в последнее время я сильно рисковал, повиснув над туннелем на старой потертой веревке с дико колотящимся сердцем. У меня в кармане было письмо, на всякий случай. Письмо ей — Софи Хардинг — с просьбой позаботиться о Кейси. Она могла бы отдать ее в один из приютов, может быть, она все-таки найдет хорошую семью.