– Болезнь?

– Несчастный случай, – сказал отец. – Но есть основания считать, что это было убийство.

– Его расследуют?

– Нет, – сказал отец. – Это произошло в Европе, и местные власти предпочли замять дело как можно быстрее.

– И кто?

– СИБ. Служба имперской безопасности.

– Она была террористкой, как и ты?

– Нет, – сказал отец. – Не как я. Она выбрала иной способ борьбы.

– А нельзя было обойтись совсем без борьбы? – спросил Ник.

– Наверное, можно, – сказал отец. – Люди разные. Кто‑то, видя творящуюся вокруг несправедливость, может просто пройти мимо. А кто‑то не может.

– А я думал, что стремление изменить мир является прерогативой подростков, – сказал Ник.

– Иногда такое делание испытывают и взрослые, – сказал отец.

И тогда они становятся террористами, мрачно подумал Ник. Или диктаторами.

– Ладно, – сказал Ник. – Это ваши дела, я не хочу в них лезть.

– Понимаю, – сказал отец. О том, что Ник уже погряз в этих делах по уши, он предпочитал не напоминать.

Ник еще раз посмотрел в окно и увидел водителя. Тот курил сигарету, стоя метрах в двадцати от машины. Периодически он смотрел то на небо, то куда‑то в сторону забора.

– Что‑то подсказывает мне, что мы не в ДВР, – сказал Ник.

– Ты прав, – сказал отец.

– А где?

– Мы на территории Российской Империи.

– То есть, в том самом месте, от которого присланный тобой Кларк рекомендовал мне держаться как можно дальше, – констатирован Ник. – И что мы тут делаем?

– Это последний перевалочный пункт, – сказал отец.

– Тогда почему я еще не в самолёте? – спросил Ник.

– Сначала я должен тебе кое‑что объяснить, – сказал отец. – И тебе придется принять решение, о котором я уже говорил.

– А почему на борту самолета этого сделать нельзя? – спросил Ник.

– Есть причины.

– Хорошо, – сказал Ник. – Я слушаю.

– Тебе нужно сделать выбор, – сказал отец. – Ты можешь сесть в самолет, и уже меньше, чем через двенадцать часов мы с тобой оба окажемся на Дальнем Востоке, где твоей жизни ничего не будет угрожать. По крайней мере, до тех пор, пока не начнется война.

– А она начнется?

– Обязательно, – сказал отец. – Империя собирает силы у наших границ не просто так. Вторжение неминуемо, и не факт, что мы выстоим. И даже если выстоим, нам придется дорого за это заплатить.

Одно вторжение Ник уже пережил, и не испытывал никакого желания быть свидетелем следующего. Китайская Освободительная армия считалась первой армией мира, российская – второй, но Ник догадывался, что мирное население большой разницы не почувствует.

– Китай показал, что все международные соглашения могут катиться в бездну, границы более не незыблемы, если они раньше таковыми являлись, и новый передел мира не то, что грядет, а происходит вот прямо сейчас, – сказал отец. – Конечно, ты будешь рядом со мной, а я. – не последний человек в республике, и нас будут охранять, и я постараюсь обеспечить твою безопасность, но ты должен понимать, что на войне никто никаких гарантий тебе дать не сможет. Даже я.

– Понимаю, – сказал Ник.

– Кроме того, ты должен знать, что если ты попадешь на территорию ДВР, обратно тебя уже никто не выпустит. Российская империя имеет преимущество не только в численности солдат и вооружения, но и по части аристократии, а ты – представитель древнего рода, и…

– И мой дед – слишком мощное оружие, чтобы позволить ему утечь за границу в самый разгар противостояния, – сказал Ник. – Но и ты должен кое‑что знать, отец. Я его не контролирую. Скорее, наоборот.

– Да, я знаю, – сказал отец. – Проблема в том, что в ДВР нет специалистов, которые могли бы помочь с решением этой проблемы. И если ты полетишь со мной, ты должен понимать, что твой спутник останется с тобой…

– Навсегда?

– По крайней мере, достаточно долгое время, – сказал отец.

– У меня почему‑то складывается впечатление, будто ты не хочешь моего возвращения на Дальний Восток вместе с тобой, – сказал Ник. – Может быть, я и ошибаюсь, но…

– Ты – мой сын, – сказал отец. – И я приму любое твое решение.

Наверное, любой ребёнок был бы счастлив услышать такое от своего отца, подумал Ник.

Но не в этой ситуации.

– А какие альтернативы? – спросил Ник.

– Их две, – сказал отец. – Я могу организовать для тебя пакет новых документов, снабдить деньгами на первое время, и этот же самолет увезет тебя в Европу, где ты постараешься начать жизнь с нуля.

– Заманчивое предложение, – сказал Ник. – А руководство республики простит тебя за то, что ты выпустил из рук такое оружие, как мой дедушка?

– По голове не погладит, это факт, – сказал отец. – Но в целом я это недовольство переживу. Главная сложность этого варианта в том, что, если в Европе и есть специалисты по твоей проблеме, мне они неизвестны, и тебе придется искать их самому. Опять же, наша резидентура по понятным причинам там не особо развита, и я не смогу помочь тебе в этих поисках. Или прикрыть, если что‑то пойдет не так.

А что‑то обязательно пойдет не так, мрачно подумал Ник. Просто не сможет не пойти.

СИБ. Мою мать они нашли как раз таки в Европе, и…

Нет, подумал он, я не отобьюсь. А если отбиваться постоянно придется деду, то… это, в общем‑то, и не жизнь.

– Третий вариант самый опасный, но и самый перспективный, – сказал отец. – Мне… Нам известно имя одного специалиста, который может справиться с твой проблемой, и если ты готов рискнуть…

Видно было, что эти слова давались ему нелегко.

– Давай, я угадаю, – предложил Ник. – Этот специалист в России?

– В Москве, – подтвердил отец.

– А разве мой визит в Москву не будет самоубийством? – поинтересовался Ник.

– Если все сделать правильно, то нет, – сказал отец. То есть, если не позволять деду что‑нибудь разрушить. Интересно, а известен ли рецепт, как это можно организовать? – Кроме того, по понятным, пять же, причинам, наша агентурная сеть в Москве довольно хорошо развита, и мои ребята могут оказать тебе кое‑какую поддержку. Подложные документы, другое имя… По‑русски ты говоришь с легким акцентом, но империя обширна, и вряд ли кто‑то специально станет обращать на это внимание.

Отличный выбор, три варианта, как на подбор.

Отправиться на грядущую войну, сунуть голову в пасть льва, или просто закрыть глаза и окунуться в полную неизвестность. Действовать на свой страх и риск в месте, где ты никогда раньше не был, искать контакты с людьми, которые, вполне может быть, и вовсе не существуют.

– Я должен принять решение прямо сейчас?

– Какое‑то время у нас еще есть, – сказал отец. – Но не слишком много. Как ты понимаешь, я сейчас на вражеской территории, и должен как можно быстрее вернуться на свою.

А я?

Есть ли где‑нибудь территория, которую Ник мог бы назвать своей? Когда‑то ей была Австралия, но сейчас она под железной пятой Китая. А здесь, вроде бы, его историческая родина, но он никогда на ней не был, по крайней мере, в сознательном возрасте, и ничего о ней не знал.

Европа? Частично она под влиянием России, частично – Британии, и если выбрать британскую часть, возможно, жизнь там будет не слишком отличаться от той, к которой он привык, и, может быть, СИБ туда не борется, и он мог бы применить свои приобретенные в колледже навыки, и попытаться как‑то обустроиться на новом месте, но есть один нюанс, который обязательно все испортит…

– Решение о твоем отъезде далось нам нелегко, – сказал отец. – Особенно тяжело было твоей матери. Думаю, именно из‑за него мы в конечном счете и расстались. Но, по крайней мере, у тебя было нормальное детство.

– У меня и юность была нормальная, – сказал Ник. – Все было просто отлично, пока далекий предок не вылез и не начал убивать людей.

– Он – сложный человек, – согласился отец.

Потрясающая характеристика. А трёхтонная авиабомба – это громкая хлопушка.

– Ты на самом деле помогал ему убить императора?

– Скорее, я там просто присутствовал, – сказал отец. – А потом помогал твоей матери переправиться в безопасное место. Там, по пути, мы и…