Ближе к вечеру путешественники расположились на ночлег. Небольшая поляна медленно погружалась в сон, когда, дико шумя и ломая ветки, на нее вывалился папа-батлак. Его шатало. Он громко орал, как раненый осел. Малкольм с любопытством наблюдал за животным. Самец пару раз упал, но поднялся и побрел к костру. Не дойдя до огня, ярдов пять, папаша-батлак встал как вкопанный, широко расставив ноги-колонны. Он низко наклонил голову и красными глазами смотрел на Малкольма. Ноздри его раздувались, как кузнечные меха. Он злобно ворчал.

Мальчик не двигался. Сон нехотя покинул поляну.

– О, папа–гигант вернулся, – сказал Дуглас вставая.

Он достал галету и пошел навстречу батлаку.

– Я бы не советовал, – тихо сказал Малкольм.

– Да, что может случиться?

Дуглас еще не полностью проснулся и широко зевнул.

– Он же у нас, просто душка, – произнес он, смело подошел к свирепому животному и потрепал его за ухо, потом с силой запихнул галету в пасть батлаку. – Жуй, милаха!

– Что он жрал, когда мы уезжали? – спросила Санара, повернувшись к Малкольму. – Ты аромат чувствуешь?

Малкольм давно учуял стойкий сивушный запашок.

Зверюга пьяна, – прошептал он. – У нас проблемы?

– Пока только у нашего паяца, – ответила она, лихорадочно соображая, что делать.

Санара услышала испуганное ворчание за спиной и оглянулась. Батлаки отошли к краю поляны, жеребята испуганно скулили и прятались за маму.

– Похоже, их папашка не в первый раз нажирается, – прошептала она.

Малкольм поддернул рукава, наручи мерцали бледным светом.

– Ты мне только скажи, где этот бык выпивку нашел? – спросил он.

– Природа на многое способна, – ответила Санара. – Вероятно, он съел каких-то плодов. Они или уже перебродили или процесс завершился в его желудке. Можно сказать с доставкой до места.

– Я так понимаю, это надолго? – уточнил Малкольм.

– Ну, пока он … – Санара не закончила.

Дуглас продолжал трепать батлака за ухо, а тот яростно крутил головой.

– Ну, спокойной ночи, – сказал Дуглас, широко разевая рот. – Мой могучий друг. Ох, и воняет от тебя.

Он с силой хлопнул пьяного гиганта по мясистому носу. Зверь обалдело посмотрел, налитыми кровью глазами, вслед уходящему Дугласу, а потом заурчал и пошел за ним.

– Даг, беги, он бухущий в дым! – заорала Санара.

Папа-батлак заревел с силой пароходного гудка.

Сонливость Дугласа как рукой сняло. Он рванул вперед, сверкая голыми пятками, с резвостью заправского спринтера. Пьяный батлак стремительно его настигал. В Дугласе неожиданно проснулся талант прыгуна в высоту. Он подбежал к большому ветвистому дереву на краю поляны и, не замедляя бег, запрыгнул на нижнюю ветку. И тут же в Дугласе заговорили гены его древних прародителей, тремя ловкими движениями он взобрался на дерево так высоко, что испугался, когда посмотрел вниз.

Батлак не свернул в сторону и не остановился. Его тараноподобная голова, врезалась в дерево, которое дрогнуло, и Дуглас чуть не упал вниз.

– Он убил себя? – раздался сквозь листву, полный надежды голос.

Батлак медленно завалился на бок и захрапел.

Малкольм вздохнул с облегчением и тряхнул рукой, искры веером упали на траву. Санара медленно подошла к дереву, на котором сидел Дуглас. Пьяный батлак не шевелился, его живот медленно ходил в такт дыханию. Она оглянулась. Жеребята с мамашей вернулись ближе к огню, немного успокоились и уже не смотрели в сторону лежащего папаши.

– Жив и здоров, – сказала она. – Просто вырубил себя.

Санара стояла под деревом и смотрела на Дугласа. Тот сидел, как сова на высокой ветке, и смотрел с интересом вниз.

– Можно слезать? – спросил он, разглядывая батлака.

– Да, – ответила Санара. – Если что, мы его снова на тебя натравим, а ты его вырубишь. Опыт уже есть и по деревьям ты скачешь, как обезьяна.

– Поможешь слезть? – спросил Дуглас, с надеждой в голосе.

– Сейчас найду ветку потолще или веревку подлиннее.

Дуглас, втянул голову, нахмурился и отвернулся, похожий в этот момент на филина. Санара вернулась к костру.

– Этот мир может быть и необитаемый, но веселый, – сказала она. – Что не ночь, то шоу.

Малкольм улыбнулся.

* * *

Когда утром они собирались в путь, самец еще спал. Они оставили отсыпаться бедного пропойцу, который догнал их к вечеру следующего дня, а еще через день они достигли города.

– Если не считать нападения шайки диких собак и пьяный дебош, дорога была скучной, – сказал Дуглас.

– Ты забыл хищный куст и маленьких злобных зверушек, – сказала Санара.

– Нет, они были милыми.

Малкольм ехал молча, слушая болтовню друзей. Лес начинал постепенно редеть. Сквозь густую листву солнечный свет разрезал полумрак яркими лучами. Звук поступи батлаков изменился. Под ногами животных лежала не земля.

Лес кончился неожиданно.

Кусты расступились и батлаки вышли на широкую улицу пустого города. Абсолютная белизна слепила глаза. Батлаки нетерпеливо переминались с ноги на ногу. Звук их копыт отражался в лабиринтах строений, нарушая неестественную тишину. Лес стоял ровной стеной у границ города. Мостовая, без единой трещинки, уходила в сторону самой высокой башни города. Казалось, что город покинули недавно или не покидали вовсе.

Перед ними лежал спящий город.

Ребята спешились и ошеломленно, уставились на рукотворное чудо другого мира. Вдруг Санара оглянулась в сторону леса, недоброе ощущение между лопаток заставило ее поежиться. И хотя звуки леса не изменились, а батлаки стояли спокойно, она хмуро всматривалась во мрак леса, пока едва уловимое чувство чужого присутствия не прошло. Друзьям она решила ничего не говорить, пока.

“Какие еще сюрпризы нас ждут впереди? – подумала она, гладя милую мордаху четвероногой подруги"

И все-таки, чувства часто подводят человека, особенно чувство перспективы, тем более, когда не с чем сравнить объект, приковавший внимание.

Они стояли на окраине города, который казался пуговицей с вершины скалы, но теперь стал бесконечным. Белоснежные дома, низкие у окраины, уходили вдоль улиц, к центру города, явно прибавляя в этажах. Башня приобрела просто циклопические размеры. Малкольм подумал, что если бы не их новые помощники, дорога до города могла занять не одну неделю. Сильные выносливые животные продолжали путь, даже, когда люди валились, на их спины, от усталости.

– До города мы добрались,– сказал Дуглас, жуя остатки галеты. – Теперь что?

– Как обычно, – сказал Малкольм, достал бинокль и поглядел на центральную башню. – Не суетимся, и следуем плану, изредка его корректируя.

Размеры башни потрясали. Без видимых окон и балконных выступов, она походила на исполинское дерево, гладкий и ровный ствол которого упирался в облака и прятал ветви где-то за границей белой дымки.

– Невероятно! Просто чудо, – произнес он и передал бинокль Санаре. – Такое ощущение, что башню вырастили, а не построили.

– Вы ничего не чувствуете? – спросила она, приняла бинокль и быстро повернулась в сторону леса.

– Что-то не так? – уточнил Дуглас. – Мы все-таки в чужом мире, в чужом городе.

– Наверное, – согласилась она и поежилась.

Дуглас достал свой небольшой бинокль и медленно стал осматривать окраину. Деревья не могли преодолеть невидимую границу города, но редкие вьюны все же запустили щупальца за ее пределы. Вдоль изгородей и стен домов терпеливые лианы потихоньку отвоевывали город. Малкольм подвел батлака к изгороди, увитой растением, с большими сочными листьями и розовыми плодами.

Недолго думая, животное стало обрывать сочные плоды и с хрустом жевать. Сок стекал по косматой морде и капал на белоснежную мостовую. Остальные батлаки присоединились к пиршеству. Ребята решили зайти в один из домов.

Они обошли его по кругу и не нашли входа.

– Где же вход?– спросила Санара.

– Может это бочка, – предположил Малкольм и посмотрел на крышу строения.