Мгновения полета растянулись как в магическом кино. Я летела вниз нелепо размахивая руками. Профессор Кеназ секунду смотрел на меня взглядом, полным ужаса, а затем ринулся мне на помощь.

Когда позорное падение на пол казалось уже неизбежным, меня подхватили сильные мужские руки. Профессор едва не выронил меня, но устоял. Так мы и замерли: я судорожно вцепившись в своего спасителя, и Альберт – все еще прижимающий меня к своему торсу.

Молчание затягивалось, усиливая неловкость момента, а профессор продолжал удерживать меня на руках. От него пахло дымом и внезапно разогретым на солнце песком и морским соленым ветром. Он смотрел на меня своими серыми, словно расплавленное олово глазами, спутанные волосы обрамляли лицо с правильными, немного резковатыми чертами. И завершала образ легкая небритость.

Несмотря на небрежный внешний вид, Альберт скорее производил впечатление усталого аристократа, чем сумасшедшего ученого. Мне вдруг нестерпимо захотелось провести рукой по его трехдневной щетине, убрать из спутанной пряди клочок бумажки, разгладить морщинку между бровей.

Господи, Оливия! Что ты творишь?! Для него же ты Оливер, студент-неудачник! Я поспешила избавиться от случайных объятий, но от своих мыслей освободиться не получалось.

Профессор что-то сказал про упражнения, я покраснела и поскорее наклонилась к тазику, чтобы собрать расплескавшуюся грязную воду, а заодно скрыть от Альберта свое смущение. Я постаралась как можно быстрее закончить с уборкой, но тряпка постоянно выпадала из рук, а вода не хотела собираться. Хотя такая неаккуратность была вполне объяснима для молодого студента, который все время тратил на освоение точных наук.

Наконец, я закончила с уборкой и мы занялись работой над проектом. Профессор хмурился и смотрел в чертежи, перебирая листы с записями. Что-то его явно беспокоило. А меня волновала глубокая морщинка, на его лбу, которая появлялась, когда он сосредоточенно о чем-то думал и хмурил брови. Я так засмотрелась на Альберта, что прослушала, что же он у меня спрашивает. А поняв, что он уже несколько раз повторил вопрос и теперь выжидающе смотрит на меня, покраснела до самых кончиков ушей.

– Оливер, посмотри внимательно, ты точно ничего не делал с чертежами? – наконец, я уловила смысл слов профессора и подошла ближе, чтобы заглянуть в бумаги.

– Профессор Кеназ, – пролепетала я, заглядывая ему за плечо, – что-то не так?

Да все было не так! Откуда эта дрожь в голосе? Да, это великий профессор Кеназ, обладатель двух высших премий по магической физике! Автор самых громких открытий последнего столетия, это именно он выступил с докладом, который позволил пересмотреть всему ученому миру взгляды на практическое применение магии в физике.

Но почему меня приводили в трепет не его заслуги и открытия, о которых я тайно читала дома при свете свечи, а этот запах дыма и моря, который я ощущала, стоило мне приблизиться к нему?

Я тряхнула головой и попыталась сосредоточиться на чертежах. Кажется, в них действительно была путаница. Я точно помнила, что по поручению профессора вносила правки своей рукой на третьем листе, а сейчас он был такой же, как и до этого. Возможно, листы перепутались и тот, с записями куда-то запропастился. Я протянула руку, чтобы забрать лист и по памяти откорректировать его, но профессор дернулся, и вместо бумаги схватила его за палец.

Рука Альберта была горячей, все-таки в нем текла драконья кровь. А мои тонкие пальцы были словно ледышки. Снова покраснев от смущения, я все же выхватила лист и, добавив в него необходимые уточнения, вернула профессору.

Этот день я готова вырезать из календаря и целиком вставить в рамочку. Кажется, сама вселенная мне помогает, хихих!

Началось с утра, когда крошка-эльфик словно услышал мою просьбу отмыть, наконец, окна. Теперь мне видна вся арена, на которой уже скоро развернутся нешуточные страсти. Какой же лапулька этот Оливерушка! Помог тёте Изи лучше спланировать свои злодейства, муахахах!

У Гулля была конкретная задача: улучить момент, когда эти двое будут рядом, и пробежаться восьмеркой между ними, касаясь ног обоих. Я же в это время прочитаю приворотное заклинание. Да, я ужасна, знаю-знаю. Но это же так весело!

Я думала, мне придется торчать целое утро у окна, пока это случится. Но всё сложилось невероятно к месту, словно сама судьба была худшей злодейкой, чем я, и без меня собиралась свести этих несчастных.

Эльфик взгромоздился на этажерку, с которой наверное ещё древние божества звёзды к небу приколачивали. И очень кстати упал Бертику в руки. Нет, конечно, не то чтобы совсем случайно, хи-хи. Тут я немножечко постаралась. Капелюшечку совсем. С моими способностями повалить гнилую деревяшку с расстояния десяти метров – плевое дело. А у нас тут окна чуть не впритык, я себя иногда третьей участницей происходящего чувствую. Хотя, так оно и есть.

Мой профессуля поймал мальчика, Гулль благополучно связал их восьмерочкой, а я с выражением произнесла заклинание наизусть. Не подглядывала даже!

Теперь оставалось лишь наслаждаться зрелищем, когда магия подействует. Только надо ещё пиццы и ингредиентов для Маргариты заказать. И Гуллю пару яблок, так и быть.

Чем больше я всматривалась в окно лаборатории, тем сильнее мне хотелось принять как можно больше участия в происходящем. А не устроить ли нам свидание на троих, ихихих? Надо только найти подходящий повод для этого.

И я принялась изучать расписание магических научных конференций. Скоро повеселимся вместе, ребятки!

Оливер так старательно исправлял последствия своей бурной хозяйственной деятельности, что я даже немного был этим тронут. Он и правда искренне пытается принести пользу. Не слишком ли я к нему строг? Парень явно из хорошей семьи, откуда ему вообще понимать в уборке? А он, между тем, неплохо справился. Сколько неожиданных качеств в этом молодом человеке! И в магической науке разбирается, и в моющих средствах. А как грациозно с этажерок летает! Нет, это меня не туда понесло.

Я уткнулся в чертежи, чтобы отогнать странные воспоминания о том, как ко мне прижимается гибкий, как лоза,  юноша-эльф. Кажется, вот-вот обовьется вокруг меня. Я потряс головой, чтобы выбить остатки наваждения и постарался сделать умное лицо. Обычно это удается мне вообще без труда, но теперь пришлось сделать над собой усилие. Как всегда, работа стала моим избавлением. Я увидел погрешности в чертежах и тут же забыл обо всех глупостях. Правда, не сразу заметил, что обращаюсь к студенту по-свойски, на "ты". Но разве не так принято у коллег?

Оливер, кажется, разволновался из-за возможной ошибки в расчетах и суматошно схватил мою руку. От неожиданности меня словно ударило током.

Я зачарованно смотрел, как порхает в его тонких пальцах ручка, которой он вносит коррективы в мои формулы. Кажется, мне надо больше отдыхать, а то ерунда какая-то в восприятии действительности происходит. Клянусь, сегодня лягу спать раньше!

Я довольно легко освоилась на новом месте. Работа в лаборатории не была четко привязана ко времени, а график оказался ненормированным. Профессор Кеназ не требовал приходить к конкретному часу и не  устанавливал время окончания рабочего дня. Он сам мог заночевать в лаборатории, а на следующий день прийти только к полудню.

Учитывая, что других дел у меня не было, то время, когда профессора не было на месте, я коротала за уборкой и общением с Авророй. При этом компания  тряпки и швабры мне нравилась больше, но я сдавалась под напором секретаря, которая считала, что просто обязана поделиться со мной своим бесценным мнением.

Каждое утро Аврора появлялась в лаборатории ровно в восемь. По ней можно было сверять часы. Сначала я слышала цокот ее каблучков, затем фальшивое пение: она напевала что-то веселое и оптимистичное, пока рылась в сумочке в поисках ключей.