Мелкая оживилась: начала вертеться на месте: неприятная часть рассказа осталась позади.

— Тут целый подземный город! Домов, правда, нет, но есть улицы, со светофорами! Гулять просто так нельзя, в дендрарий нас по расписанию возят всего на час. Там кру-уто!!! Деревья в пещере, уступы, ручьи текут! Как в фэнтези про дроу! А еще есть гидропонная вертикальная теплица — нас туда на экскурсию водили! Сказали, что лучшим ученикам позволят помогать… Ой, пап. Я только сейчас сообразила: раз ты тут, тебе ж жилье свое дадут? И можно будет не делить комнату с девятью плаксами-дурами-истеричками!!! Ура-а-а-а!!!

— Возможно, дадут. Я еще не успел узнать, в каких условиях тут живут ученые. И позволяют ли детям жить при них — военный подземный объект все же, — на всякий случай предупредил я. Навоображать себе чего-то и потом обижаться, что это не появилось в реальности может абсолютно любой ребенок, даже такой умный и по-взрослому рассудительный.

— Ой, да ладно, па, — фыркнула Юля, озорно глядя на меня искоса. — Тебя ж, стоило только приехать, сразу к себе главком с начштаба загребли, даже отдохнуть не дали. Думаешь, зажмотят хороший жилой бокс? Хе! Кстати! Новый имидж — отпад! Без бороды и с короткой стрижкой да в камуфляже — зачётно выглядишь, па!

— Спасибо, радость моя, — улыбнулся я ей. — Рад, что конец света пошел мне на пользу.

Ответом мне стал веселый смех.

Ну что ж, все ясно. Где бы сейчас не находилась Ирина Жарова — с дочерью она связаться не смогла. Иначе б Юля уже сказала бы, прежде, чем начинать шутить. И мне нечего сказать на эту тему. Что ж. Попробую заняться этим вопросом сразу, как только меня сегодня оставят в покое.

Подземный комплекс, похоже, занимал какую-то совсем невообразимую площадь. Мы ехали и ехали, а полигон все не начинался. Судя по тому, что я видел за окном вагона, все подземные сооружения были сгруппированы в этакие кластеры, разделенные широкими зонами нетронутой породы и соединялись только тоннелями. Принцип “непотопляемости”, как у подводной лодки — только лодку все же можно пустить ко дну одной торпедой, а для вывода из строя этого убежища требовались десятки точно наведенных атомных фугасов, и то не факт, что получится.

Указатели на станциях, мимо которых наш спецсостав проходил, даже не притормаживая, мне ничего не говорили, а вот Юля уже успела разузнать несколько спецобозначний. По её словам, мы проехали продовольственный склад, жилой сектор номер семнадцать, еще один склад, но военный — и еще штук шесть непонятно чего. Учитывая состав, не удивлюсь, если у них тут собственный космодром есть. Тоже подземный, ага.

Полигон оказался отнесен от последнего кластера куда дальше, чем сами кластеры между собой. Узкоколейный состав разогнался и шел минут двадцать прежде чем притормозить. Что интересно, станции тут никакой даже близко не было, просто тоннель расширялся, появились дополнительные рельсовые нитки — и через равные промежутки то слева, то справа шли массивные взрывостойкие гемроворота. Серьезно тут у них все.

— Сюда, — нам с дочерью выделили половину небольшого вагона, так, чтобы создалась иллюзия приватности. Двое, видимо, ФСБшников, что сели с нами, не отсвечивали. Да настолько успешно, что мы с дочерью про них почти забыли. — Осторожнее, пожалуйста, лестница.

Первые лица страны, что логично, ехали вообще через несколько вагонов, в окружении своей собственной охраны. Видимо, тут они были не первый раз и вообще хорошо ориентировались: сразу и без подсказок пошли в нужную сторону, на ходу надевая каски. Пришлось догонять.

Штрек между первыми вторыми воротами привел нас в довольно просторную пещеру, вырытую прямо в породе. Часть рядом со входом поддерживали проходческие устои, дальше свод целиком был естественным. Полигон не пустовал: в укрепленной части лежали и стояли ящики, какие-то довольно большие контейнеры, ждал своего часа вилочный погрузчик. Ну и без длинного стола, прекрасно знакомого любому завсегдатаю тиров под открытым небом не обошлось. Впрочем, сегодня использование стреляющих игрушек не предвиделось. Я заученным движением вытянул ножны с Куро из-под ремня и выложил перед собой

— После получения от вас, Александр, математической модели пробоя Пространства и записей подтверждающего её эксперимента ваши коллеги успели много чего сделать, — главнокомандующий дал отмашку одному из своих сопровождающих: тот успел занять место оператора в погрузчике. Телохранитель или кто он там неожиданно ловко развернул машину, поддел “вилкой” отличающий от других контейнер и перетащил подальше от основной массы зрителей, к центру подземной полости. — Например, удалось рассчитать и практически проверить толщину слоя породы, достаточную, чтобы разомкнуть пространственную сеть автономно работающих октов. Если объем полностью герметично замкнутый, то в районе полутора метров, а если есть сообщение — полная гарантия достигается при разнесении на пятьдесят метров.

Оператор напоследок скинул крышку с контейнера, в нем оказалось именно то, что я ожидал: лишенный всех конечностей юнит.

— Продемонстрируете? Другие, так сказать, единицы хранения, не заденет, — предложил мне президент.

— Для прыжка может не хватить энергии, неизвестно ведь, сколько его в этом киборге осталось, — чуть подумав, решил я. — Буду делать отверстие круглого сечения горизонтально в дальней стене пещеры, насколько хватит энергии. Нормально?

— Пойдет, — решил начштаба, коротко переглянувшись со своим начальством.

Я, кажется, скоро такие удары научусь делать вообще не задумываясь, на одних рефлексах. Знакомая фиолетовая вспышка, в этот раз принявшая форму луча — и обещанная дыра в стене.

— Глядя на вас, и правда со стороны кажется, что это — легко, — покачал головой главком, когда мы вместе изучили получившееся отверстие. За это время другой погрузчик успел притащить новый контейнер, а “наш” — открыть его.

— Да это и правда легко, — заявила Юлия. Она не болталась у взрослых под ногами, вела себя тихо и скромно, потому охрана президента позволила ей беспрепятсвенно держаться рядом. — Папка, дай-ка катану!

— Но…

— Пусть попробует, — остановил одного из своих свитских национальный лидер. — Видно же, что Юля случайно не порежется. А окта испортить…

У дочери луча не получилось, вместо этого фиолетовая дуга врезалась в потолок оставив длинную зарубку. Нам на голову посыпались мелкие камни и каменная пыль, вынудив ФСБшников в темпе и без всяких сантиметов вытолкать всех, включая главкома, под не пострадавшую крепь.

— Сказал бы, что я — гениальный учитель, но мои студенты, которых я учил, с этим категорически не согласятся, — вздохнул я в ответ на внимательные взгляды со всех сторон. — Так что это и правда, похоже, наследственность. И искренней интерес к математике и физике.

— И фехтованию, — задумчиво добавил президент. — Знаете что, Алекс, на сегодня все — отдыхайте, устраивайтесь, жилой модуль для вас и вашей дочери уже выделили…

— Ура!!! — подпрыгнула рекомая дщерь и от радости изобразила несколько ката. На такой скорости, что ближайшие к ней безопасники откровенно спали с лица.

— …А завтра утром встретимся еще раз, — закончил он. Посмотрел еще раз на Юлю, изображающую пай-девочку и словно специально для неё добавил: — Я уже дал задание отыскать всю возможную информацию по твоему брату и матери.

Ну я и не ожидал, что в спецпоезде не будет эффективной прослушки. А вот такой откровенной демонстративной прямоты — совсем нет. И это “ж-ж-ж” — явно неспроста.

Жилой модуль мне так и хотелось обозвать “каютой”: спроектирован и построен он был по ровно такому же принципу — максимум функционала вместить в минимум квадратных метров. А также максимальная простота и ремонтопригодность что в мебели, что в бытовой технике. Вечером мы с Юлей долго проговорили, она еще не раз расплакалась. А потом уснула, забравшись ко мне на колени, чего не делала уже лет пять. А потом не дала уложить себя в отдельную койку, насмерть вцепившись в мою руку. Утром оказалось, я полюбовался на настоящий браслет из заживших, заживающих и свежих синяков, опоясывающих правое предплечье.