— По-моему, то что ты описал — долбанная магия и есть, — с военной прямотой припечатал Синицин.

— Нет, магия — это когда есть природный фон свободной энергии, а в теле мага есть нечто, работающее как адаптер-переходник, — поправил я его. — Тут же мы имеем дело с искусственно созданным интерфейсом. Как кнопки в лифте нажимать, только без кнопок, напрямую мозгами.

— Ага, и без лифта… — пробормотал офицер, но тут же уже нормальным голосом сказал мне: — Получается, не нужно быть специально одаренным, чтобы воспользоваться… гм, технологией октов? И ты можешь научить любого этому?

— Фехтовать, медитациям и пониманию физических принципов математического уравнения Пространства, чтобы в момент замыкания под землей высвобождать энергию целенаправленно? — уточнил я. — Да, могу.

Генерал-майор закашлялся. Он прекрасно понял, что я не произнес. Даже не спросил, сколько лет займет процесс.

— Главное мое достижение, это не то, что я научился косить тварей мечом, — подождав, пока Виталий Федорович восстановит дыхание, теперь уже предельно серьезно подвел итог разговора я. — А то, что полученные мною, пусть и довольно странным образом, теоретические наработки можно использовать для создания оружия против тварей и их создателей. Глушилки, сбивающие настройки поля энергопитания, просто перехват энергии для своих целей, устройства, которые смогу в конце концов нарушить целостность долбанного Потолка. А там и в гости наведаться к уродам. С ответным визитом вежливости!

Пришлось усилием воли разжимать сжатые кулаки. Опять не сдержался, чуть гипс раньше времени не сломал.

— Нужно только доказать сотрудникам научного центра, что добытая информация достоверная и ей можно доверять. И с вашей помощью это сделать, думаю, довольно просто…

— Александр, ты случайно вместе с тайной подключения октов к невидимой розетки секрет омоложения не открыл?

Мне потребовался весь самоконтроль, чтобы не подавиться той водой, что я как раз успел набрать в рот.

— Выглядишь лет на двадцать моложе, чем когда мы в первый раз встретились, — не дождавшись моей реакции, хмыкнул Синицин, опираясь спиной на дверной косяк. Ну да, конечно, другого места поговорить со мной с глазу на глаз он выбрать не мог.

— Я побрился и подстригся, — выплюнув, наконец, воду в раковину, я сунул зубную щетку под струю чуть теплой воды из-под крана. — И теперь стараюсь повторять эти нехитрые действия при каждом удобном случае. Рекомендую!

На самом деле, условия по теперешним меркам у меня сегодня были едва ли не королевские: этим санузлом кроме меня пользовалось человек этак двадцать пять максимум. Все ж штаб всея метрополитена. Которым командует аж целый маршал! Авиации, правда, но тут уж особого выбора не было.

Адекватный, кстати, мужик, оказался. Отнесшийся к принесенной мною информации максимально по деловому. Нужна боевая операция против тварей, причем под землей и прямо завтра? Будет. Мне потом сказали, что он в Сирии в каждое свое посещение Хмеймина боевые вылеты делал. И ни одна, цитирую, “опогоненная жопа” не смогла его на земле удержать.

— За ночь удалось отобрать одиннадцать человек среди согласившихся принять участие в организации эксперимента и, гм, как ты сказал, лабораторной фиксации результатов. Девять из них преподаватели вузов с тех или иных кафедр физики, еще один — работник профильного НИИ. И профессор-атомщик из Дубны, — перешел к делу генерал-майор. — Все они или вернулись на действительную, или выразили желание пройти службу после объявления военного положения. Еще полсотни кандидатур пришлось отвергнуть по тем или иным причинам — это из почти полутора тысяч подходящих записей в нашей базе данных по московскому метро.

— Одиннадцати вполне достаточно, — заверил я Синицина. — А по оборудованию что?

— Саша, ты же дал задачу по подготовке всяких нестандартных железок армии России! — развеселился мой собеседник. — Конечно мы тебе родили все, что требовалось. Даже если это было невозможно!

Мужчина посерьезнел и объяснил:

— В целом пришлось организовать три срочных вылазки на поверхность за недостающими приборами и материалами, причем ночных. Не без проблем, но все прошли успешно.

— Я обеспечу, чтобы пострадавшие пострадали не напрасно, — твердо пообещал я, глядя ему в глаза.

Хотелось сказать совсем другое, ведь мое участие хотя бы в одной из этих “срочных вылазок” могло серьезно повлиять на расклад потерь. Снизив их, вполне возможно, до нуля. И я бы не рассыпался одну ночь побегать вместо сна — успел уже наодыхаться. Но…

— Тебе сейчас придется здорово рискнуть головой, — непонятно каким седьмым чувством старший офицер понял, что у меня на уме. — Да еще и с одной нерабочей рукой. Уже жалею, что дал Хорёву так легко отделаться!

— Я уже говорил, что гипс не помеха… — отмахнулся я.

— А то, что тебе приходится подставляться под тварей только для того, чтобы тебе, профессору и член-корру РАН поверили — это типа, нормально? — сжал зубы мой визави. — Единственный, скорее всего, человек в мире, сумевший расколоть физические принципы работы оружия врага, даже частично и ограниченно научившийся перехватывать над ним контроль — должен идти в бой! Да, под охраной, которая будет тебя страховать — но это же бой, мать его! Все что угодно может выйти!!!

Он чуть помолчал, и внешне спокойно добавил:

— Ты не представляешь, как это бесит. Я отправил парней в ночной город, потому что умирать за Родину, если потребуется, как ни крути, тоже часть их работы. Профессиональный риск. И часть моей работы тоже. Ни одного мобилизованного там не было, шли только профи. А вот твоя задача и таких, как ты — сковать в обеспеченной нами безопасности щит и меч, чтобы умирать нам требовалось как можно реже!

— Есть ситуации, когда взять в руки оружие должен любой, у кого это оружие под руками оказалось, а не тот, кого учили это делать. Не мне тебе объяснять, — мы опять встретились взглядами. — А что касается смерти… Наша цивилизация просто успела слегка забыть, что ученые раньше тоже пачками на тот свет отправлялись, пытаясь сделать новые открытия. Газы, радиация, яды, удары током, отравления токсинами, известные и неизвестные болезни — раньше первыми лекарства и вакцины обычно пробовали на себе сами врачи. Так что я всего лишь верен славным традициям своего призвания. И тоже очень хорошо понимаю, на что иду.

Спецсостав, поданный к станции “Проспект Мира-кольцевая”, значительно больше напоминал поезд, чем короткие сцепки, на которые сейчас легла основная логистическая нагрузка в метро. Чем вызвал немалый ажиотаж среди размещенных на перроне по той же схеме, что и на “Площади Ильича” гражданских. Впрочем, большинство солдат и офицеров тоже оставались не в курсе спецоперации штаба метрополитена — в армии по-другому не бывает. Потому тоже с любопытством рассматривали платформы с оборудованием с уже привычным пулеметным гнездом на головной, несколько самоходных дрезин в качестве тяговых агрегатов и прицепленные в хвосте пассажирские вагоны от фирменных составов “Москва”.

“Москву” спроектировали лет десять назад, вроде — это был первый состав, через который в движении можно было пройти из конца в конец. Получался этакий вытянутый и гибкий в местах сцепок зал на колесах. И сейчас он был полон людей и заставлен ящиками. Если бы не одинаковый полевой камуфляж армейских комплектов, можно даже было бы на секунду представить, что состав вырвался прямиком из мирных будней до вторжения.

Как только я и Синицин с небольшим количеством сопровождающих оказались внутри, поезд тронулся, набирая ход. Как самых важных персон, без которых ничего не могло начаться, нас подбирали последними. Младшие по званию постарались освободить место для целого генерал-майора, да только куда там. Ладно, в тесноте да не в обиде. Всего-то потерпеть, уцепившись за поручень, до соседней станции…