— Прекрати нюхать, пожалуйста. Это от тебя так несëт. Неужели не понятно?

Хаширама замолчал ненадолго и, отвернувшись в сторону, опустил своё стекло.

— У вас одинаковый парфюм? — лениво продолжил мужчина, высунув голову из окна, будто собачка. Длинные волосы тут же растрепались и прилипли к мокрому корпусу.

Младший стукнул ладонями по рулю, но тут же успокоился, решив, что именно нервозностью себя и выдаст.

— Откуда мне знать, Хаши, это же не я сидел с ним в обнимку целый вечер.

— А я смотрю, ты ревнуууеееешь, — смеясь, протянул Хаширама и потянулся, чтобы ухватиться за нос, но его нелепое движение было ловко перехвачено. Взгляд зацепился за грязный рукав, что стоял колом. — Что это у тебя?

Тобирама отпустил руку брата и снова вцепился в руль. Впереди виднелась очередная угрожающая лужа.

— Не твоё дело, — пробубнил он под нос, в надежде, что Хаширама не услышит.

— Как всегда бубнит чего-то… — отмахнулся старший и снова поëрзал, теперь уже крепче зажав ладони. — Ты можешь остановиться? Я писать хочу.

Капот уходил под воду, под днищем шумела вода, что откачивалась из шин, и вот препятствие снова преодолено.

— Мы выехали пять минут назад. Ты не мог сходить? — Тобирама, как мог раскинул руки, чтобы брат обратил внимание, что они едут по городу. — Где я тебе тут остановлюсь? Терпи до дома.

— Ну, пожалуйста, — почти скулил старший. — Я очень хочу. Я быстро, никто не увидит.

Нога вдавила тормоз, а ладони тут же коснулись висков. Начиналась мигрень. Не понятно от чего больше. То ли от запаха, то ли от брата. Вкупе они составляли адскую смесь. Как он мог забыть. Действительно, давно не общались. Тобирама вышел на улицу и прислонился к крылу, пока Хаширама пытался выбраться. Чёрт возьми, пить ему нельзя. Чисто по привычке мужчина наклонился, чтобы взглянуть на испарение от решётки радиатора, как тут же в глаза бросилась тёмная рамка. Номер отсутствовал.

— Вот сука… — тихо выругался он и сплюнул на асфальт. — И где мне теперь тебя искать?

— Что такое? — послышался голос брата.

Младший не ответил, только скинул обувь и носки, бросив всë в багажник, закатал штаны по колено и отправился назад в лужу, что только что проехал.

— Тора, океан в другой стороне, — рассмеялся Хаширама, показав большим пальцем через плечо, и облокотился на крышу.

— А ты вроде в туалет хотел, — развёл руками Тобирама, даже не повернувшись. — Ищи куда сходить, пока океан у тебя в штанах не случился.

А он так увлëкся происходящим, что даже забыл, зачем они остановились, только наблюдал, как младший брат шарит по луже вдоль и поперёк, что-то выискивая на дне. Сначала пытался нащупать ногами, но когда это не помогало, то уже стал наклоняться и водить одной рукой.

— Что ты потерял? Может быть тебе помочь?

— Ещё мне не хватало тебя отсюда доставать, — прошептал Тобирама под нос, но потом крикнул уже громче. — Сиди уж там. Номер я потерял. Сейчас найду, и поедем.

— А ты прямо уверен, что он тут?

— Почти да.

Хаширама снова устало вздохнул и упëр кулак в щеку, продолжая наблюдать, как другой человек что-то делает. Завораживающее зрелище, которым можно наслаждаться бесконечно.

— Тора, ну поделись со мной, — прилетело будто издалека. — Скажи, вы были вместе?

— Да блять с кем вместе?! — взорвался Тобирама, но больше от того, что никак не мог найти пластину номера. Он пнул воду так, что она оросила штаны старшего брата. — Что ты всё несёшь?! Ты озабоченный что ли? Тебе рассказать с кем я сплю?!

Хаширама улыбался, от чего-то его радовала эта нервозность. Он даже не обратил внимания на брызги, просто стоял, скрестив ноги.

— С кем… С кем… С Мадарой, конечно, — съехидничал он.

— Ах, ну да, как я мог сразу не понять? — мужчина машинально задрал второй рукав и сунул обе руки в воду, продолжая шарить по дну. — Мадара трахает меня одним своим присутствием каждый раз, когда мы видимся, а однажды мы были чересчур близки, потому он едва не вышиб мне мозги. Тебе этого достаточно?

— Ну, братик, поделись со мной, — настаивал Хаширама и, оглядевшись по сторонам, медленно расстëгивал ширинку. — Мне просто любопытно…

— Любопытно что, Хаши? — грубо перебил Тобирама, повернувшись к брату спиной. — С кем я трахаюсь, тебе любопытно? Как я это делаю? Может тебе ещё сам процесс рассказать в деталях? Хочешь почерпнуть чего-то новенького? — под пальцами правой руки промелькнуло что-то металлическое, и мужчина тут же ухватился за это. Из грязной воды с песком, показались знакомые цифры. — Нашëл…

Он не смог договорить, потому как повернулся и увидел эту жуткую картину. Совершенно никого не стесняясь, его старший брат стоял посреди дороги и справлял нужду.

— Брат… — Тобирама склонил голову и поставил одну руку на пояс. — Ничего, что я в данный момент стою в этой луже? — ответа не последовало, только блаженное лицо довольно улыбалось. — Надо Мадаре памятник при жизни поставить. Как можно это терпеть?.. Закрывай уже своë хозяйство, пока никто не оторвал, и садись обратно… Позорище…

Неслышно, на цыпочках, иногда по стенке, Изуна крался в комнату брата. Ледяной душ немного освежил голову, но решимость свою парень не растерял. Открыв дверь, он так же бесшумно преодолел расстояние до кровати и, приподняв одеяло, ловко прошмыгнул под него. Руки тут же притянули брата к себе. Тëплого. Родного.

— Изу? — послышался сонный хриплый голос.

— Чшш, — Изуна приложил палец к губам брата, и сам старался говорить самым тихим шёпотом. — Сегодня ты от меня не отвертишься. Даже не пытайся.

Мадара просунул руки и крепче обнял, стараясь зарыться носом во влажные волосы. Что-то его тревожило. Ну, во-первых, это был алкоголь, что странно, а во-вторых — то, что упирается в живот, это далеко не колено. Учиха попытался тут же разорвать объятия, но чужие пальцы крепко впились в его спину.

— Я же сказал тебе: даже не думай, — промурлыкал на ухо Изуна и придавил брата своим весом.

— Что ты хочешь? — спросил Мадара немного напугано. Он чувствовал, как горячо губам от дыхания, чувствовал, как ловкие ручки стягивают с него бельё. Он всë понимал, но зачем-то всё равно спрашивал, наверное, потому, что не хотел этого принимать.

Парнишка коснулся любимых тонких губ, затем ещё раз, и ещё, мучительно медленно провёл по ним языком, заставляя приоткрыться. Он знал, всегда знал, что долго просить не придётся.

— Тебя хочу… — прошептал он прямо в губы, прежде чем слиться в жадном поцелуе.

Мадара отвечал охотно, перестав следить даже за собственными руками, что крепко сжимали то ягодицы братишки, то его талию, нежно гладили по узкой спине, стараясь, чтобы между ними не было и миллиметра пространства.

— Давай будем ближе, Дара, — запыхавшись, пытался говорить Изуна. Он приподнялся на руках, свесив растрепавшиеся пряди брату на лицо, с удовольствием отмечая, что крепкие руки не хотят отпустить его далеко. — Ты ведь не бросишь меня?

— Почему я должен тебя бросить?

— Я не знаю. Я хочу быть с тобой. Неужели ты не понимаешь, что мы нужны друг другу? — он снова коснулся губ, затем носа, закрытого века, пытаясь сцеловать буквально всë, не оставив неласканного места. — Мы созданы друг для друга, — руки потянулись вниз и коснулись твёрдого члена брата. Улыбки было не скрыть. — Я возбуждаю тебя?

Мадара кивнул и, зажмурившись, запрокинул голову, сразу же почувствовав мягкие губы на своей шее. Он и рад был бы этому сопротивляться, да не мог, потому что Изуна прав. Он действительно все эти годы боролся голыми руками с ветряными мельницами, отрицая очевидное.

Младший приподнялся и удобно уселся в области паха, немного поëрзал, ощутив приятную пульсацию, а затем стал массажными движениями грубо сминать плечи брата, грудь, почти щипать за руки. Он был слишком возбуждëн, чтобы понимать, что больно, а что приятно. Но Мадара молчал, закусывая губу. Глупо, но он старался не проронить и стона. Отчего-то было стыдно. Стыдно за свою беспомощность, за свою слабость, за свое нездоровое увлечение младшим братом, которое готово было перерасти в порочную связь, которую никак нельзя допустить.