Еë голос сорвался, снова превратившись в бесперебойный плачь. Мальчишка сжимал кулаки. Всё из-за этого урода! Почему он ушёл так просто, а ему теперь приходится утешать свою недалекую мать? Она же не всерьёз просила этого козла заменить мальчику отца? Да, отец был так себе, но этот-то чем лучше? Она совершенно не умеет выбирать себе пассию, кидаясь на идиотов. Видимо, такая судьба.

— Мам, хватит реветь, я всё равно не хочу такого отца. Лучше никакого.

— Почему ты так говоришь, Обито? — Эшли понемногу успокаивалась, но слова сына задевали её за живое. Она же для него старается. Или для себя? Да как он может так говорить. Он не должен себе такого позволять. — За что ты его не любишь? Он ведь ничего плохого тебе не сделал.

— Он и ничего хорошего мне не сделал, — пробубнил мальчик и таки положил свои руки матери на плечи. — Зачем он нам? Он злой, грубый, да и вообще ужасный…

— Не говори так! — выкрикнула Эшли, поднимаясь на ноги. Она серьёзно посмотрела на сына, как будто тот в миг стал её злейшим врагом. Опять она неверно расставляет приоритеты? — Быстро извинись!

Обито покачнулся назад как от удара и ошалело уставился на свою мать. Что она от него хочет? Извинений? Серьëзно? Урод обозвал её ненужной надоевшей мебелью, а сынульке извиняться за него? Врезать бы ему за это.

— Я не буду извиняться! Я сказал правду!

— Не слишком ли рано ты повзрослел?! — в сердцах визгнула она и залепила сыну пощечину. Тот даже не пискнул от неожиданности. В чёрных глазах полыхнула ярость. — Ты меня ещё учить будешь, недоросль?!

— Ненавижу тебя! — процедил Обито сквозь зубы и приложил ладонь к щеке. — Твой уродец прав, я тебе не нужен! Плевать ты на меня хотела!

Мальчишка схватил свою ветровку и, подцепив пальцами кеды, бросился прочь из квартиры прямо босиком. Не хотелось больше оставаться там, где он был абсолютно не нужен. Он всегда успокаивал еë, прощал оплошности, молча голодал и ходил в рваных носках, и вот её благодарность — променяла сына на какого-то мужика, а она ему не сдалась. Дерьмо. Где малец провинился и чем заслужил такое отношение? Он не понимал.

Как только дверь подъезда открылась, ветер рванул еë с такой силой, что она ударилась о стену. На улице заметно похолодало, но не возвращаться же из-за этого домой. Нет уж. Обито решил, что сейчас ему, как никогда, нужен совет умного друга. Он запутался и слишком зол, чтобы разобраться самому. Путь до дома товарища не близкий, и мальчишка надеялся, что тучи не прольются ливнем и он успеет добраться. Всего-то надо покинуть этот бедный квартал, пересечь мост через реку, и вот уже почти виднеются милые чистенькие одноэтажные домики с подстриженными лужайками. Хотел бы он жить хотя бы так. Увы.

Обито забежал под козырек крыльца почти перед тем, как дождь хлынул непроглядной стеной. Кеды стали тяжëлыми и прилично начерпали воды, волосы спутались и висели сосульками, на удивление ветровка справилась со своей задачей и не промокла. Мальчишка нетерпеливо забарабанил в дверь, стараясь перебить шум дождя. Со стороны океана сверкали молнии, громыхало так, что земля дрожала. Идеальная погода для того, чтобы поссориться со всем миром.

— Я открою, — послышался мальчишеский голос за дверью, и Обито начал прыгать с ноги на ногу, словно хотел в туалет, на самом же деле ему не терпелось просто войти в тёплый дом и послать к черту промокшую обувь. — Учиха? Ты чего тут делаешь?

— Впусти меня, болван, не видишь что ли, дождь на улице?

Мальчишка вбежал в холл, оттолкнув товарища в плечо. Тот уже давно привык к такому обращению. Обито никогда не жаловался на избыток вежливости, но иногда его становилось по-настоящему жалко, вот как сейчас, например. Для всех остальных сверстников он действительно казался не в меру быстро повзрослевшим, но сделал это мальчик не по своей нужде, его жизнь заставила, так же, как и заставила быть грубым. Он как-то даже цитировал любовника своей матери: «Будешь злым — повесят, будешь мягким — раздавят. Пусть лучше вздëрнут».

— Ты погулять пошёл в такую погоду? — возмущался Какаши и ногой двигал тряпку, пытаясь вытереть за другом пол. — Дома не сидится?

— Замолчи, дурак, — визгнул Обито в ответ и, запулив свои мокрые кеды вместе с носками в угол, направился в комнату приятеля. — Я сегодня останусь у тебя ночевать. Не хочу возвращаться домой. Мать поругалась со своим уродом. Не хочу её видеть. Представляешь, она меня ещё и виноватым сделала…

— Да не кричи ты так, — пристыдил его друг в ответ и, немного порозовев от стыда, затолкал крикуна в комнату и прикрыл дверь. — И не выражайся, пожалуйста. Рассказывай, чего пришёл. Опять тебе мамин приятель подзатыльник дал?

— Смешно тебе? — Учиха шлëпнулся на маленькую, но аккуратно заправленную кровать. Он знал, что Какаши не нравится, когда сидят на кровати в одежде, но сейчас было наплевать. Мальчишка скрестил на груди руки и, надув щёки, отвернулся, чтобы не поймать на себе полный ненависти мальчишеский взгляд. — Я бы посмотрел, как ты на моём месте смеялся. Моя мать меня откровенно ненавидит, а сегодня ещё и променяла на своего идиота, который её кинул. Я её успокоить пытался, а она мне: «Извинись». Представляешь? За что я должен извиниться?! Я согласен быть сиротой, только не терпеть всё это.

— Да что ты такое говоришь, Обито? — Хатаке подвинул стул на колёсах ближе к кровати и забрался на него, подобрав под себя ноги. Он был крайне озадачен, услышав такие заявления от товарища. Учиха и раньше часто не выбирал выражений в сторону единственного родителя, но сейчас совсем перешёл черту. — Зачем ты так о маме? Она наверняка просто расстроена, вот и сказала не подумав. Я уверен, что она сейчас переживает за тебя. Хотя бы позвони ей, скажи, что у меня…

— Она опять последние деньги на дорогую выпивку спустила, потому телефон у нас не работает, — перебил Обито и откинулся на спину, уставившись на потолочный вентилятор. — Наверняка хотела его удивить, только вот не пойму зачем, он ведь не бедный, у него дорогая машина, огромный дом на берегу океана, чего он к нам таскается?

— Ну, ясно зачем, — хихикнул Какаши, но тут же прикрыл рот ладонью, чтобы вдруг не схватить от Учихи затрещину. — Может быть, он просто любит твою маму?..

— Не смеши меня, дурак, — Обито сердито пихнул ногой стул, на котором сидел друг, вышло не очень хорошо, и он лишь покачнулся. — Он ведёт себя как ублюдок. Я сегодня пришёл, что меня даже не заметили. Знаешь, сколько всего я услышал? Так себя с женщинами не ведут. Так вообще себя ни с кем не ведут.

— Ладно, ладно, только не кричи так громко, отец может услышать, как ты снова ругаешься, тогда попадёт нам обоим.

— А мне плевать, — фыркнул Учиха и повернулся на бок, подложив руки под голову. — Если хочешь меня выгнать, то валяй, я не расстроюсь, если ещё и друга потеряю в этот день. Да что уж там… Кому я нужен вообще? Никто и не заметит, если я пропаду.

Какаши тронули эти слова, сам не понял почему, но где-то внутри точно дëрнулась тонкая струна. Он слез со стула и присел рядом с товарищем, робко погладив того по плечу.

— Нельзя так говорить о родителях, Обито. Твоя мама всё же не только мама, она ещё и женщина. Ей тоже хочется счастья, как и всем остальным…

— Да?! — мальчишка вскочил и присел на колени, он зло буравил взглядом приятеля, не веря, что он так просто может к этому относиться. — А чего хочу я, никого не волнует? Я ведь не много прошу, всего лишь чистую одежду и немного еды в доме.

На глаза стали наворачиваться слёзы, Обито вообще были свойственны приступы жалости к себе, а ещё больше он любил вызывать их со стороны других людей. Повышенное внимание к своей персоне никогда не льстило ему.

— Я понял, — дружелюбно улыбнулся Какаши и прищурился, чуть склонив голову на бок. — Ты снова голодный. Что же сразу не сказал? Посиди тут, я принесу тебе покушать, мы как раз собирались обедать.

— Неси всё, — Учиха довольно вытер нос рукавом вылинявшей рубахи и заметно повеселел. — Я готов слона проглотить.