— Ты сам просил меня говорить аккуратно.

Пока все переглядывались, Обито спрыгнул с рук и потянулся, чтобы взять коробочку в руки. Открыл её, да тут же выронил на пол, но только по своей неуклюжести. Мальчишка тут же на карачках залез под стол и достал звякнувшую вещицу.

— Что это? — тихо донеслось из-под стола.

— Это хомут на шею, — после этих слов Мадары, малец увидел протянутую руку Изуны и сразу же вложил в неё поднятое колечко.

Тобирама недовольно скрестил на груди руки и посмотрел, как младший Учиха крутит в пальцах поблескивающее бриллиантами неоднозначное ювелирное украшение.

— И как ты хотел это скрыть? — обратился он к брату. — Как бы ты мне потом об этом сказал?

— Я бы сказал, что Учиха и Сенджу объединились, — виновато улыбнулся он, сжав зубы.

— Охуеть…

Изуна взял из рук племянника бархатную коробочку и вложил кольцо обратно, захлопнул, но всë так же продолжал смотреть на неё, как загипнотизированный.

— То есть, подождите, — замотал он головой. — Вы хотите сказать, что…

Парень наблюдал, как брат тяжело поднимается с кресла, после чего садится рядом, но всë так же понуро смотрит в пол. Неужели боится. Когда он в последний раз боялся?

— Да, — хрипло выдал он. — Именно это я и не смог сказать.

— Почему?

— Считай, что это моя вторая жертва ради семьи, — взгляд метнулся на Хашираму, сидящего в нелепой позе, опустив руки между колен. — Это Хаши предложил, когда понял, что я не смогу усыновить племянника, и ему придётся отправиться в детский дом. А будучи даже в таком браке, всë возможно. Это ему подруга сказала, которая именно так и сделала.

— Нет, — Изуна сочувствующе положил ему ладонь на колено. — Почему ты не смог сказать?

— Мне было стыдно, мне и сейчас стыдно, но шанс верный, — тяжёлый вздох. — К тому же единственный, потому что, как выразился Хаширама — я сексист. И ничего тут не поделаешь.

Часы на камине продолжали махать маятником, издавая мерзкие стучащие звуки, а все присутствующие снова молчали, только иногда переглядываясь. Время тянулось и тянулось, словно патока, но заговорить никто не решался.

— Обалдеть… — вздохнул Обито, когда до него дошëл смысл этих слов. Это и заставило всех рассмеяться, пусть и немного нервно. — Это чего, у меня теперь два папы что ли будет?

Мальчишка внимательно смотрел на своего дядю, затем на его друга, но никто не спешил ему отвечать. Взяв со столика бокал с вином, Мадара разом опустошил его и стукнул ладонями себе по коленям.

— Обито, присядь ко мне, — он понял, что звучало немного нелепо, особенно после того случая, когда он таким образом пытался добыть нужную информацию, но мальчишка, пусть и боязно, но присел. Учиха даже не пытался больше дотронуться до него, но каково же было удивление, что тот сам закинул руку за шею. — Ты не должен так думать. У тебя была мама, у тебя был папа, и ты не обязан меня так называть, а ещё, совершенно необязательно об этом всем рассказывать. Это формальность. Понимаешь? Чтобы взять тебя под опеку. Но если тебе очень хочется, то будет справедливо, — Мадара ненадолго замолчал и посмотрел на брата, что наконец ему улыбался, а потом кивнул в его сторону. — Что папка у тебя всё же будет один. Он молодой и неопытный, но я всегда буду рядом…

Старший Учиха даже не успел договорить, только зажмурился от стыда и наклонил голову, как сразу же почувствовал на обеих своих щеках чужие губы. Одни ему были знакомы, а вот вторые…

— Обито? — ошарашенно спросил он, но, не дождавшись ответа, прикрыл ладонью глаза, едва сдерживая слёзы.

— Фух. Проще, чем я думал, — выдохнул Хаширама и опрокинул целый бокал.

— А ты вообще думал? — хохотнул Тобирама и пнул брата по коленке.

И если нельзя было изначально назвать эту ситуацию нормой, то она таковой становилась.

Время нещадно бежало, забирая день и приближая ночь. Гости разошлись, Обито, зевнув, направился к себе. Мал он ещё был, чтобы осознать весь масштаб трагедии. И только когда всё в доме стихло, Мадара пробрался в комнату к брату, почти неслышно прошёлся по поскрипывающему паркету и забрался под одеяло, аккуратно потрепав Изуну за плечо.

— Эй, — самым слабым шёпотом вымолвил он. — Спишь, лисёнок?

Младший повернул голову, щурясь припухшими веками.

— Почти.

— Можно с тобой поговорить? — и, увидев кивок, продолжил. — Кем ты меня считаешь после этого?

— Я считаю тебя своим любимым братиком, — ответил Изуна и перевернулся на другой бок, чтобы оказаться лицом к лицу. — Ты не должен за это оправдываться.

— Ты так считаешь? И тебе не стыдно за меня?

— Нет. Я считаю, что ты очень смелый, раз решился на такое, — короткий ленивый поцелуй в губы, и парень заметил, как любимые сильные руки прижимают его всë ближе к телу. — Вы ведь действительно любите друг друга, и это видно. Так почему бы и нет?

— Это всё потому, что я увидел, насколько тебе дорог этот мальчишка. У нас всё будет, как раньше, ничего не изменится…

— Дара… — хитро улыбнулся младший и прижался сильнее. — А что мне в бедро упирается?

— Чëрт… — Мадара отстранился и перекатился на спину, зажав одеяло между ног.

Но одеяло было скинуто, после чего Изуна провëл ладонью от шеи до самого паха, немного остановившись на нем и чуть сжав.

— Всё, как всегда, да? — съехидничал он и облизнул пересохшие ото сна губы. — Тогда разреши мне, возможно, в последний раз побыть близко с незамужним мужчиной…

— Звучит ужасно, — рассмеялся старший и хлопнул себя по лбу.

— Звучит прикольно, — так же хохотнул Изуна. — Только не стесняйся этого. Знаешь, как говорилось в книге Иова, кажется, в главе сорок первой: «Нет на земле подобного ему; он сотворëн бесстрашным».

— Это точно не обо мне…

— Как раз о тебе, — томно вышептал он прямо в губы перед тем, как к ним прикоснуться. — Вот скажи мне, это будет считаться изменой в дальнейшем?

— С тобой — нет. Иди ко мне, — очень быстро ответил Мадара и, подорвавшись с места, подмял под себя братишку, принявшись жадно его целовать. — А знаешь, почему?

— Знаю…

— Потому что мы — одно целое, потому, что я люблю тебя…

— Я знаю…

— Потому, что я твой… Спасибо тебе за то, что ты рядом. Даже не знаю, что было бы, если бы тебя тогда…

— Замолчи, просто будь рядом, — теряя над собой контроль, говорил Изуна в чужие губы, уже принявшись стаскивать с себя бельё.

Ночной сквозняк ласково обволакивал тело, лежащее без одеяла. Мадара открыл глаза, когда услышал, что дверь приоткрылась. Лёгкие шаги приближались к кровати.

Обито вошëл в комнату и увидел там обоих своих опекунов, мирно спящих на одной кровати. Изуна лежал на спине, раскинувшись звездой, а Мадара на животе, закинув руку младшему на грудь. Одеяло лежало в стороне. Ну, оно и понятно. Жарко ведь. Недолго думая, мальчишка залез на кровать и протиснулся между братьями, просунул голову под рукой Мадары и заполз под неё, словно угорь. Глянув на умиротворенные лица обоих, он, подобно старшему Учихе, обнял младшего и ткнулся носом в его взлохмаченные волосы, после чего счастливо засопел маленьким носиком.

Мадара наблюдал одним глазом, как племянник проделывает эти манипуляции, и удивился, что тот уже не боится его, не стесняется тереться маленькой задницей в трусишках с рисунком голубого слоника о его руку. Это доверие? Возможно. Это всë, чего он добивался. Любимые люди рядом. Пришло осознание, что он правильно поступил, после чего ушёл стыд. Да. Оно того стоило.

Когда тебя долго пытают и мучают — страх и боль становятся ненавистью, а ненависть меняет мир, и эти два чувства способны разрушить всё, даже самые крепкие связи. Но иногда они способны сотворить на пепелище несколько новых, пусть и порочных, но, зачастую, тех, которые помогут тебе жить дальше.

Есть тайны, о существовании которых, никому знать не нужно, а есть те, которыми надо делиться, чтобы совсем не пропасть.

Звëзды на небе постепенно растворялись. Начинался рассвет.