Вечером, в сгущающихся сумерках, Хаширама стоял у входа в любимый паб, ожидая вечно опаздывающего приятеля. Мадара любил, когда его ждут, видимо это придавало ему ещё больше важности. Ливень прекратился и перешёл в обычный дождь, хотя ветер продолжал дуть всё с той же силой, ничуть не растеряв её. Когда подъехала машина такси, Сенджу раскрыл свой зонт-трость с ручкой катаны и заботливо открыл заднюю дверь. Учиха буквально просиял своей фирменной дьявольской улыбкой, увидев такую заботу.

— О, сэр, вы сегодня галантны, как никогда, — Мадара быстро сунул деньги за поездку водителю и постарался выйти из машины, как в голливудских фильмах. Каково же было удивление, когда приятель сложил руку кольцом, предлагая взять его под руку. — О, Господи, сколько мишуры. Мне бы не обращать на тебя дурака внимания, но… Какой магией ты пользуешься?

— Магией природного обаяния, — рассмеялся Хаширама и обрадовался, как ребенок, когда друг таки взял его под руку. — Пошли скорее, настало время пить и веселиться.

Представьте, что вы после долгого плавания оказались, наконец, в порту. Или вымокли под дождём. Или где-то в полях продрогли до костей от промозглого ветра. Именно в такие моменты вам нужна дружная компания, тёплое помещение и бокал с виски или пинта пива. Ирландский паб — это не бар и не кабак. Его отличие от обычного питейного заведения в том, что это и дом культуры, и место последних новостей, и место отдыха, и, возможно, даже второй дом для мужчины.

Стены заведения увешаны фотографиями из жизни города: вот вам первая футбольная команда, вот вам бармен выкуривает последнюю сигару в пабе, * вот обретение независимости, вот прадед владельца с бочонками пива под ещё новой вывеской. Паб обставлен только деревянной мебелью, окна отделаны матовым и дымчатым стеклом, чтобы свет и уличная суета не мешали посетителям. Интерьер украшают разноцветные стеклянные мозаики. Барная стойка ирландского паба внушительна и сделана только из дерева.

В углу, как всегда на своëм месте, где стойка бара соприкасается со стеной (лучшее место в пабе), дежурит главный местный выпивоха, знающий все последние слухи и новости. Он точно подтвердит вам, что прийти в паб «сухим» — плохой тон и, более того — глупо.

Миновав местный колорит, мужчины подошли к столику, на котором уже лежало меню и несколько буклетов со специальным предложением. Хотя, кому оно нужно, ведь чаще всего в пабе наслаждаются местным стаутом или обычным, но родным для каждого ирландца Guinness. Guinness, на самом деле, наверное, лучшее, что случалось с Ирландией с середины XVIII века, и может уступить это звание разве что Jameson.

— Что сегодня пьëм? — ехидно улыбнувшись, спросил Сенджу, усевшись напротив за столом. Он как никто другой знал, что в каком бы настроении его приятель ни был, алкоголь поможет ему расслабиться и прийти в норму, или хотя бы общаться без рыков.

— Само-собой это будет пиво, — совершенно спокойно ответил Мадара и сложил руки в замок, положив на них подбородок. — Тебе сегодня не удастся меня споить, я обещал быть дома в нормальном состоянии.

— Что случилось?

— Ничего, — отмахнулся Учиха и жестом позвал официантку. — Температурит второй день, так что я обещался не гулять со всякими вроде тебя.

Хаширама понимал, что он всерьёз так не считает, потому и просто улыбнулся в ответ. Он знал, насколько Мадара привязан к брату, потому и никогда не оспаривал его решения провести дома какой-нибудь ранее обещанный ему вечер.

— Разрешишь мне заказать колканнон *? — не дождавшись ответа, Сенджу ткнул пальцем в меню, и официант записала блюдо в блокнот. — И давайте четыре пива сразу.

— Вонять потом будешь, — наигранно скривился Мадара и помахал ладонью перед носом. — А мне будьте добры классический Irish Stew *

Как только девушка удалилась, Хаширама сложил руки на манер друга и, залипнув на выразительных черных глазах, расплылся в приторной улыбке.

— Вонять, говоришь, буду? А ты целовать меня собрался?

— Да сотри ты свою улыбку. Что на тебя сегодня нашло? Хорошее настроение за задницу укусило?

— Ну, ты не кусаешь, так кто-то должен, — Хаширама громко рассмеялся, что и заставило соседний столик обернуться. Только вот Мадара не оценил шутку, непривычно покраснев до кончиков ушей.

— Хаши, ты не пробовал пользоваться тональным кремом? — Учиха провëл указательным пальцем по своей скуле и зло улыбнулся, намекая на россыпь сезонных веснушек.

Нет, он не думал, ведь никогда не забывал, как ещë подростком Мадаре нравилось трогать губами эти самые веснушки, сцеловывая буквально каждый сантиметр загорелой кожи. Раньше он был другим, не настолько огрубевшим, и даже лучший друг не знал, что заставило измениться и по-другому посмотреть на жизнь.

— Раньше тебе нравилось, — Хаширама сделал вид, что засмущался, хотя, наверное, это было единственное, что ему не свойственно, и потëр лицо тыльной стороной ладони, думая, что так избавится от рыжих точек.

— Выглядишь глупо, прямо как подросток…

Учиха вынужден был замолчать, потому что вернулась девушка с четырьмя кружками пива. Он поблагодарил еë сухим кивком головы.

— Я подумаю над твоим предложением, — он лукавил. Конечно, не собирался этого делать, да и с трудом верилось, что такой человек как Мадара изменил вдруг себе. Всегда всë нравилось. Ведь, если бы не нравилось, они бы не спали вместе столько лет. Так? — Расскажи, как у тебя дела с подругой?

— Никак. Нет больше подруги. Надоела, — Мадара скривил губы и отпил холодного пива, слегка поморщившись, насколько больно зубы ощутили перепад температуры. — Ты ведь не думал, что я с ней семью создам или буду растить её сынка. Не разочаровывай меня, не дай мне подумать, что ты тупее, чем она.

— Я не думал так, но уверен, что хорошо ты с ней не расстался. Уж такой ты человек. Ты сексист, и уж так сложилось, что женщины — это не твоё. Это я привык к тебе и на все твои выходки у меня стальной иммунитет. — Хаширама задумчиво водил пальцем по краю стакана. — Это я на тебя никогда не обижусь. Вообще всë, что касается терпения — это ко мне.

Учиха задумался. А ведь действительно, за почти двадцать лет знакомства они ни разу серьëзно не поругались. Насколько же гибким характером обладал его друг, если ни разу не послал его к черту и не ударил даже в шутку.

— Я должен сказать тебе спасибо? — вопросительно выгнул бровь Мадара.

— Если не хочешь, то я тебе скажу спасибо за то, что ты так искренне кричишь подо мной по ночам, — и снова этот глупый мальчишеский смех, что заставляет покрыться мурашками. — Давно ли ты стал стесняться этого? Чего зажался?

— Прекрати свои брачные игры, Хаши, я тебя умоляю, иначе я сейчас напьюсь, пойду танцевать и стыдно будет тебе.

— Мне? Стыдно? Будь уверен, что я к тебе присоединюсь.

В случае с Учихой долго ждать не пришлось, и когда внутри оказалась шестая кружка пива, а в пабе зазвучала живая музыка, ноги сами потянулись на деревянный танцпол.

Удивительный узор движений, и где он только такому научился. Настоящее воплощение грациозности и лёгкости, но в то же время энергичности и ритмичности. Танцевать традиционный танец, многие танцоры учатся с самого детства. Что же этот человек всё время скрывает? Неужели стыдно сознаться в своих хобби? Прижатые к бокам руки и красивая осанка с неподвижным торсом, а с ними и вид из-под расстегнутой рубахи, как ни странно, привлекал заинтересованные взгляды не только женщин, но и мужчин. Он пытался выложиться полностью для того, чтобы привлечь к себе как можно больше любопытных глаз, и, несмотря на выпитый алкоголь, ноги двигались четко. Хаширама понял, что погорячился, когда сказал, что присоединится, но чувство собственности заставило поддержать друга.

— Я не умею так, как ты, — пытался перекричать он стонущую волынку и аккордеон, просто встал напротив и начал двигаться кое-как, пытаясь повторить незатейливые движения ногами.

— Я тоже не умею, — посмеялся Мадара в ответ. — Просто двигайся.