Почти как в постели они быстро подстроились друг под друга, и уже без исключения весь паб смотрел на неординарную танцующую пару. Кто-то даже тихо завидовал, сидя за стойкой в полном одиночестве. И вот, когда прозвучал финальный аккорд, и трубач наконец выдохнул не в трубу, Учиха схватился за ворот чёрного гольфа приятеля и, притянув его лицо к себе, втянул в страстный поцелуй. Да, на виду, но Хаширама где-то прав — зачем стесняться своего «я». Если уж ты такой, то будь таким всегда и везде, тем более, что тут это совсем не редкость и никого особо не удивляло. Шквал аплодисментов просыпался в зале — это было в высшей степени похвалой.

— А я смотрю, ты уже хорошенький, — оба мужчины снова уселись за стол, разом осушив по половине кружки принесëнного стаута.

— Странно, Хаши, что ты раньше этого не замечал, — Мадара пытался отдышаться, отвалившись на стуле. Он до сих пор замечал на себе щекочущие затылок взгляды.

— Я не это хотел сказать. Я имею ввиду, что пьяненький уже, — Сенджу перегнулся через стол и убрал приятелю тяжёлую чёлку за ухо, чтобы разглядеть любимое раскрасневшееся лицо полностью. — Ты не думаешь, что порядком раззадорил меня? Может перенесем эти страстные танцы в горизонтальную плоскость, м?

Учиха замотал головой и вытянул руку вверх, щëлкнув пальцами. Молодая девушка-официант поняла этот жест и очень скоро принесла счёт вместе с комплиментом от соседнего столика в виде бутылки виски. Мужчина в своей манере тихо отблагодарил её, даже не спросив от кого этот подарок.

— Не сегодня, я же сказал уже, что брат ждёт меня дома. Вот поправится, и пойду с тобой хоть на край света, а сейчас, прости.

Хаширама потянулся за телефоном в карман и глянул на время. Приближалась полночь. А друг серьëзно относится к своему обещанию и, может быть, даже будет дома, пока не закончился этот день. Насколько же сильны их братские чувства, что даже в таком возрасте они готовы, как и в детстве стоять друг за друга практически насмерть? На фоне безумной любви братьев Учиха, отношения братьев Сенджу несколько холоднее, но нельзя сказать, что они относятся друг к другу плохо, просто младший брат немного нелюдим и трудно идёт на контакт даже с родственником. Хаширама часто завидовал приятелю, а точнее их отношениям в семье. Только вот он не знал, чего стоят такие отношения. Может, это и к лучшему. Любовь — не Атлантический океан, чтобы можно было так просто выяснить еë глубину, а ещё можно захлебнуться в чёрной пучине чужих тайн.

— Я вызову такси, — тихо и немного расстроенно произнёс Сенджу и набрал короткий номер. Оператор быстро протараторила что-то про несколько минут и сбросила звонок. Оставалось только ждать. — Можно я зайду завтра? Не помешаю больному? Фруктиков принесу. Какие ему нравятся?

— Откуда столько заботы? — Мадара скептически посмотрел на любовника и направился к выходу из паба. Через окно было видно, что дождь практически прекратился, ставшись мелкой неприятной изморосью. — В кроватку ко мне хочешь?

Хаширама осмотрелся по сторонам, у гардероба народу почти не было, что и позволило ему пристроиться к Учихе сзади и залезть горячими ладонями под рубашку. Влажное дыхание касалось слегка мокрой шеи, а до уха долетал нежный шëпот. Если немного податься ягодицами назад, то можно почувствовать, что с кроваткой Мадара явно не прогадал.

— Очень хочу, Дара, безумно хочу.

— Хватить обжиматься тут, словно школьники, — Учиха хлопнул товарища по руке через ткань, но не со зла, а так, чтобы было. — Потерпишь.

— Ауф, — Хаширама сморщил нос и потерся им об ушной хрящ приятеля. — Какой серьёзный. Такого я тебя ещё больше люблю, если это возможно.

Выйдя за порог заведения, оба немного удивились, что машины ещë нет, пришлось немного промокнуть под моросящим дождём, что так некрасиво портил причёску. Свет от жёлтых фонарей отражался в лужах, что были повсюду, улица убегала вниз, унося с собой журчащие ручьи, а в них и опавшие лепестки цветущих деревьев. Мадара подошёл к столбу и дёрнул зелёную ветку *, стряхнув с неё висящие капли воды, а затем повернулся к другу.

— Хаши, а как бы ты отнёсся к тому, если бы узнал, что я не такой хороший, как тебе кажется. Я думаю над словами Эшли, что она сказала мне сегодня. Она сказала, что я кошмарный человек и постоянно говорю ужасные вещи. А ведь она права…

Хаширама открыл зонт и подошёл к Учихе, скрыв их обоих от дождя. Момент оказался интимным, но его нарушила подъехавшая машина. Теперь точно пора прощаться.

— Я никогда не признаю тебя плохим. Ты вредный — это отрицать сложно, капризный, иногда нервный, но не плохой. Я не хочу знать, если ты хоть раз в своей жизни сделал что-то плохое, но даже если и узнаю, то, наверное, решу, что на это была тысяча причин. Зная тебя, самой главной причиной скорее всего была любовь. Не рассказывай мне ничего, — Сенджу мягко улыбнулся и, прикрывшись зонтом от водителя, невесомо поцеловал в щёку. И это, пожалуй, было самое приятное, что сегодня случилось. — Поехали домой.

— Спасибо, но мне тут идти пять минут, я прогуляюсь, заодно немного проветрюсь.

Хаширама взял руку Мадары в свою и вложил в неë ручку зонта. Дождь, конечно, мелкий, но идти под ним всё равно неприятно.

— Тогда держи. Я забегу завтра, хорошо?

— Клубника и черешня, — улыбнувшись, ответил Учиха.

— Понял тебя. Счастливо.

Когда машина тронулась с места, окрасив лицо в ярко красный от света задних фонарей, Мадара устало потëр лицо ладонью, громко выдохнул и отправился домой. Паб был почти на побережье, и большой дом на скале с этого места было хорошо видно.

Обито пришëл домой около полуночи, но только потому что приятель на этом настоял. Не то, чтобы он не хотел оставлять у себя Учиху, он не хотел, чтобы их отношения с матерью окончательно расстроились.

Эшли, пошатываясь, поднялась с грязного кресла, что стояло в кухне, когда увидела сына. Подошла к нему и обхватила его талию, прижалась к нему, пожалуй, слишком уж плотно и начала покрывать лицо чересчур страстными поцелуями. Дурно пахнущими алкоголем поцелуями, если судить по тому, как он при этом кривился.

— Наконец-то ты пришëл, сладкий мой мужчина, — она подняла стакан, словно произнося тост, и выплеснула немалую часть вина себе на грудь, испачкав ночную рубашку. Тут же рассмеялась, каким-то ненормальным смехом. — Как же ты на него похож. Будешь хорошо себя вести, Оби, я позволю тебе высосать это вино из ткани. Раз ему нравится, то и тебе понравится.

Обито смотрел на неë в замешательстве, на его лице отразилось отвращение, когда она вновь плюхнулась на кресло, вскинула юбку сорочки и зажала её между колен. Эшли заметила его взгляд и снова истерично рассмеялась.

— Да не стесняйся ты. Ты — Учиха, а это значит, что ты неизбежно будешь таким же, как бы его ни ненавидел. Я видела, как ты смотришь на девочку, с которой учишься. У неё красивые волосы и симпатичная круглая попка. Если ты её ещё не пощупал, то дурак. Только тебе лучше быть осторожным, ведь в четырнадцать уже можно жениться.

Женщина снова наполнила бокал вином и протянула сыну, но тот сразу же оттолкнул его.

— Мама, что ты делаешь?

— «Мама, что ты делаешь?» — передразнила она Обито, потом указала стаканом куда-то в сторону окна. — За твою подружку. И если ты до сих пор не знаешь, как она выглядит без одежды, то ты полный неудачник.

Мальчик ничего не ответил, но его потемневшее лицо говорило красноречивее любых слов. Эшли схватила сына за руку и плеснула вином ему на запястье. Не обращая внимания на неудовольствие сына, вглядываясь в его лицо с внезапно вспыхнувшей в глазах жестокостью, она продолжила:

— Только уж постарайся ничего в неë не совать, когда ляжешь с ней рядом в цветах на пляже, — она провела ладонью между ног сына, неприятно нажав на яички, погладила левое бедро, правое бедро, задрала его сальную рубашку до ключиц, перейдя на правую сторону живота, пупок, левую сторону живота, вновь левое бедро. — Вот прямо так щупай у неё всё, что хочешь, трись своим младший братом, пока ему не будет хорошо и из него не брызнет, но не лезь в уютное местечко, ты же не хочешь проблем.