— Ты считаешь, что ты остался один? — по-доброму усмехнулся Изуна, одарив брата хмельным взглядом.

— Нет, — казалось, что на этом ответе губы Мадары онемели, как случается у стоматолога. Он и не подумал, как это прозвучало. — Я так, конечно, не думаю, лисëнок. Только хотел сказать, что то, что мы сделали, это вроде групповой воли, проклятия ненависти нашей семьи. В какой-то момент мы вышли на особый уровень взаимопонимания, сознательно или бессознательно, — мужчина нервно поëрзал. — Господи, как же мне хочется, чтобы вся эта безумная вражда и ненависть закончилась…

— Ну наконец-то ты меня понимаешь! — воскликнул Хаширама и вместе со своим возгласом откупорил новую бутылку, звучно дëрнув пробку.

— Расслабься, Хаши, наливай лучше, — вмешался Изуна, наклоняясь к нему и снова притираясь к боку.

Мужчина немного виновато нахмурился, после чего отставил свой бокал и первым делом наполнил протянутый.

— Прости, Изи, — улыбнулся он, вспомнив детское прозвище.

— Не называй меня Изи и не вздумай ущипнуть за щеку! — взвился парень, поворачиваясь к Хашираме. — Ты знаешь, что я этого терпеть не могу. Никогда не мог.

Но Хаширама не удержался и всё же потрепал Изуну за щеку, после чего вновь приобнял. Никаких криков и протестов. Хаширама весь из таких нюансов и к нему стоило привыкнуть.

— А по твоей части никаких происшествий, Дара? — протянул Сенджу, тонко намекая на продолжение разговора.

— О чём это ты?

— Я о детях. Они у тебя есть?

Мадара закатил глаза и, положив руки на стол, уронил на них голову.

— Я никогда не устану повторять тебе, что ты ебнутый, — он тяжело вздохнул и взглянул на племянника, который всë так же стоял рядом и чего-то ждал, потому следующее он выпалил на одном дыхании и мальчишке в лицо. — Я ни разу не был женат и всегда соблюдал осторожность, даже с твоей матерью, поэтому судебных исков по признанию меня отцом никто не подавал. Детей у меня нет. Больше не знаю, что и сказать.

— Давай ты сейчас нам всем ответишь, не скрывая, хочешь ты взять мальчишку к себе или нет, — Хаширама пытался быть серьёзным, но выходило у него из рук вон плохо, да и язык уже начинал заплетаться.

Мадара посмотрел на приятеля и понял, что близится момент, которого он страшился больше всего, но не мог предотвратить. Он действительно не понимал пока, что будет дальше. Взять племянника тогда с собой было легко, но ведь он не щенок, его не выкинешь на улицу за ненадобностью. Он ведь теперь насовсем. После ужасно долгой минуты размышлений к Учихе пришло облегчение, которое, возможно, испытывает самоубийца, убирая руки с руля быстро несущегося автомобиля и поднимая их для того, чтобы закрыть глаза. Проще говоря — он смирился.

— Так что ты молчишь, Мадара, — толкнул его Тобирама с некоторым вызовом. — Не хочешь довести дело до конца? Испугался?

Мадара потряс головой, выгоняя картинки с несущейся машиной.

— Что? — он сделал вид, что не слышал вопроса.

— Задаю тебе тот же вопрос, что и ты мне… Когда-то, — мужчина позволил себе коварно улыбнуться, слегка приподняв уголки губ. — Испугался, Мадара?

Учиха широко улыбнулся и, тряхнув головой, сбросил с плеча волосы.

— Не дождëшься. И прекрати скалиться. Мне уже ничего не страшно. И мы с твоим братом всё решили. Незачем меня по сто раз переспрашивать.

Ответом стала долгая пауза.

Обито ещё раз внимательно осмотрел всех присутствующих, и у него создалось впечатление, что мир поставили на стоп. Будто всё разом стихло. Но это всего лишь дождь прекратился. Не начал затихать — просто прекратился. Ветер стал терять силу, причем терял её так быстро, что это напоминало выключение двигателей самолёта, благополучно припарковавшегося к телескопическому трапу.

— Можно я пойду к себе? — заполнил паузу мальчишка. — Я сказал своё слово, а вы уж решайте сами.

И направился из столовой в холл, но перед тем, как выйти, он едва коснулся плеч Изуны и пропустил его хвост через свой кулак. Хотел что-то сказать? Или спросить? Учиха повернулся, но племянник не одарил его взглядом, только спина в полосатой рубашке быстро удалялась.

Мадара переглядывался с Хаширамой, и зрелище это было довольно забавным, будто они пытались переглядеть друг друга. Только вот одни глаза были абсолютно трезвыми, а вторые порядком закрывались. Вероятно, от усталости.

Тобирама проводил мальчишку взглядом, заметив его жест, но ничего не сказал, только удивлëнно дёрнул бровями. Изуна постарался незаметно пожать ему плечами в ответ.

— Кажется, пора собираться домой, — зевнув в кулак, предложил младший Сенджу и встал из-за стола, поправив многострадальную кофту. — Пойдём, брат, выкину тебя около дома.

Хаширама напоследок прижал к себе Изуну, после чего поднялся следом. В бокале ещё оставалось вино, совсем немного, но оставлять после себя напитки в стакане — это как неуважение к хозяину.

— Вот опять он меня выкинуть хочет, — надул щёки мужчина и, подхватив младшего Учиху в подмышке, заставил его встать рядом. Тот посмотрел с недоумением, но ничего не сказал. — Давай допьëм с тобой по-дружески, раз уж мы сегодня одни такие, налегаем на спиртное, — обратился он к Изуне и тут же сплëл руки, в надежде выпить на брудершафт. Парень снова не сказал и слова, только улыбнулся и кивнул. — Надеюсь, что твой брат ревновать не будет.

— Как и твой, — рассмеялся в ответ Учиха, после чего они вместе опрокинули бокалы и коснулись губами.

— И вот ещё что, — продолжил Хаширама, смущëнно почесав затылок. — Тора, возвращайся домой, хватит уже скитаться.

Без преувеличения, удивлены были все трое. Чтобы развеять неловкое молчание, смешанное с удивлением, Мадара треснул открытой ладонью его по спине. Тобирама вздрогнул и даже немного подался вперëд от неожиданности.

— Да у тебя сегодня сладкий день, — рассмеялся Учиха и скрестил на груди руки.

«Ты даже не представляешь, насколько» — подумалось Сенджу, но мысли эти он оставил при себе, слегка тряхнул головой и улыбнулся брату.

— Только на том условии, что завтра утром ты не спросишь, откуда я там взялся.

— Хорошо, — как обычно громко расхохотался Хаширама и стиснул брата в душных объятиях.

После не в меру жаркого дня, дождь оказался спасением, правда не на долго. От земли страшно парило, ночная прохлада вперемешку с потоками воды никак не могла побороть горячий асфальт. Дороги, без преувеличения, превратились в реки, правда, вода довольно быстро уходила.

— Да, на такой случай нужна лодка, — возмутился Хаширама, окидывая взглядом улицу через забор. Он неуверенно подошëл к машине и, помахав Мадаре на прощание, грузно шлëпнулся в салон. — Уверен, что не хочешь подождать?

— А тебе лишь бы к нему под бок закатиться, — хохотнул Тобирама и уселся за руль, слегка поправив кресло обратно под свой рост. — Доберëмся. Я на эту машину в прошлом году все накопления спустил. И не из такого дерьма вылазили.

Ворота открылись с характерным звуком, мужчина запустил двигатель и выкатил машину на улицу. Дождь, казалось, не пощадил никого. По главной улице проплывали собачьи шлейки, чьи-то шлепки, вверх тормашками плавала детская бейсболка. На остановке под козырьком сидела влюбленная парочка. Девушка держала в руке букет, а парень её туфли на высоком каблуке, и оба смеялись. Воистину говорят, что каждый день не может быть хорошим, но есть что-то хорошее в каждом дне.

Тихо поющее радио постоянно прерывалось из-за перебоев на станции, но больше всего сводило с ума принюхивание старшего брата, потому как делал он это очень громко.

— Хаши, прекрати так настойчиво что-то нюхать. Ты меня этим раздражаешь. — Тобирама пытался говорить сдержанно, и постоянно отрывал спину от сиденья, чтобы посмотреть насколько глубоко в лужу входит капот новенького авто.

— Ну и как он? — с усмешкой выдал Хаширама и поëрзал, запустив руки между ног.

— Кто он?

Старший снова громко с присвистом принюхался.

— Изу, конечно, — улыбнулся он, не сводя глаз с брата, который был очень сосредоточен на дороге. — У вас такие лица сегодня были, как у двух котов, что стащили чужую сметану.