— Прекрати, я не делал этого, — кричал Изуна, уже не понимая за что его колотят. — За что ты так со мной?..

— Ты. Маленькая. Шлюха. — отчеканил он каждое слово, сопровождая их пощëчинами. — Вспомни, что я для тебя сделал и не забывай этого никогда. Это ты во всём виноват! Только ты и твой глупый эгоизм. Лучше бы ты сдох! Надо было дать тебе сдохнуть!

— Нет! Нет!..

Ноги путаются в одеяле, руки больно ударяются о спинку и края кровати. Изуна беспомощно крутится, пытаясь открыть больные глаза. Сумасшедший звон в груди отзывается в голове, в висках, в глазах. Пот со лба катится градом. Сетчатку жжёт ярким электрическим светом.

— Нет! Нет! Хватит!

Чья-то ладонь треплет плечо. Слышится тихий шëпот.

— Из, проснись. Что с тобой?

Глаза открыты, но в голове по-прежнему туман. Рядом кто-то сидит. Кто?

— Что? — выкрикнул Изуна и стал беспорядочно убирать с лица прилипшие пряди, царапнув себя по носу. Ощутилась боль, и только тогда он понял, что больше не спит. — Что со мной?

Обито сидел рядом, подобрав под себя ноги, его руки тоже дрожали. Он в соседней комнате проснулся от криков и тут же поспешил проверить в чëм дело, даже на секунду подумав, что это тот ужасный мужчина забрался к ним в дом посреди ночи. Каково же было его удивление, что, войдя в комнату к дяде, он не увидел никого постороннего.

— Я не подслушивал, честное слово, — быстро тараторил мальчишка и поглаживал Изуну по плечу, когда тот свернулся эмбрионом, прикрывшись одеялом с головой. — Ты так громко кричал, что я проснулся. Я испугался…

— Я кричал? — через полминуты донеслось из-под одеяла. — Что я кричал?

— Кажется, чтобы тебя не трогали, — Обито пожал плечами и слегка навалился сверху, чтобы заглянуть опекуну в глаза, но тот упорно прятался. — Ты вспоминаешь тот вечер? Зря я тогда всё это затеял, да?

Изуна помедлил с ответом, но мальчишка не настаивал, он терпеливо ждал, перегнувшись через бок.

— Нет, — твёрдо ответил Учиха и даже почти не соврал. Он открыл лицо, но племянника старался игнорировать. — Это не самое ужасное, что со мной случалось. Уходи, Обито.

Мальчик оскалился и нервно сжал кулаки, хотел было стукнуть, но вспомнил как пару дней назад стукнул по руке, что аж сам испугался, потому и сдержался сейчас.

— Почему вы все меня гоните? —он пытался не кричать, но голос всё равно сорвался на последнем слове.

Одеяло откинулось в сторону, и теперь под ним оказался сам Обито, но тут же сбросил его. На него смотрели злыми глазами, как будто напротив был Мадара, а совсем не Изуна. Чужой тяжёлый взгляд прибивал к полу.

— Я сказал тебе: убирайся вон! — Учиха замахнулся, но мальчишка и не думал бежать, он крепко зажмурился, продолжая сидеть на месте, как вкопаный. Рука остановилась в паре сантиметров от детского лица, а туман в голове постепенно начал рассеиваться.

— А я сказал тебе, что я такой же, как ты, и я никогда никого не слушаюсь, — продолжал спокойно чеканить Обито, сидя с закрытыми глазами, а руки его безошибочно нашарили чужую кисть и вцепились в неё. — И мне некуда идти. Ясно?

И он до боли прав. Куда можно гнать несчастного ребёнка посреди ночи? На и без того больные глаза навернулись слёзы. Изуна выдернул руку, но так и не смог оторвать взгляда от невозмутимого лица мальчишки. Сколько ещё поворотов судьбы сможет выдержать его неокрепшая детская психика? Кого ещё ему нужно лишиться, чтобы окончательно огрубеть? Почему сейчас он продолжает держаться за единственных родственников, с которыми изначально не хотел жить? Почему старается помочь? Отчего упрямится?

Больше не пытаясь скрыть своих эмоций, Изуна рухнул лицом в подушку, обхватив ту руками. От слёз намокла ткань, на душе стало кисло. Он не мог сидеть на двух стульях сразу, рискуя в конечном итоге остаться без единого. Невозможно было подвести брата, особенно когда он в таком шатком состоянии, так же как и невозможно гнать от себя мальчишку. Он не виноват, что он такой, и он пока ещё просто ребёнок.

Обито и сам чувствовал подступающие слёзы, но не мог понять их природу. Раньше ему не приходилось за кого-то переживать. Мальчишка навалился на своего дядю сверху и положил голову ему между лопаток. Мама иногда его так укладывала спать, тихо напевая что-то. Ухо глушило рыданиями и ритмичным стуком чужого сердца.

— Почему ты ревëшь? — тихо спросил он, и стал монотонно наматывать длинные волосы на палец, пытаясь успокоить самого себя этим нехитрым занятием. — Что у тебя случилось? Поделись со мной. Это я виноват?

Изуна всхлипнул в очередной раз и повернул голову набок.

— Брат просил не общаться с тобой и держаться подальше.

Это откровение совсем не удивило мальца, чего-то такого он и ожидал. Обито потянулся чтобы стереть новые слëзки, что повисли на кончике носа опекуна.

— И именно сейчас ты решил его послушаться? В чём причина? Хватит недоговаривать.

— Я люблю его…

Тяжело выдавив из себя эту фразу, Изуна снова стиснул в объятиях подушку и сморгнул в неё слёзы.

— Пфф, тоже мне, проблема, — Обито пытался говорить расслабленно и даже положил ладони под щеку, удобнее устроившись на чужой спине. — А он тебя любит. Вы с жиру не беситесь случайно? Хотел бы я, чтобы меня кто-нибудь и когда-нибудь так же полюбил.

— Ты не понимаешь…

— Это ты не понимаешь, — не дал договорить мальчишка и демонстративно дунул на свою отросшую челку, в попытке скинуть её с глаз. — У меня ведь даже друзей настоящих нет. Я им не нужен, Из. Я собственной матери не был нужен, чего уж говорить об остальных. Я один, и даже если бы я сдох, то меня некому было бы забрать из морга — вот настоящая проблема. А теперь у меня есть вы, точнее ты. До тебя, со мной так ещё никто не общался. Ты хороший. Я вижу, как ты скучаешь, когда Мадара не ночует дома, как ты переживаешь, если он задерживается. Любить — это хорошо. Радуйтесь, что вы друг у друга есть… А ты ревëшь…

Изуна ничего не ответил, а лишь потëр лицо о подушку, то ли отрицая сказанное, то ли просто вытер глаза.

— Ты знаешь, я ведь тот самый друг, которого не ждут, если он чуть опаздывает, — продолжал Обито несмотря на эти глупые протесты. — Я тот друг, что всегда идёт позади, если дорога недостаточно широкая, я тот друг, который должен сам приглашать ребят, если хочу погулять… И, знаешь, что?

Мальчишка замолчал до тех пор, пока не дождался банального вопроса:

— Что?

— Я устал быть таким другом… — почти выплюнул он и скатился, готовый уйти.

Ноги свесились с кровати. Обито подождал ещё мгновение, в надежде на то, что его остановят и пожалеют, но снова не угадал. Может, и вправду, он никому не нужен. Мальчишка встал и уже направился к двери, как сзади окликнули осипшим голосом.

— Обито… Не уходи, ляг со мной…

Малец обернулся через плечо и увидел заботливо приподнятое одеяло, как приглашение прилечь рядом. Кривая улыбка озарила его лицо, и он принял приглашение, быстро прыгнув на кровать.

— Ты прости меня, — виновато начал Изуна, заправив взлохмаченные волосы племянника за ухо и встретившись с ним взглядом. — Дело в том, что брат переживает за меня настолько, что даже работать не даёт, говорит, что это очень опасно, вот я и занимаюсь идиотскими консультациями. А ещё он вбил себе в голову, что ты опасен, потому сильно напрягается, что я с тобой общаюсь. Такие дела…

— Я понимаю… — зевнул Обито и почесал сонные от ласковых поглаживаний глаза.

— Спать хочешь? — Учиха потëр щеку племянника и уютнее прикрыл его плечи одеялом. — Напугал я тебя… Разбудил…

— Ага… — снова ленивый зевок.

— Спи, а главное думай только о хорошем, — убаюкивающе продолжал Изуна. — Представь, как ты вырастешь, станешь сильным, как Мадара, вот тогда твои товарищи пожалеют, что не любили тебя, вспомнят, как обижали. Посмотрят на тебя девчонки, увидят, что ты самый красивый, и будут локти кусать…

— Неа… — пробормотал Обито в полусне.

— Почему нет? — искренне удивился Учиха.

— Потому что Мадара говорит, что самый красивый у нас ты. Спокойной ночи…