Тайерар, не понимая, что происходит, последовал за Данан, размышляя только над одним: а что, если она и в самом деле использует право, дарованное каждому командору? Сможет ли он сбежать? Сможет ли он избежать?

Тайерар нагнал остальных за несколько шагов. Долгое время шел молча, в упор глядя на женскую спину впереди. Затем пристроился справа от Хольфстенна и пробормотал:

— Я думал, они друзья.

— Были, — отмахнулся Стенн, будет не произошло ничего из ряда вон выходящего. — Но никто не дружит с нытиками.

В тот же момент Рангзиб, поравнявшийся с командором спереди, прочистил горло, приосанился и громко спросил:

— Эм… а я не понял, в какой именно момент я должен был тебя поцеловать?

— Командор?! — тут же воскликнули Анси и Рендел.

Хольфстенн, грузно шлепнув себя по груди, расхохотался.

Фирин метался во сне. Покрытый испариной, колдун мучился, дергался, вставал на лопатки и бессвязно пытался кого-то прогнать. С кем-то — поспорить. Не в силах при этом сказать вслух что-то внятное, он только распугивал все живое. Даже крысы в почти заброшенном форте попрятались по углам.

За дверью спальни единственный слуга и мужчина, который выполнял все поручения Фирина, смотрели друг на друга, не в силах решить, кто из них пойдет будить господина-мага. Слуга шептал, что его дело — готовить и убирать одну комнату. Поверенный настаивал, что он решает поручения господина снаружи форта, а все, что внутри — его не касается.

Проспорив добрую четверть часа, они вздрогнули одномоментно, когда дверь комнаты отворилась. Фирин, бледный, испуганный, подскочил с кровати, вырвавшись из оков кошмара. Увидев двоих, он сосредоточил взгляд на мужчине, одетом в воинское.

— Зайди, — велел колдун.

Фирин не оглянулся проверить, заходит ли за ним верный пес. Околдованный Дланью Безликого, бедолага наверняка делал все, что приказывали. Фирин плелся, едва переставляя ноги. Эльф не беспокоился, что его увидели в таком состоянии: любому из них он может заткнуть рот магией. Быстро и без проблем. А пока колдун ощупывал себя руками, и под каждым прикосновением оставалась маленькая зеленая или бледно-оранжевая печать.

— Говори, — приказал маг воину и упал в высокое деревянное кресло возле окна.

— Мы смогли подобраться к сокровищнице, — оповестил мужчина, не размениваясь на приветствия. Голос его звучал сухо и обезличено. — Под видом караульных и прислуги, наши ребята подобрались к реликварию короля Ирэтвендиля. Однако проникнуть внутрь не получится никак. Даже если командора Тальваду убьют, войти в сокровищницу не выйдет. Без угрозы со стороны смотрителей Пустоты король отзовет оттуда охрану. Но магическую защиту нам не пройти.

— Магическую? — кое-как переспросил Фирин.

— Да, там еще что-то. Словно какой-то артефакт внутри хранилища стережет его от проникновения. У нас нет подходящих магов, чтобы справиться.

Фирин поднял на вестника тяжелый взгляд. Собственные печати исцеления и восстановления едва помогали. Колдун с трудом фокусировался на том, что ему говорят.

— Хочешь сказать, у меня нет шансов получить Капкан Хранителя?!

Мужчина продолжил докладывать.

— Я подумал, что мы можем добиться того, чтобы его перепрятали из сокровищницы. И когда его будут переносить, мы проследим. Уверен, Капкан перепрячут поближе к королю, а он не колдун, в его спальне нет посторонних защищающих чар. Мы сможем украсть.

— Давай детали. — Услышав главное — что камень можно стащить — Фирин немного расслабился. Откинулся на спинку. Голова, несмотря на исцеляющие заклятия, нещадно болела. Это означает, причина его недуга тоже была магической. Она терзала его кошмарами и раз за разом на уверения Фирина, что он всего лишь хочет быть с возлюбленной, изводила вопросом:

«И чем ты готов заплатить?»

— Капкан Хранителя — реликвия правящего рода и символизирует власть короля. Раз за разом ее пытались украсть смотрители Пустоты, и Тальвада прикрывалась тем, что камень спасал ее подчиненных от голоса архонта. Но если мы совершим покушение на жизнь короля от лица смотрителей, он поймет, что все слова Тальвады — ложь. И все, что ей надо — трон. Мало ли честолюбия у той, кто сегодня является единственным полноценным ветераном сразу двух Пагуб?

Фирин воззрился на вестника исподлобья.

— Думаешь, поможет?

— Поможет, господин. Король подозрителен, он не доверяет даже сыновьям. А раз он не может верить им, как может верить кому-то еще? Вдруг кто-нибудь во дворце возжелает помочь командору Тальваде? Что тогда? Что если она получит Капкан, и ее при этом поддержат? Поверьте, король непременно задумает перепрятать реликвию.

Фирин сделал вдох полной грудью, спокойно выдохнул и изрек:

— Хорошо. Перед отправкой приди ко мне, я поставлю тебе особую печать. По ней я смогу отследить, когда начнется битва, и прийти на помощь.

— Да, господин.

— Когда с Капканом все будет готово, скажи мне.

— Слушаюсь, господин.

— О других артефактах есть новости? Медаль Крови? Фиал Бурь? Хоть что-нибудь?

Поверенный отрицательно помотал головой. Хвала Таренгару, подумал эльф. Сейчас он меньше всего хотел поддерживать еще какую-то беседу и спросил, дабы не упустить что-нибудь важное, если оно вдруг случилось. Однако, не получив новостей, вздохнул с облегчением.

Маг сделал выпроваживающий жест. Поверенный кивнул, его взгляд снова опустел, и мужчина вышел.

Фирин закачался взад-вперед, маясь от ломоты во всем теле. О, великие небесные силы, да что с ним? Разве он не должен был стать безоговорочным хозяином смотрителей Пустоты по всему миру? Разве он зря тогда уволок с собой склянку с кровью поверженного архонта?

Колдун кое-как поднялся и принялся ходить из угла в угол, все еще шатаясь и заплетаясь в ногах. Чтобы не упасть, он хватался за косяки, поверхность стола и камин, углы кровати и столпы, к которым крепился балдахин. Однако упорно двигался. Если он сейчас ляжет или сядет, он уснет. И непроглядный кошмар настигнет снова.

Почему? Почему он не смог взять под контроль всех смотрителей, хотя теперь, казалось бы, обладал достаточной для этого силой? Почему приходилось урывками наведываться в Ирэтвендиль, коротко и быстро, чтобы поработить разум только одного или двух? Почему он должен так рисковать, опасаясь, как бы чары подчинения, исходящие от посоха вокруг его собственного форта, не рассеялись, и головорезы не вышли из-под контроля? Где реальная сила, ради которой он не пощадил себя?!

«Что я готов отдать взамен? — злобно усмехнулся маг. — А разве не видно, что я отдал самого себя на поругание скверне?!»

Смотрители Пустоты с самого знакомства Фирина с ними не поддавались никакому влиянию. С Данан сразу не задалось, и эльф списал это на то, что девчонка — рыцарь-чародей. Волю таких не переломишь чарами. Но что же Дей, Борво, Тальвада, Йорсон и прочие… Никто из смотрителей не поддавался силе Длани Безликого, и Фирин потратил немало времени, чтобы понять почему.

Ответа могло быть два, и оба они взаимосвязаны. Или дело в Пустоте, что препятствует любым воздействиям на разум, кроме зова Темных архонтов, или — непосредственно в нем.

В любом из двух случаев, Фирин уже должен был получить возможность контролировать смотрителей и даже исчадий! Разве он не знает, насколько гибка может быть магия?! Разве он не может обратить в ней все так, как ему нужно? У него есть Длань Безликого, уникальный подчиняющий посох. Если соединить его с силой архонта, владеющего умами смотрителей, то получится подчинить и их! Всех разом!

Впрочем, ему-то надо подчинить разум всего одного — командора Тальвады.

Ради этого он, Фирин, бросил остальных, как только архонт пал. Ради этого украл склянку отвратительной крови древнего монстра. Ради этого он не дал себе и мгновения перевести дух после битвы, хотя ноги едва ли держали его. Он сразу телепортировался в Кадфаэль и поглотил оскверненную кровь, надеясь, что вместе с ней поглощает и часть силы почившего архонта. Силы в Доме Иллюзий. Иллюзий! Архонт мог внушить любому смотрителю что угодно, заставив верить, как себе! Та же хваленная Данан затащила их в Руамард, просто повинуясь голосу монстра у себя в башке! И он, Фирин, должен был теперь уметь так же! Он ведь потратил столько времени на разномастные ритуалы, чтобы слиться с сущностью Темного…