Глазуков стоял, боясь пошевелиться, когда кричащий замолчал, и снова раздались противные звуки, вдруг почувствовал, что ноги отпустило, и он может двигаться. Это послужило пусковым щелчком, и он бросился в лес, в тайгу, подальше от буровой, где странное нечто пожирало людей. Бежал долго, петляя, пока случайно не наткнулся на шалаш, из которого торчали ноги. Мужские и женские. Почему-то Дюбову он признал сразу, хотя никогда и не засматривался на них. Ноги были странные, точно старушечьи, высохшие пожелтевшие кости, обтянутые пергаментной кожей. Но он точно знал, кому они принадлежат. Дрожащий мужчина стоял и смотрел, не в силах отвернуться, а разум тихо покидал его мозг.

Моралус проводил Глазукова сытым довольным взглядом. Ему не хотелось нестись за ним. Он залёг в ближайший валежник и приготовился ждать.

Вертолёт прилетел на следующий день, из него высыпали люди и забегали вокруг. Один из них, начальник службы безопасности, майор Лисицин Вениамин Павлович, когда увидел убитых, срочно связался с директором Тюменской геологоразведочной партии.

— Петрович, — глухо сказал он по рации, — здесь полная задница, половина из состава трупы, где остальные пока непонятно. Давай сюда оперов.

— Замолчать не выйдет? — спросил хриплый застуженный голос.

— С ума сошёл? Сильно много странных трупов, да потом со мной полным полно народу. Всех не заткнём.

— Вот чёрт, — выругался Петрович и отключился.

В составе опергруппы на место происшествия вылетел молодой младший лейтенант Викрецкий Олег Романович. Он только получил новенькие погоны и теперь горел желанием отличиться, мечтая поймать преступника. Когда ему сказали, что он вылетает на место преступления, где было убито странным оружием, по меньшей мере, человек девять, Викрецкий сначала слегка струхнул. Одно дело смотреть на один труп в морге или на месте убийства, где уже отработали криминалисты и даже иногда убрали пострадавшего, другое видеть десять на месте преступления. Олег Романович был несмелого десятка. В милицию пошёл только потому, что года через три его должны были забрать на тёплое местечко в каком-нибудь управлении с непыльной работой. Но три года надо было продержаться.

Когда высадились на месте происшествия, он старался не смотреть в ту сторону, где лежат убитые, но майор Лисицын схватил его под локоть и потащил прямо туда, где несколько человек мало похожих на себя, были разбросаны словно ненужные вещи. Точнее, это были уже не люди, а просто их оболочки — высохшие скелеты, обтянутые тонкой, словно бумажной кожей. Майор что-то продолжал говорить ему, а у него от увиденного что-то переключилось внутри. Олега Романовича неожиданно страшно замутило, и он, вырвавшись, побежал бегом подальше от страшного места. Добежал до большой кучи из поваленных сухих деревьев и веток, сваленных в одном месте, и его вывернуло. Не успел он отдышаться, хватая ртом воздух, как заметил ярко-красные глаза, что пристально следили за ним. Викрецкий хотел заорать, но что-то странное схватило его туманной конечностью, приблизило к нему страшное лицо, мгновение и жуткое нечто, стало проникать в него через нос, рот, глаза. От ужаса младший лейтенант попробовал закричать, но только засипел и потерял сознание.

Странная идея посетила Моралуса, когда к нему подбежал худосочный лейтенант. Благодаря Антонине, он теперь разбирался во всём, что происходит. Её память услужливо подсказывала ему, кто, где и зачем. Он вдруг подумал, а почему бы ему не воспользоваться чужим телом, как он теперь пользуется памятью? И когда этого представителя власти вывернуло в кусты, где он лежал, Моралус решил попробовать. Это оказалось проще, чем он думал. И почему раньше до этого не додумался? Странный мир делал ему подарки, уча его жить заново.

Викрецкий открыл глаза, посмотрел в потолок. В голове шумело, словно там нёс свои воды океан, он вспомнил, что произошло с ним на буровой, и волна тошноты подкатила к горлу. Мужчина лежал в медицинской палате, на мягкой кровати. Проглотив приступ, он поднял одну руку, осмотрел со всех сторон, потом хотел приподнять вторую, но она не особо его слушалась. Откинул одеяло и взглянул на ноги. Сосед по палате с удивлением поглядывал на него.

— Ты как будто не видел себя?

— Какое тебе дело? — проскрежетал чужим голосом и испугался. Внутри явно кто-то был. Он чувствовал, как нечто ворочается в голове, словно пытается улечься там, иногда причиняя боль. От этого опять подурнело. Лейтенант зыркнул на любопытного злыми голубыми глазами, залитыми кровью, которые к тому же отсвечивали красноватыми бликами.

— Свят, свят, — перекрестился мужчина и отвернулся к стене, читая про себя «Отче наш», слова которого моментально вспомнил.

Через полчаса в палату бравым шагом зашёл Свиристелов Леонид Аркадьевич, проработавший более двадцати лет в этой больнице в Нижневартовске, куда и был экстренно доставлен Викрецкий. Хорошо, что лейтенант не видел себя. Увиденное его вряд ли порадовало. Моралус не очень понимал, как устроен организм, а потому умудрился наградить его инсультом, порвав многочисленные сосуды вероломным вторжением.

— Ну как наши дела? — подошёл доктор к кровати лейтенанта. — Заставили вы нас поволноваться, молодой человек.

— Что со мной? — металлический голос резал по нервам.

— Инсульт у вас был, Олег Романович, потому старайтесь не двигаться и не вставать. Тем более что вряд ли далеко уйдёте, у вас частично парализована правая сторона.

— Сколько я пролежу? — красные глаза уставились на врача, и тому первый раз в жизни захотелось убежать от пациента.

— Думаю недельки три. Смотря, как пойдёт процесс восстановления. Ну пока отдыхайте, я к вам ещё зайду.

И Свиристелов быстрым шагом устремился к выходу.

— Доктор, — окликнул его второй больной.

— Потом, всё потом, — и выскочил за дверь, делая глубокие вдохи. «Что за чертовщина?» — подумал и побежал к себе в кабинет звонить Лисицину.

— Он пришёл в себя, — выпалил сразу, как только на том конце провода сняли трубку.

— Кто? — не понял собеседник. — Аркадьевич, ты, что ли?

— Да я это, я, — быстро заговорил мужчина. — Послушай, я не знаю, что там у вас было, но из того, что ты мне рассказывал, могу предположить, что твой Викрецкий тоже малость того.

— Что того?

— Странный он, Веня, — хмыкнул Свиристелов, — до жути странный.

— Это как? Можешь описать.

— У него глаза светятся красным. Я впервые такое вижу, а повидал я, ты знаешь, немало.

— Я приеду к вечеру. Ты там последи за ним, — попросил майор. То, что они увидели на буровой, не лезло ни в какие ворота. Они так и не поняли, кто убивал и что это за изощрённый способ. Когда он увидел, что отбежавшего Викрецкого сейчас вывернет, подумал, что парень слабак.

Но лейтенанта вдруг завертело на месте, он дико заорал и схватился за голову. Когда Лисицин подбежал к нему, тот уже потерял сознание и лежал с раззявленным ртом и залитым кровью лицом. На вертолёте они экстренно доставили его в больницу.

— Что за ним следить? У него правая сторона частично парализована, — ответил Свиристелов. — Он не сможет уйти, даже если захочет.

— Вот и лады, — подытожил майор, — жди вечером.

— Договорились, — Леонид Аркадьевич положил трубку и тяжело опустился в кресло. Он слегка покривил душой, когда сказал, что не видел такого. Он не только не видел, но ещё и испугался так, что теперь боялся идти по своим больным. Чем-то жутким веяло от молодого лейтенанта, словно сама смерть смотрела из его глаз. Поэтому Свиристелов набрал номер главврача. «Слава Богу, на месте», — облегчённо вздохнул он, услышав низкий бас главного. Через пять минут выскочил из больницы и побежал прочь. Пробегая мимо продуктового, решил зайти, и Тонечка, часто лечившая у него гастрит, продала ему из-под полы водку. «Прости Веня, — подумал он, открывая бутылку на улице, и делая огромный глоток, — но сегодня давай без меня».