— Господин Джек, — глубокий голос Максимилиана нарушил тишину. — Было ли в вашей жизни событие, когда вы поняли, что совершили ошибку, столь глубокую и непоправимую, что вы больше не знали, что делать?

Андрей судорожно сжал пальцы в кулак, когда перед глазами вспыхнул до боли знакомый и частично забытый свет автомобильных фар.

— Да. — лишь сказал он.

Внимательно слушавший паладин печально кивнул.

— Да, я чувствую, что вы искренне понимаете меня. В вашей жизни тоже произошло… Нечто. В таком случае я буду более открытым. Но перед этим скажите мне, как вы поступили после того события?

— Я сдался, — слова оставляли на языке Князева привкус пепла. — Хотел умереть.

— Это были ваши родные, не так ли? — мягко предположил служитель Церкви. — Они одновременно самое ценное, что у нас есть, и самое для нас же и опасное.

Фон Рокхарт коснулся основания алтаря, но тут же убрал руку.

— Я не буду вдаваться в особые подробности, капитан, но кое-что вы все же заслуживаете знать. Больше двадцати пяти лет я служил на благо Церкви. Я убивал и, буду с вами честным, не видел в этом ничего плохого. Я знал, что не все из тех, кто пали от моего клинка, заслуживали смерть, но я верил, что все это приближает торжество Церкви и спасение неверных от их обмана.

Глаза паладина прищурились.

— Все изменилось, когда меня вызвали обратно на святую землю. Мне дали приказ выследить и расправиться с одной семьей, которая совершила преступление в глазах Святой Церкви. Я знал, что мне следовало делать. Но когда я ударил разрезом по дому своих последних целей, которые скрылись на окраине города, я на всякий случай пошел проверить их тела в развалинах.

Максимилиан повернулся и в его глазах горел неистовый гнев вперемешку со столь же неугасимой болью.

— Мы, клинки Церкви, редко дружим друг с другом. Однако у меня все же была пара друзей. Думаю, ты уже понял, капитан. Это была семья того, кого я мог бы назвать своим лучшим другом. Он мне их никогда не показывал, так как это запрещено. Я сам когда-то тайно проследил за ним и узнал, но не стал ему говорить.

По щеке Фон Рокхарта стекла одинокая слеза, тихо капнув на палубу.

— Епископ дал условие задания. Я не должен был видеть их лиц. Не должен был активировать волю восприятия. Смерть должна была наступить от ничем не примечательной мощной атаки мечом. Я не привык задавать вопросов. Мы, Клинки Церкви, готовы положить свою жизнь и выполнить любой приказ. Я узнал где они остановятся и ударил так, чтобы выполнить задание идеально. Домик сложился под своим весом, все внутри были мертвы…

Мужчина сделал неожиданную паузу, но затем резко продолжил.

— Но в тот день что-то меня толкнуло. Заставило засомневаться и нарушить приказ. Возможно, воля восприятия все равно сработала, хоть я ей и не давал сработать.

Андрей скорбно молчал, слова здесь были излишни.

— Я не знаю, почему он выбрал меня. Может, у него не было под рукой других оперативников моего уровня. Тех, кто может все сделать так идеально, что никто не найдет никаких следов. Может, он получал извращенное удовольствие, убивая семью моего друга моими же руками. Что я знаю точно, зачем он это сделал. Вы знали, что нам запрещено иметь семьи, чтобы через них на нас нельзя было повлиять? В итоге, таким образом, он всего лишь избавил клинок Церкви от… Ржавчины. Чего-то, что могло бы его ослабить. Наверное, он очень гордился своей идеей.

Максимилиан дерганно вздохнул.

— Я не стал разбираться и задавать вопросы. Я просто нашел его и… Покарал. Он пытался объясниться, но я не слушал. После этого я ушел.

Оба мужчины молчали, словно боясь нарушить вязкую тишину.

— А твой друг? Чью семью… — Андрей не стал заканчивать предложение.

— Он ничего не знает. Вероятно, считает, что до его семьи добрались враги Церкви. Может, подозревает меня, особенно после убийства епископа и моего исчезновения. Я не смог ему сказать. Я бежал, как трус, и теперь сижу здесь, хотя должен был умереть от его клинка или покончить со всем сам. — Максимилиан отвернулся обратно к алтарю.

Было очевидно, что мужчина явно сказал больше, чем собирался изначально. Боль, которая гноилась внутри него всё это время, вырвалась неудержимым потоком, выплеснувшись на того единственного, кто мог его выслушать здесь и сейчас.

— Благодарю за доверие, — скупо сказал Джек, вставая, когда стало ясно, что разговор закончен. — Клянусь, я сохраню вашу историю в тайне.

Уже на выходе из комнаты его остановил тихий вопрос сломленного паладина.

— Ты тоже испытал что-то похожее… Боль и вину, которая пожирает тебя изнутри, от которой некуда сбежать. Как ты из этого вышел?

— Я и не вышел, — прохрипел резко пересохшим горлом Князев. — Меня насильно вытащили.

Джек Блэк быстро покинул комнату, что будила в нём воспоминания, которые он постарался забыть.

Эта комната напомнила ему о его собственной трусости.

Ведь тогда, он тоже не смог заставить себя со всем покончить.

Норри Ульгору было страшно, что, учитывая его гномье происхождение, было самым настоящим позором.

Любой подземный житель знал с пеленок, что гномы во всем превосходят этих неумелых наземцев.

Пока эти глупцы плавали по всему миру, бросаясь в самые крайности, гномы терпеливо и безопасно расселялись по всему Раосису.

Конечно, не обходилось без проблем, но тогда, спрашивается, зачем подземному народу оружие?

Гномьи молоты и секиры не раз и не два показывали наземникам и монстрам, почему их хозяев не стоит считать легкой добычей.

Конечно, идиоты находились даже сейчас, но несмотря на свою клановую разобщенность, в трудные времена гномы всегда объединялись вместе и выступали против любой угрозы единым фронтом.

Вот только сейчас проблема была в том, что гномы всегда встречали врага, имея под ногами прочный фундамент своих тейгов, несокрушимых крепостей и городов, усиленных рунами и силой кристаллов.

Даже могучие плодовики или мечники были вынуждены тратить многие дни, чтобы должным образом расковырять их оборону. А когда у них это всё же бы получилось, то им в спину немедленно пришел бы удар от других кланов.

Однако теперь всё было иначе, ведь удар пришелся отнюдь не оттуда, откуда они ждали. Готовые линии обороны, смертоносное оружие и ловушки — всё это оказалось бесполезным, так как смотрело совсем в другую сторону.

Хуже того, многое из обороны было известно их нынешнему противнику, ведь он… Как раз за ней и следил.

Норри Ульгор проклинал глупость своих предков и их близорукость.

Как можно было быть настолько слепыми, чтобы доверить свою безопасность каким-то там машинам?!

Разве не долг гномов защищать свои жизни с оружием в руках? Так почему из года в год, гномы ленились всё больше, отдавая службу на откуп машин?

Норри саркастично покачал головой, с презрением подумав обо всех тех, кто с радостью скинул даже свои домашние проблемы на големов. Что уж говорить про ту же военную службу?

Как так случилось, что величайшее изобретение подземного народа обернулось их же гибелью?

Неужели они так сильно разгневали Подземных богов, чтобы получить такую кару?

К сожалению, Норри Ульгор знал ответ на свой вопрос слишком хорошо.

Открытие гномами искусства создания големов стало одним из тех столпов, благодаря которому их народ сумел занять столь прочное положение в этом мире.

Големы не отвлекались, не ели и не хотели спать, благодаря чему выводимые ими заготовки под руны были практически идеальны. Мастерам приходилось всего лишь доработать их, чтобы получить готовый продукт.

Те же гномьи бомбы были созданы исключительно благодаря труду големов, и это был лишь один аспект их технологического применения.

Пушки, посуда, клинки, тара, щиты, стволы для ружей и сложные механизмы — големы могли всё это производить и делать в огромных количествах.