— Охотно верю! Давайте сделаем так — я буду задавать вам вопросы, а вы на них отвечайте. Или — не отвечайте… Договорились?

Вероника посмотрела на Слащинина. Тот пожал плечами. Хотя время, указанное маньяком в открытке, и миновало, но угроза все же оставалась. Если, конечно, все это не было дурным розыгрышем…

— Мы согласны, — ответила за двоих Вероника.

— Да… Мы еще немножко у вас побудем, — немного невпопад сказал Слащинин. — Можно?

— Конечно!.. Вы готовы, сударыня?

— Да.

— А вы, сударь?

Слащинин кивнул, вновь посмотрев (уже в который раз!) на часы.

— Отлично!.. — Блудов энергично потер руки, всем своим видом излучая энергию, бодрость и оптимизм. — Значит, у вас возникли проблемы в личной жизни. В интимной, так сказать, ее сфере. Так?

— Допустим…

— Вы давно вместе?

— Пять лет. Скоро будет пять лет…

— Вам всегда было хорошо?

— Да.

— А сейчас — нет?..

— Как вам сказать?..

— Вы ощущаете дискомфорт?

— Это слишком сильно сказано.

— Значит, неуверенность? Я угадал? Да?..

— Допустим…

— А вы не пробовали сменить позицию?

— Что? — не поняла Вероника. — Что нам надо сменить?

— Я имею в виду секс.

— Доктор, у нас с этим все в порядке! — поспешил заверить Блудова Слащинин. — Вы можете не волноваться!..

— Я хочу, чтобы не волновались вы, — вкрадчиво сказал Блудов, пропуская мимо ушей колкость Слащинина. — Я сейчас думаю только о вас…

— Спасибо!

— Вы даже не представляете, как много значит в личной жизни смена позиций! — вдохновенно произнес Блудов.

— Мы догадываемся…

— Нет! — перебил Блудов и «оседлал» любимого конька. — Мы здесь все взрослые люди и давайте говорить начистоту… — он сделал паузу, продолжив: — Давайте сейчас отбросим всевозможные приятные излишества — я имею в виду оральные и анальные развлечения, а также и другие отклонения, вы меня, надеюсь, понимаете — и остановимся только на классической стороне дела!.. Смотрите: «он сверху — она снизу» и наоборот. Сколько еще здесь неиспользованных возможностей!..

Ошеломленные Слащинин и Вероника не успели и глазом моргнуть, как вдохновленный и распалившийся врач показал десятки изобретательных поз на бумаге, затем — на пальцах, и наконец — вот он, настоящий художник! — увлек влюбленных на кушетку, где разошелся вовсю!..

— Эта позиция называется «Влюбленный конь хочет на водопой»! — показывал Блудов. — Слава, поднимите ногу!.. Выше, выше!.. Не бойтесь! Вы ведь по-настоящему влюблены. А вы, Вероника, наоборот, ниже, ниже… О, Господи, еще ниже!.. Замечательно! Застыли! А теперь, потихоньку, полегоньку, по травке, по степи… Чувствуете, какая перед вами перспектива?! Галактика! Космос!.. Но самое главное — жажда жизни!.. Почувствовали?.. Все, все! Теперь забыли про «Коня…» Сейчас мы мысленно переместимся в мир растений… Вы знаете как стекает капля росы в бутон? Последняя капля дождя, после чего с новой силой вспыхнет солнечный жар?!.. Ах, вы не знаете?.. Но вы хотите узнать! Хотите! И вы сейчас узнаете!..

Господи, чего здесь только не было!

Перед влюбленными, действительно, открылся настоящий Космос. Блудов был волшебником. Мастером. Настоящим художником! Щедрой рукой он разбрасывал перед изумленными Вероникой и Слащининым все свои познания. И опыт его казался неисчерпаем…

«Влюбленного коня…» сменила «Последняя капля дождя». Затем последовали «Бутон розы», «Радость икры», «Карусель саранчи», «Смелость одинокого путника» и даже «Оружие христианского воина»…

Блудов сыпал названиями, заставлял влюбленных менять позы, давал ритм, создавал соответствующую атмосферу, а иногда показывал сам, как он представляет ту или иную позицию. Разумеется, все оставалось в рамках приличий и светской нормы. Вероника и Слащинин были в одеждах, да и все действия врача соответствовали этике и эстетике подобных мероприятий, если они вообще существуют…

Увлеченность Блудова очень скоро передалась Веронике, а затем и Слащинину. Им в самом деле, без тени кокетства, захотелось узнать, чем, например, отличается позиция «Сапфир в бокале шампанского» от позиции с весьма экзотичным названием «Пьяный ананас». Или — как можно использовать позицию «Король целится в лебедя» для перехода в совершенно иную ипостась, например, «Серебряный витязь на распутье» или «Детские качели»…

Мастер Блудов знал все.

Умел все.

Предвидел все…

Все, что касается классического секса. Но, к сожалению, не нашей бренной жизни. И когда он тихим, вкрадчивым голосом давал разъяснения, как правильно задерживать дыхание в «Детских качелях», его бесцеремонно прервали…

Дверь в медсанчасть распахнулась, и на пороге возник возбужденный Яйцин.

— Вот они где! — гаркнул начальник охраны и безопасности. — Люди, понимаешь, по лезвию бритвы ходят, а они здесь групповухой занимаются!..

— Позвольте! — вскричал смущенный Слащинин, пытаясь освободить ногу, на которой, согласно пояснениям и указанию Блудова, в весьма фривольной позе расположилась Вероника.

— Не позволю! Илья, мать вашу… ты что здесь творишь?!

— Работаю, — невозмутимо отозвался Блудов, встал с колен и отряхнул брюки. — Лева, у меня, между прочим, пациенты…

— Я вижу, как ты работаешь!

— Может быть, вы сбавите свой солдафонский тон, — с достоинством произнесла Вероника. — И, кстати, извинитесь за свое вторжение…

Яйцин с ненавистью посмотрел на Юрьеву.

— Извините, — буркнул он.

— А теперь — выйдите вон! — как ни в чем не бывало продолжила Вероника.

О, она умела разговаривать со вторыми режиссерами!..

— Что?!

— Вы прекрасно меня слышали.

— Я должен уйти?!

— Да. И как можно скорее…

— Интересно узнать — почему?

— Вы узнаете это у врача, — оборвала разговор Вероника, не желая больше спорить с начальником охраны и безопасности.

— Лева… — мягко начал Блудов.

— Что «Лева»??

— Мы действительно заняты… У нас срочное… Э-э… дело. Так что ты уж изволь подчиниться требованиям…

— А у меня, может быть, тоже срочное дело! — нахально заявил Яйцин. Он обернулся, пошарил рукой за дверью и втащил в приемную упирающегося, чем-то очень напуганного Диму Абдулова. — Вот!

— Ну и что? — пожал плечами Блудов, не понимая, куда клонит Яйцин.

Вероника и Слащинин тем временем заняли места в креслах для гостей, всем своим видом выражая, что им больше нет дела до проблем Яйцина.

— Покажи ему! — потребовал Яйцин.

— Сейчас, сейчас, — заторопился певец, шаря по карманам своей модной куртки. — Куда же я дел?..

— Потерял?

— Нет… Не может быть. Я ничего не теряю… О, черт!

— Ну и что?

— Нет… Стойте, она же у вас!

— У меня? — удивился Яйцин.

— Да!

— Подожди-ка!.. — Он сунул руку во внутренний карман и выудил открытку. — Вот! — Он сунул открытку Блудову. — Читай!..

Тот быстро пробежал глазами.

— Бред!

— О! — поднял палец Яйцин.

— Полный бред! Такое мог написать или сумасшедший…

— А я тебе о чем говорю!

— …или ребенок, — докончил Блудов.

— Ребенок? — озадаченно переспросил Яйцин.

— Как вариант.

— На «Заре» нет детей!

— Нет?

— Ни одного.

— Значит — псих! — убежденно сказал Яйцин.

Слащинин прислушивался к их разговору со все возрастающим интересом.

— Позвольте, господа! — наконец вмешался он. — Речь идет об открытке? О новогодней открытке? Я угадал?..

— Да, — рассеянно кивнул Блудов.

— А вы откуда знаете? — тотчас насторожился Яйцин.

— Можно взглянуть?..

— Возьмите… — протянул открытку врач.

— Стой! — приказал Яйцин. — А впрочем… Читайте…

Слащинин быстро пробежался по написанному.

— Мамочка, иди-ка сюда! — позвал он Веронику. — Ты только погляди!..

Вероника тихо ахнула.

Яйцин с важным видом забрал у них открытку.

— Тот же текст и то же время! — заметил Слащинин.

— Номера кают разные, — подхватила Вероника.