На подходе к опочивальне усталость сваливается с его плечь, растаявши без следа под клацающей подошвой сапог, и сызнова разум, да плоть молодую азарт охватывает. Эта такая игра. По итогам которой он так али иначе потерпит поражение, что бы не сотворил. Вопрос лишь в том, удастся ли эта маленькая шалость, или же он окажется недостаточно осторожен и предусмотрителен, а потому выйдет ну вовсе ни с чем. Этакая скользкая забава для раскрепощения души затворённой.

Окинув все коридорные ходы, ведущие с разных сторон, он в покои залетает и сразу плавить смолу принимается, лишний раз не дыша и не моргая, в форму сахарную, смазанную таперича жиром по наученности с прошлого опыта, сургуч жидкий заливает и ожидает с содроганием душевным, приберегая все свои опасения, на лучшее надеясь.

Понемногу сургуч темнеет, мутнеет, а по застыванию Тео тут же хватается за выплывшие излишки, вытягивая печать на себя и… О чудо! Да, да, ДА! На сей раз всё как надобно выходит и вправду, что есть, по маслу. Наштамповывая таким образом ещё с горсть подобных друг другу слепков, Федька задним делом мыслит об том, что вот такие-то деяния государством вообще-то приследуются и караются престрожайше, до страшного доводя злодея, совершившего сие, однако при том ухарски посмеивается, не в силах сбавить свого довольства проделанной работой.

Одним из суррогатов юноша вновь запечатывает письмо и откладывает в сторону до завтрашнего дня, решая отправить его поутру с гонцом куды указанно. Мало ли что. А остальные подделки прячет средь вещей, часа свого оставляя их там дожидаться.

Завтра также он покарпит над оформлением документов, которые что-то сродни чекам денежным будут. Ведь выбираться за пределы крепости без средств было бы полнейшей дурость, да и какой-никакой опыт составления таких грамот имеется теперича у него. Всё должно получиться. Сколь же был оказывается прав Михаил Козьмич в словах своих об том, что всякое знание так иль иначе прикладным может стать.

“Ежели он б токмо знал, если бы…”.

***

Спозаранку отнявшись от постели, Теодор принимается за свой привычный туалет. Ну а что? Всё уж исполненно, и всё продуманно до самых мелочей. Количество крестьян во владении князя, как известно, до несчётных размеров огромно, а, в силу его избирательности, также не мал их оборот. Из этого следует, что простой трюк с переодеванием может вполне сойти ему с рук и помочь улизнуть, оставшись неподмеченным раньше срока.

Юноша для того даже выгреб из закромов свою самую старую пошарпанную одёжу, что натягивает, дабы глаза чужие отвести от себя на первое время, но в суму также вместе с грамотами уложил ещё с вечера и самое нарядное одеяние, чтоб токмо солидным видом светиться далее, когда уж скрываться не потребуется.

Подобрав пышные космы под капюшон, да главу чуть вниз скосив, Фёдор по тёмным коридорам, да самым малолюдные проходам спешит к выходу из замка, вынужденно петляя время от времени. Под ногами пол словно подогревается, оттого они безрассудно несут его всё быстрее и быстрее, ниже, не позволяя пробиться дрожи напряжённой, что затмлена предвкушением в сей важный миг.

И в порывистых этих движениях, да мыслиях отчасти неосторожных, разбегающихся, юноша, само собой, не единожды напарывается на служек, которые по поручениям следуют, может быть даже и к нему прямиком в покои направляясь. Однако, кто его знает, лица он так и так не рассматривает, не в том его главная цель. К тому же темень, царящая здесь повсеместно, делает своё дело и выбраться удаётся без обиняков.

По левую руку от главных врат конюшенные имеются. Туда и заворачивает Теодор, только выйдя на свет божий, дабы не топтаться на открытом пространстве, внимания не привлекать. Там жеребца подыскивает и, расположившись на нём по всему удобству, в путь выдвигается.

С этой огромной сумищей, да в своём одиночном следовании, он очень на посланника схож, что совсем не редки в пределах княжеских владений. Снуют они тут и там, гоняют их туда-сюда непрерывно, оттого, без лишнего распросу, выпускают из резеденции Басманова, не признав в юноше самого него, да путь на все четыре стороны открывают пред ним.

Ох и не сдобровать тем, кто посты сторожевые нынче занимает, когда вскроется отсутствие Федьки. А оно обязательно вскроется. Ведь не кудесник он, не ведун, подстать Михаилу, скрыть Теодор этого не в силах, да и чеки, в конце концов, непременно на столе у Луговского окажутся, вопрос лишь времени. Ему тоже достанется, и это мягко сказано, юноша даже представить не может, каковой его участь будет по истечению дня этого. Однако сейчас не столь уж это и волнительно, слишком шумно кровь лихая стучит в ушах и собою очи яркие застилает. Он подумает о последствиях потом, когда они настигнут его, а покамест Фёдор просто смотрит в лико занимающемуся дню. Тот обещает быть не в меру славным.

Отьехавши на достаточное расстояние, уйдя из видимости крепостного сооружения, он аки шкуру, вертляво, да шустро сбрасывает с себя застарелое трепьё и натягивает благопристойное плато. Плечи расправляет, власы приглаживает, мысленно делая упор на то, что человеку пригожего вида, пусть и на руках лишь с кривоватыми чеками, расположение кого угодно обеспеченно, да направляется вперёд по вытоптанной тропе, животину подгоняя.

Несётся она ух как резво. Своими ногами сильными не вскачь, нет, в пляс уходит. Скорость нехилую набирает, да юношу уносит с собой. Его то подбрасывает ввысь, то едва ли не сносит на полном ходу, а как свободно гудит воздух, как густо обкладывает туман, как безгранично вновь небо расстилается над макушкой и со сторон словно трубит: “Воля!”.

Проехать чрез ворота прямиком в град не составляет особого труда. Ввиду того, что селение всё ещё размеров не внушающих, вести, да росказни всяческие быстро распространяются. От также уж всем и вся в Новом Замке известно о недавнем приезде торговца заморского, видного и баснословно богатого, а вместе с тем и о названном Штадене, юнце, что рядышком крутится постоянно, да ведь и намерения за пазухой у него токмо благие имеются, оттого грузные двери укреплений легко распахиваются пред ним, открывая конечную цель.

Находясь в совершенно приподнятом настроении духа, Федька заваливается в первую маломальски принаряженную своим фасадом лавку и вовсе не прогадывает в этом решении. Изнутри помещение оказывается совсем небольшое, да густо обвешанное всякой атрибутикой, что при свечах на все лады поблёскивает. Так отрадно отчего-то делается на сердце при взгляде на эти безделицы симпатичные, что выбирать себе средь них что-нибудь Басманов тут же принимается.

Стойкое чувство дежавю складывается и духом ушедшего витать позади, где-то аккурат за плечом берётся. Всё мельтешит от уха к уху, да шепчет, шепчет, шепчет, боле в гласе своём, еле уловимом, раздаваясь. И вот он уж не в лавке купчей, не диковинки англицкие его окружают тут и там, да по рукам разборчивым ходят, седины из влас смольных куда-то деваются, и годы дают резкий оборот вспять под гомон, да топот люда, что заполняет собою ряды новгородского, ещё целого и процветающего, базара. А он, ещё совсем зелёный, несётся по рядам бесконечным и очами пытливыми пожирает всё на своём пути. До невозможного осчастливленный поездкой, с таким всепоглощающим восторгом на лице, ну точно также беззаботно выбирающий различную красочную дребедень себе и на гостинцы, не ведающий большей радости на своём веку и, как ни странно, ещё не знающий князя, не водящий с ним дружбы. Неужто так когда-то могло быть? Рассказал бы кто, не поверил бы.

Остановившись на какой-то расшитой косынке формы необычной, Федька отписывает на заготовленной бумаге сумму необходимую и с улыбкой задорно выходит наружу, притопывая каблуками. На улице светло аж жуть, непривычно для мест этих, а как свежо на вздохе воздух играет. “Вот это другое дело! Вот это красота!” - торжественно восклицает сознание фёдорово, да, не растерявши грациозности во походке, он направляется вглубь града по стечению людей.

Шум нынче стоит здесь какой-то необыкновенный. Да, и в любой другой день, по его замечанию, тихо и умиротворённо в центре бывает лишь изредка, однако сегодня что-то особенное учиняется, ежели ушам и очам доверять, оттого, дабы убедиться, Теодор испрашивает об том какого-то господина, который под руку с дамой в одном направлении с ним движется, чуть поодаль.