Кайли только кивнула, торопливо ныряя в пропитанное паром и сыростью помещение.

Она едва не стонала от наслажденья, пока тёрла рабочую одежду, а невыносимо приятные струи били в её голую спину, смывая пыль и усталость. Женщина успела  выстирать и прополоскать робу, прежде чем  время вышло, и вода исчезла. Покинув эту душевую, Кайли шагнула в ту, что до неё занимала Летна,  и пока сканер проверял, новый ли она посетитель, женщина успела всё постиранное отжать и сложить в угол, куда почти не долетали брызги. А затем целых полторы минуты растиралась и нежилась под душем.

– Ну, как? – встретила её на выходе Летна. – Понравилось?

– Ты ещё спрашиваешь? Спасибо тебе, я как в сказке побывала! – ответила Кайли и предложила девушке полотенце. – Держи, правда, оно уже влажное

– О, хорошо! Чтобы занять очередь не в самом конце, пришлось бежать сразу сюда, не заходя в раздевалку, поэтому я без ничего, – Летна обмоталась полотенцем. – Если тебе подходит, тогда договоримся, что со следующей шестидневки занимаем место по очереди. День, как только прозвучит зуммер, я бегу в душевые, другой – ты. У тебя есть ещё полотенце?

Кайли неуверенно кивнула, вспомнив о цвете и ветхости запасного утиральника.

– Совсем старое.

– Ничего, у меня не лучше, – Летну, казалось, ничего не могло расстроить. – Бери его тоже, когда не твоя очередь занимать места в душевую. И я буду носить два. Ты на какой бегунок?

– Что в сторону Приюта.

– О… С ума сойти! А родители?

– Умерли. Комнату забрали, – не говорить же, что тогда ей и в голову не пришло цепляться за жалкие девять метров. Тогда она была счастливой женой и матерью, членом семьи, где никто никогда не экономит.

– Как – забрали? А ты??

– А я тогда была замужем.

– О, Космос… И как ты оказалась в Приюте? Муж выгнал? Но есть же Комитет Помощи Жёнам, почему не обратилась туда? Уж что-что, а обеспечить жене жильё и питание его заставили б!

– Он, – голос помимо воли дрогнул, – умер.

– Детей не было, и родные тебя выставили, – понимающе кивнула Летна. – Ладно, бывает. Главное, живая, работа есть. Давно бы завела себе мужчину, всё легче, чем одной.

Кайли неуверенно пожала плечами – говорить на эту тему ей не хотелось. Она и так сегодня рассказала о себе больше, чем за последние два года.

– У посадочной платформы встретимся, а разминёмся, значит, встретимся в первый день шестидневки. Помни – это твоя очередь занимать место! – соседка хлопнула её по предплечью и бросилась в свою раздевалку, на ходу промокая тело.

Надо же – и не стесняется ходить по отсеку в одном полотенце! Тут же и мужчины встречаются…

Кайли быстро переоделась, положила мокрую робу в старенькую сумку. Рабочую обувь пришлось нести в руках, сцепив ремешки на манер ручки.

В свою самую первую смену она опрометчиво кое-что оставила в кабинке, и больше никогда не видела ни одной из оставленных вещей. Сменщица пожала плечами и даже разговаривать с ней не стала, Мастер смены только сердито отмахнулся, пробурчав, что если она сама раззява, то кто ей виноват?

Больше такой ошибки она никогда не повторяла.

Благодаря уловке с очередью Кайли оказалась на платформе раньше многих. И вошла в кабину бегунка одной из первых, заняв место у окна, хотя обычно ей всю дорогу приходилось рассматривать потрескавшуюся краску  глухих стенок.

Приют привычно встретил неприятными запахами синтетической и не слишком свежей еды, грязного белья и вездесущим ароматом кавки.  Официально курение кавки не приветствовалось, но на баловство рабочих начальство смотрело сквозь пальцы: уж лучше кавка, чем поножовщина. После тяжёлой смены рабочим нужно снять стресс, расслабиться, занять чем-то свою голову. Отними травку – найдут что-нибудь другое, и не факт, что это другое будет безопаснее и надёжнее.

Кайли один раз пробовала – хотелось забыться, унять грызущую боль, но ей не пошло.  Правда, говорят,  в первый раз от неё всем плохо. Некоторым и во второй, и третий.

– Самое позднее – на четвёртый раз вштырит, и потом с каждой затяжкой только чистый кайф! – убеждал её  Слор, приторговывающий кавкой с молчаливого согласия коменданта Приюта. – Давай, детка, я же вижу, что тебе это нужно!

Но ей хватило и одной затяжки, чтобы понять – больше никогда и ни за что!  Байрат огорчился бы, если бы узнал, что его любимая жена опустилась так низко, и пусть он никогда об этом уже не узнает, ради его памяти, ради памяти маленького Ирната она должна оставаться чистой!

Женщина прошла в свой отсек, с трудом передвигая налившиеся свинцовой тяжестью ноги.  Помещение пустовало – одни соседки уехали на смену, а другие сразу по возвращении отправились мыться.

Кайли снова с приязнью подумала о Летне – как же хорошо, что она пригласила её в напарницы по душевой! Потом женщина пристроила выстиранные вещи сушиться на протянутой через весь отсек верёвке и задумалась, что дальше – поесть или сразу спать?  Есть хотелось зверски, но её запасы концентрата подходили к концу Собственно, в её распоряжении оставалось только два пакетика.   И один из них с повреждённой обёрткой.

Женщина содрала остатки упаковки, брезгливо поскребла ножом размякшую часть, контактировавшую с дыркой, и решила, что если отделить испорченный кусок, то остальное вполне пригодно в пищу.

Старенькая микроволновка, гремя и булькая,  превратила серо-жёлтый остаток от брикета в половину чашки пюреобразного супа. Кайли поискала ложку, потом махнула рукой и просто опрокинула в себя содержимое чашки – тут глотка три-четыре, стоит ли ложку пачкать?

Вкус супа показался странным, но еда комком уже рухнула в взвывший от радости желудок, и Кайли решила, что обойдётся. Сегодня у неё удачный день – конец смен, помылась, постиралась, сыта. И сможет, наконец, выспаться!

Она проснулась, когда за окном было ещё темно – от резкой боли, скрутившей все внутренности.

Полежав некоторое время, прислушиваясь к себе, женщина понадеялась, что организм сам справится. Всё-таки, надо было открыть целый брикет, но выбросить повреждённый у неё рука не поднялась. И вот, пожалуйста – несварение!

К рези добавилась тошнота, пришлось спешно вставать, хватать универсальный порошок и, как была – в одной рубашке, мчаться в уборные.

Еле добежала…

И провела там почти час, пока организм сначала избавлялся от некачественной пищи, а потом восполнял дефицит жидкости.  Повезло, что была ночь, иначе бы её постоянно дёргали, требуя освободить посадочное место и отойти от раковины. На воду для умывания и питья пришлось потратить целый кварт, прежде чем порошок сработал,  прошли спазмы и тошнота.

Новые расходы – это был последний пакетик. Впрочем, не последний, а единственный! Держала на всякий случай, ведь больничные на Комбинате не положены – стоит только раз не выйти в свою смену, как мигом окажешься за воротами.  Целых пять кварт… Что ж, всё равно нужно пополнить запас концентратов на следующую шестидневку, заодно купит и порошок.

Кайли вернулась в комнату, привычно поморщившись от спёртого воздуха, легла в кровать.

Голова гудела, напоминая, что ей требуется полноценный отдых, но растревоженное воспоминаниями сознание не хотело успокаиваться. Зачем она думала  днём о погибших муже и малыше? Зачем позволила себе нырнуть в счастливые дни прошлой жизни? Вот, пожалуйста – чувствует себя разбитой, ни грамма не отдохнула, а сон не идёт!

Промаявшись до утра, Кайли решила, что раз она всё равно не спит, то лучше прямо сейчас съездить на рынок за концентратами. И на комбинат за универсальным порошком.

Последнее можно было бы отложить до новой шестидневки, но тогда в один из дней ей придётся остаться без обеденного перерыва, ибо успеть в одну смену и поесть  и посетить аптеку никак не получится.

Голова после отравления всё ещё немного кружилась, поэтому женщина решила не спешить. Ещё не хватало упасть в обморок! Никто не поможет, только опустошат карманы и хорошо, если не затащат бесчувственное тело в какой-нибудь подвал и не надругаются.