- Это отличное предложение, здесь ты нигде такого не получишь, - филистиец смотрел на Гуса и ухмылялся, толстые губы сыто поблескивали. – Здесь не ценят хороших магов, так и норовят на костер отправить. А у нас ценят. Пять лет быстро пролетят и свободен, денег заработаешь, дворец построишь!

Его маленькие глазки поблескивали тоже. Так жадно и мерзко, с насмешкой, с откровенным презрением, что у меня даже сомнений не было – эти пять лет хуже каторги, вытянут из него все силы, отправят в самое пекло, и большая удача еще, если Гус до конца доживет.

А он, шушак его задери, стоит и еще сомневается! Совсем мозги потерял, как о деньгах услышал.

Ко мне повернулся.

- Нам работу предлагают, Эль, - улыбка у него слегка натянутая, нервная.

- Да ты сдурел совсем? – удивилась я.

Проверила даже – нет, никакой магией его не заморочили, чист он, да и у Гуса своя защита отличная, его так просто не возьмешь…

Только дурак, выходит.

Я-то к началу их милой беседы не успела, ходила по базару, смотрела всякого… а они-то без меня тут уже почти договорились!

- Вообще-то, мы только тебе работу предлагаем, но если хочешь, девчонку возьмем тоже. Она ничего так, с характером, тоща только.

И меня таким взглядом смерил, словно раздел... да и не только раздел, а прямо облапал. Мерзко так. У меня аж перевернулось все. Я дернулась было, залепить этому филистийцу в морду, бороду его завитую, в серебряных бубенчиках, всю повыдергать.

Гус остановил. Поймал меня, не дал ответить.

- Тише, Эль! Не лезь! – шикнул на меня сквозь зубы.

Тогда я ему в морду врезала. Не пропадать же запалу!

Он только моргнул, сморщился. Но, сразу видно, образумиться не спешил.

- Ты совсем сдурел с филистийцами связываться? – возмутилась я. - Они наобещают тебе, а потом клятву на крови возьмут! Ты в рабство к ним продаешься! Да с клятвой ты не то, что уйти, ты подумать против хозяина ничего не сможешь! Все сделаешь, что он скажет, даже поперек своей воли! И хорошо еще, если на пять лет, а то ведь на всю жизнь!

- Я знаю, - тихо и ровно сказал Гус, глядя мне в глаза. – Но это очень хорошие деньги. Получим, поедем в Майкошские степи, земли купим, дом поставим… как хотели.

На последних словах он слегка запнулся, зубы сжал. И сам ведь, небось, понимал, какая дурь это! Никуда он уже с такой службы уйти не сможет.

- Ты хоть сам в это веришь, Гус? – спросила я.

Он упрямо засопел, глядя на меня. Не верит. Но все равно пойти хочет.

Да что же это такое?

- Зачем?! – спросила я.

- Это хорошие деньги, - он буркнул упрямо. – Мне нигде больше столько не получить.

- Да ты совсем рехнулся со своими деньгами? Да что с тобой!

- Тысячу золотом платим сразу, - подал голос филистиец. – На расходы. И по тысячи каждый год. Если девку возьмешь, можем еще по сотне в год накинуть, она ничего так…

И мерзкая ухмылочка его, сальная, похотливая.

Да в былые времена, если бы на меня кто так глянул, Гус бы сам ему шею свернул, без всяких разговоров.

А тут стоит, думает еще.

- Дешево ж ты меня ценишь, - сказала я, смерив филистийца взглядом. – Гус, конечно, хороший маг, и воин хороший, тут не возражаю. Но и я тоже кое-что могу.

- Да? И что можешь? – деловито поинтересовался филистиец. – Убедишь, я еще полсотни в год накину.

И руки свои толстые на груди сложил, ожидая.

Вот зачем я в это лезу? Все равно же с ним не пойду.

Тысячу золотом… да мы вдвоем столько за десять лет…

Но нет, я на такое не поведусь. Никому не принесет счастья это золото. Лучше без него.

- Голову заморочить могу, - сказала я. – Тайные желания прочитать. Заставить человека хоть в пляс пуститься по своей воле.

Он засмеялся, мелко так и визгливо. И смех это еще более мерзкий, чем ухмылка его.

- Ну, заставь меня плясать!

Я…

Да на нем амулетов столько, что плюнуть некуда! И такие хорошие амулеты, крепкие…

Я аж зубы сжала, заскрипела.

Да кто ж так в лоб голову морочит? Когда человек знает об этом, когда готов. И даже амулеты обойти можно, лазейку найти… но не так же сходу.

А филистиец только знай себе, хихикает, словно блеет.

- Ну что, ведьма? Не выходит у тебя? Так какой с тебя толк. Хотя девка ты смазливая, с огоньком, отмыть тебя хорошенько, принарядить… вот и может и сгодишься на что.

И по его взгляду – даже сомнений нет, на что я могу сходиться!

Вот сукин сын же, шушак его…

И Гус просто стоит и смотрит на это! Уж от него-то такого не ожидала.

- Эль… - как-то неуверенно говорит он, пытаясь найти слова.

- Я не пойду с ним, - говорю твердо. Не пойду и точка.

- Тогда, наверно, я один пойду, - шепотом, глядя мне в глаза, говорит Гус.

* * *

Он меня у реки нашел.

Я на бережку сидела, на воду смотрела, пытаясь в себя прийти.

Ладно, один так один. Я девочка взрослая, без него обойдусь. Жила же я раньше… Только за три года эти привыкла, что Гус рядом, и представить иначе уже не могу. Без него-то у меня совсем другая жизнь была, еще до того, как дар в полной мере проснулся. Обычная жизнь, в городе, отец плотник был… хороший плотник, все у нас было, я матери по хозяйству помогала… а как отец помер, так все вкось пошло. А потом…

Гус мне, считай, жизнь спас… впрочем, и я ему тоже. У него и свои мотивы имелись сделать то, что он сделал. Говорил потом, что не со мной, так с какой другой ведьмой сбежал б. Только с другой, может, и не остался... но про это мне все равно не узнать.

А сейчас уйти хочет.

Денег ему все мало. Стоит золотом поманить, и бежит, себя не помня...

Он последнее время вообще переменился, только о деньгах и думает. Но только деньги у него в руках не держатся, то проиграет, то… куда он их девает, я так не и не поняла. Год назад двести золотых в кости проиграл, и с тех пор… Мы ведь на дом собирали. Думали, что уйдем на вольные Майкошские земли, спокойно жить будем. Там нас инквизиции не достать.

Здесь-то тоже поспокойнее, это не Таламанка, где инквизиция зверствует. Но и здесь ухо надо востро держать. Орденские-то вольную дикую магию - темной ересью считают, и либо ты даешь обет и служишь им до конца жизни, либо на костер. И пусть Таламанский король руки в Горженек не дотянет, но Орден дотянет по-всякому. Местные вольные князья тоже под Орденской властью ходят, что бы ни говорили там, пусть короля не признали, но Пресветлый Отец един.

Если подумать, жизнь орденского мага немногим от того, что филистиец предлагал, отличается. И там, и там своей воли у мага больше нет, только служба… и клятва на крови. У филистийцев хоть надежда есть завершить контракт и уйти со службы, а в Ордене – до самой смерти.

Гус подошел и встал сзади. Молча. Ну и я оборачиваться не стала, пусть первый говорит. Я знала, что это он, уж Гуса-то я почувствую. Да и слышала, как сопит сердито, что-то сказать решается.

- Эль, - позвал тихо.

И по голосу ясно, что не передумал. Прощения пришел просить.

И попрощаться.

И так обидно вдруг стало, прямо до слез.

- Проваливай, - бросила я, не оборачиваясь.

- Эль, - позвал он снова, виновато так. – Это ведь просто работа, не хуже, чем любая другая. И платят хорошо, и жить при дворе… все лучше, чем по болотам мотаться… а то ведь осень скоро. Хочешь снова на снегу спать?

- Лучше я на снегу, - и тяжело вздохнула, вспомнив прошлую зиму. – Зато сама себе хозяйка. А ты иди, раз тебя так во дворцы тянет.

- Эль…

- Что? - я, все же, повернулась к нему. – Хочешь, чтобы я с тобой пошла?

Он стоял передо мной какой-то осунувшийся, даже лицо, и без того худое, заострилось, резче пролегли морщинки у глаз. Словно на десять лет постарел.