Только хваталась за его широченные влажные от пота плечи, понимая, что через отголоски боли внизу живота нарастает то самое блаженство, от которого хотелось просто умереть.

Распластавшись на мягких шкурах, что стали мокрыми от танца наших тел и пота, я парила в невесомости, впервые чувствуя себя настолько раскованной и желанной, что не было места ни сомнениям, ни скромности, ни страху.

Словно всю свою жизнь я шла к этому и вот, была там, где мое сердце успокоилось, а тело раскрыло новые чувства. Рядом с ним.

Лишь в один момент я подумала о том, что можно укусить Норда, когда на пике своего возбуждения он ускорился настолько, что у меня застучали зубы.

Боль выстрелила глубоко внутри от последнего его резкого движения, когда медведь кончил с глухим стоном, выгибаясь в спине и вдавливая меня в мех, расстеленный на льду.

А потом он затих, дыша хрипло и глубоко, пока я улыбалась, прижимая его голову к своей груди, где радостно и легко колотилось мое сердце.

– Теперь я твоя, – прошептала я, ощущая такую радость от этих слов, что едва ли смогла передать ее.

– Сейчас и навсегда, моя услада.

Я уснула с улыбкой на губах в объятьях любимого медведя, уже не представляя, что может быть еще прекраснее, но проснулась неожиданно от вскрика где-то за пределами нашего маленького домика, где сейчас было так тепло, что влага оседала на тело и волосы.

И первой мыслью, которая обожгла душу, что это была моя подруга!

– Инира?!

– Нет, Алу. С ней все хорошо.

Норд тут же подскочил и унесся из домика, очевидно, на помощь, а я поежилась от внезапно укусившего за ноги холода и охнула, когда попыталась сесть.

Ого. Получилось не очень удачно.

А ведь я не была невинной и потому считала, что перенесу эту ночь куда лучше остальных девушек.

И теперь я с ужасом думала о том, через что пришлось пройти им всем… и моей Инире.

Заметив, как колыхнулась шкура, которая была своеобразной дверью, я решила выглянуть, чтобы понять, что происходит, когда в проеме показался любопытный черный нос, который громко фыркнул.

– Доча!

Я тихо рассмеялась, впуская ее.

А следом по цепочке всех своих псов, которые оказались рядом.

От их густой жесткой шерсти шел мороз, но я обнимала их и была рада, что все обернулось именно так. Сейчас меня тревожила только подруга и ее судьба.

Когда Норд вернулся спустя несколько минут, то его лицо удивленно вытянулось, потому что теперь некуда было наступить, оттого что все пространство домика занимали мои пушистые друзья.

– Давай я отведу их обратно в их домик, – с извиняющейся улыбкой пробормотала я, с облегчением видя, как мой медведь только хмыкнул и покачал головой, раздвинув псов руками, чтобы снова лечь на шкуры и обнять меня.

Они не рычали и не пытались показать свое недовольство и, кажется, приняли Норда, чему я была несказанно рада.

Доча и команда Торина тут же юркнули рядом, облепляя нас двоих со всех сторон в кокон тепла и сопения.

– Что-то случилось?

– С девушкой все в порядке. Просто она немного испугалась, увидев своего мужа очень близко.

И ее можно было понять на самом деле!

Все-таки Берсерки были очень крупными ребятами.

Причем во всех местах.

И одно дело смотреть на них издалека, а другое – увидеть эту мощь прямо перед собой.

Есть чему смутиться и испугаться.

– …как Инира?

У меня заколотилось сердце при мысли о том, как нелегко было подруге в эту ночь.

Да, все девушки знали, для чего были рождены, но этого было так мало, чтобы не бояться. И чтобы позабыть того, к кому лежало ее сердечко.

– Соранг не тронул ее. Она уже в общем доме с бериями.

Я быстро поморгала и решила, что так даже лучше.

– У тебя замечательный друг, Норд.

– Самый лучший на свете!

– Это правда, – я улыбнулась, прижимаясь щекой к горячей ладони Норда, который лежал за моей спиной, прижимаясь всем телом, чтобы согреть.

Он положил вторую ладонь на мой живот и выдохнул как-то протяжно и не очень радостно.

– Что не так?

– Завтра будет болеть сильнее.

– Со временем это пройдет и все будет хорошо.

– Я обещаю, что не прикоснусь к тебе до тех пор, пока ты не поправишься, Алу. Когда я пришел к Видящему и попросил тебя, то пообещал ему, что сдержусь во что бы то ни стало.

Он сжал меня в своих руках, шумно выдыхая в волосы, и поцеловал в макушку, а я была такой счастливой, что не смогла бы даже подобрать слов.

Моя семья.

Моя любовь.

Теперь в моей жизни все было просто идеально.

О большем я не могла мечтать, а потому уснула крепко и спокойно в объятьях Норда и в окружении моей дорогой и обожаемой живности.

А когда проснулась, то поняла, что Норд был прав – утром мне стало куда хуже.

Несмотря на то, что ночью все было красиво и чувственно, между бедер саднило и низ живота побаливал.

Я даже не пыталась сесть самостоятельно, тут же ощутив, что Норд рядом и обнимает все так же горячо, но осторожно.

Для него я действительно была словно хрупкое создание, на которое он боялся лишний раз даже вздохнуть, чтобы не сделать хуже.

И за это я его обожала всей душой.

– Доброе утро, – улыбнулась я ему, помимо ноющей тупой боли ощущая еще и невероятную негу от его присутствия рядом и этих неоновых голубых глаз, в которых была вся его огромная звериная любовь и жажда до меня.

Мне казалось, что за ночь его глаза стали даже еще ярче!

Норд аккуратно повернулся, нависая сверху, и пристально смотрел в мое лицо добрым согревающим взглядом, словно пытался понять, изменилось ли что-нибудь этим утром.

И я знала, что изменилось.

Я стала любить его сильнее, больше не боясь признаваться в этом. Ни себе, ни ему.

И мне показалось, что Норд почувствовал это, потому что улыбнулся своей очаровательной клыкастой улыбкой и поцеловал вместо ответа.

– Нам нужно возвращаться и нести свою службу, Алу. Но ты можешь остаться в доме берий, пока не почувствуешь себя лучше. Я приду за тобой, как только ты решишь, что готова.

– Я пойду с тобой.

Кажется, Норд не ожидал такого ответа. Но не смог сдержать широкой довольной улыбки.

– Идем в дом. Тебе нужно собраться, а я пока покормлю псов и медведицу.

Он завернул меня в шкуры, накрывая голову, и прижал к себе, чтобы окутать жаром своего большого тела, пока псы сонно зевали и нехотя поднимались на лапы, чтобы последовать за нами.

Было темно, но по ощущениям все же было очень раннее утро, когда Норд вошел в дом берий и осторожно опустил меня на ноги.

Здесь уже никто не спал.

А может, еще не ложился с прошлой ночи в заботах о невестах.

– Я в порядке, – улыбнулась я одной из белокурых девушек, когда та принесла мне уже знакомый чай, снимающий боль.

– Нельзя быть в порядке после первой ночи с Берсерком, – смущенно отозвалась она, кивая Норду и не поднимая на него глаз, словно это было запрещено, как и воинам было запрещено смотреть на невест. – Я приготовила ванную в ее комнате. Если хочешь, ты тоже можешь остаться.

Было ощущение, что Норд в этом большом теплом доме чувствует себя неловко.

Он отнес меня наверх и оставил в комнате, нежно касаясь моей щеки, и улыбнулся:

– Не буду вам мешать. Я вернусь позже.

– Я буду ждать тебя, – я сама приподнялась на носочки, чтобы поцеловать своего медведя в мягкие губы, делая это легко и ненавязчиво, но тут же ощутила отклик его напряженного тела и того жара, которым оно полыхнуло в эту же секунду.

Норд унесся из комнаты быстрее, чем я успела что-либо сказать еще, заставляя меня улыбнуться.

Такой эмоциональный, что это каждый раз искренне удивляло меня.

– Не играй с его выдержкой, Алула, – тихо проговорила берия, которая была рядом, и подняла свое лицо, только когда Норд ушел. – Это может плохо кончиться.

Я ничего не ответила ей, но подумала, что мой Берсерк отличается от остальных.