И потом, моя тяга к нему никак не проходила.

Кажется, только становилась все сильнее, отчего хотелось быть рядом с ним невыносимо… и чего бы это не стоило.

Мы забрались в сани, посадив еще и всех псов, отчего было слегка тесно, но зато очень тепло.

Доча же спокойно и размеренно шла рядом, когда не-демон взялся за один край длинных саней, легко потянув их вслед за собой.

– Так, значит, не Туунбак, а Норд? – тихо проговорила я, уже зная, что он услышит, и не ошибалась, потому что он чуть повернул голову и кивнул с улыбкой.

– Да, это мое имя.

– И вы не демоны?

Они оба покачали головами, перекинувшись смешками, словно мои слова их забавляли.

– Берсерки.

Мы быстро переглянулись с Инирой, обнимая притихших и даже задремавших псов, и пытались вспомнить это слово среди тех легенд, которые слышали от инуитов и прекрасно знали.

– Кажется, никогда не слышала о вас…

– Те, кто обращается в медведей, но имеет и человеческую сущность в том числе.

– Значит, вы – медведи? – тихо и скромно уточнила Инира, и я видела, что теперь, когда мы остались практически один на один с двумя друзьями-Берсерками, то она почувствовала себя явно лучше.

Перестала быть настолько бледной и напуганной, но упорно не поднимала глаз выше саней, потому что именно там начинался откровенный вид на два больших тела.

Мужских обнаженных тела.

– Да, – кивнул в этот раз Соранг.

– Белые?

– Именно мы – да. Но есть и среди других медведей нам подобные – Бурые, Гризли, Кадьяки.

Привычный мир после этих слов в моей голове рушился и все пытался вместить то, что на планете мы совсем не одни с животными. А загадочные и невероятно сильные существа обитают рядом.

Странно, но выходило хоть и не слишком гладко, но довольно быстро.

Может, потому, что все это время я искренне верила в существование чего-то необычного и сверхъестественного и теперь принимала это как должное.

– Выходит, что все это время вы жили где-то рядом, но люди о вас не знали?

Медведи закивали головами, и Соранг пожал плечами:

– Так положено. Первое правило нашего рода гласит о том, что само наше существование должно оставаться в тайне, а те, кто случайно узнает о нас, – умирает.

Помолчав, он добавил приглушенно, явно делая это так, чтобы следующая информация надолго осталась в наших умах и сердцах:

– Исключение сделано лишь для тех, кого Берсерк выбирает в свои жены. Такая девушка становится частью нашего мира и хранит тайну с честью и гордостью, получив свою метку.

– Какую еще метку?

– Потом узнаешь, – улыбка Соранга вышла какой-то многозначительной и игривой, как и взгляд, который он бросил на Норда, вышагивающего рядом.

Больше мы с Инирой ничего не спрашивали, смутившись от последних слов и раздумывая над тем, что услышали.

Не пытались мы заговорить и между собой, потому что уже поняли, что медведи все равно услышат.

Только молча кутались в меховые одеяла, стараясь устроиться удобнее среди спящих псов, и всматривались вперед, где из тьмы вырастали ледяные глыбы и снова скрывались в морозной голубой дымке по мере движения.

Норд был прав.

Дорога была долгой.

Скоро к нам вернулся принц Берсерков, кивнув на нас быстрый, и, как мне показалось, слегка смущенный взгляд, чтобы тихо обратиться к Норду и Сорангу:

– Отвезите девушек к Бериям. Там они будут в тепле и безопасности. Там им проще будет принять свою судьбу и пережить такую резкую смену жизни. А в нашем доме слишком много мужчин.

Медведи закивали и явно изменили свой маршрут, оставляя в моей голове еще с десяток новых вопросов.

Но я продолжала молчать, только наблюдала за тем, как меняются очертания природы.

Но когда прямо посреди ледников вдруг появился самый настоящий свет и какие-то небольшие ледяные домики по типу юрт, только соединенные между собой многочисленными дорожками, – сердце дрогнуло.

Вот мы и были на месте.

– Здесь живут только девушки, – тихо обратился ко мне Норд, останавливая сани и приседая на корточки передо мной, чтобы заглянуть своим горячим, пронзающим до костей взглядом. – Мы называем их Берии – медвежья услада.

Звучало это странно.

Наверное, с одной стороны приятно.

Но с другой – как-то потребительски.

Я оглядела быстрым сосредоточенным взглядом местность вокруг, отмечая про себя, что она была явно хорошо обжита.

Везде были тщательно выложенные дорожки из ледяных плоских блоков.

Везде было какое-то освещение, причем на данный момент я не могла сказать, шел ли свет от огромного количества свечей или это было все-таки электричество.

Целая сеть небольших домиков-юрт подходила к одному большому дому в два этажа, где на окнах висели милые белоснежные занавески.

А еще здесь были скульптуры изо льда, отчего все пространство казалось каким-то сказочным и нереальным.

Новый оптический обман?

Потому что это место выглядело каким-то райским ледяным садом посреди пустынных бескрайних просторов суровой Арктики.

Кстати, об обмане!

Пользуясь тем, что теперь лицо Норда было ко мне максимально близко, я поспешно сняла варежку и залепила ему пощечину с такой силой, на которую только была способна.

Хлопок получился резкий и громкий, вот только я ахнула, оттого что ладонь обожгла боль, а медведь сначала удивленно застыл, приподняв брови, а затем неожиданно расхохотался, показывая свои идеальные белые зубы с двумя острыми клыками.

– Это за то, что я вынужден оставить тебя здесь? Или просто не хватило слов, чтобы выразить свои эмоции, Алу?

Я пристально всматривалась в его лицо, надеясь, что увижу какую-нибудь рябь, как раньше бывало в старых телевизорах, где папа стучал кулаком по корпусу, чтобы она прекратилась. Или картинка вовсе пропала.

– Что не так, девочка?

Норд с улыбкой наблюдал за мной, явно не понимая, отчего я так пялюсь на него во все глаза, стараясь поймать момент, когда грань реальности и иллюзии наконец разойдется.

Но время шло, а его лицо не менялось, заставляя сердце снова заколотиться.

– …ты на самом деле такой? – хрипло прошептала я, на что Норд снова удивленно приподнял брови и утвердительно кивнул с улыбкой:

– Кажется, ты представляла меня иначе?

– Я думала, что ты демон. А демоны не должны быть красивыми.

И снова в его и без того ярких глазах загорелся огонь, который опалял мое сердце, заставляя дрожать от переполняющих эмоций, отчего становилось так жарко.

Никто никогда не смотрел на меня так – жадно, всепоглощающе.

Словно не мог надышаться, не мог налюбоваться.

Норд подался вперед, склоняясь надо мной так, что теперь я могла вдохнуть в себя его морозное терпкое дыхание, впервые ощутив его вкус на своем языке вместе с колючим холодом.

– Так, значит, я нравлюсь тебе, Алу?

Хотелось искренне усмехнуться, но у меня ничего не получилось.

Словно завороженная, я смотрела в его глаза, тихо проговорив с кривой улыбкой:

– Хотела бы я найти в этом мире хотя бы одну женщину, которой бы ты не понравился.

– Меня не интересуют другие женщины мира. Есть только ты, Алула. Моя услада. Я тебя никому не отдам, что бы ни случилось дальше.

– А что может случиться?..

Ответить Норд не успел, потому что из большого дома, где был свет и белые занавески, показалось несколько фигур во главе со сгорбленной старушкой, в чьих морщинистых руках был своеобразный посох.

Она опиралась на него, тяжело передвигая ногами, но убирала руки девушек, когда те тянулись к ней, чтобы помочь идти.

Все они были словно нимфы – стройные, белокурые, облаченные в светлые одежды.

– Мы ждали вас, как только увидели красный знак на небе, – прокряхтела старушка, неожиданно протягивая руки вперед к саням. Ко мне и Инире. – Идемте со мной, дочки. Здесь вам нечего бояться.

Пока я растерянно смотрела на Норда, Соранг легко и молча подхватил смущенно притихшую Иниру из саней, аккуратно поставив ее на лед.