— Слушай, ни к чему вести бесполезные беседы для завязки разговора. Давай сразу к делу, — тон спокойный, взгляд пустой.

— Я просто хотела поговорить. — Немного замялась женщина. — Мы с тобой не виделись столько лет и вот ты здесь и…

— И снова выгнана из дома. Классика. К чему здесь разговоры?

Светлана вздрогнула от тона дочери. Он был спокойный, но ядовитые нотки больно резал внутренности.

— Я хотела извиниться за это.

— Не стоит.

— Алексия, послушай… — Мама придвинулась ближе, дочь отодвинулась. Разочарование моментально отразилось на не молодом лице. — Я понимаю у нас сложные отношения. И мы некрасиво расстались с тобой в прошлом.

— Не красиво это когда помада размазалась по лицу, а вы просто выбросились меня. — Фыркнула девушка. — Я не думаю, что этому вообще есть определение.

— Не драматизируй, — повысила голос родительница. — Та ситуация вынудила нас так сделать.

— Какая ситуация, мам? — Лекс впервые за эти минуты посмотрела на нее. В глазах боль и разочарование. — Раскрылся наш роман с Андреем. С НЕ родным братом. Мы с ним никто друг другу. И ничего страшного в нашей связи не было! Ты даже не дала мне все объяснить. Не поговорила со мной, а сразу согласилась с отчимом отправить меня за границу!

— Я думала, так будет лучше, — бормотала женщина, склонив голову. Было не выносимо смотреть на искаженную гримасу боли и обиды дочери.

— Для кого? Для репутации семьи? Для вас с Сергеем Аркадьевичем? Для Андрея? Но точно не для меня! После смерти отца не прошло и года, как ты закрутила новый роман и поставила меня перед фактом переезда в чужой дом, в чужую семью!

— Я хотела тебе дать все! Благосостояние, хорошую жизнь, образование! — Вскочила Светлана, возмущаясь словами дочери.

— И при этом не дала мне ничего, — спокойно проговорила Лекс.

Слова как пощечина. Хлесткие и звонкие.

— Зачем ты так со мной? — Прошептала родительница, снова присаживаясь. Голос дрогнул.

— Тот же вопрос я могу задать и тебе. Ты знаешь, что со мной происходило эти года? Что я пережила?

Светлана не могла говорить, только отрицательно покачала головой. Она неотрывно смотрела на свою дочь, боясь услышать ее историю.

— Ты знаешь что такое ОКР? Обсесси́вно-компульси́вное расстро́йство?

Отрицательный кивок.

— Психическое расстройство, проявляющееся в непроизвольно возникающих навязчивых мыслях, обсессиях, или действий, компульсий. В моем случае больше второго. Когда нервничаю, я должна что-нибудь теребить в руках, иначе в голове все как в тумане и мысли вперемешку со страхами заполняют голову. Начинается такой хаус внутри, что хочется кричать. Но знаешь, это даже не самое главное. Тактилофобия мой злейший враг. Теперь я не переношу, когда ко мне прикасаются чужие люди. Представь такое в чужом городе. Я умирала каждый раз, когда ко мне прикасались. Натирала кожу под душем до красноты, чтобы смыть прикосновения.

По женским щекам катились слезы. Это не пролитые слезы родного дитя. Светлана смотрела на пустое выражение лица и пугалась. Что же она натворила?

— Потребовалось несколько лет, чтобы осознать, что я не сумасшедшая. Да, с изъянами, но с ними можно и нужно жить. Преодолевать, бороться за будущее. Я делаю это каждый день.

— Прости меня. — Всхлип и еле слышный шепот слева.

— Я не держу на тебя зла, но теперь прошу просто не лезть ко мне. Оставьте меня в покое. Я буду присутствовать на этой свадьбе для поддержания имиджа вашей семьи, но после забудьте. Однажды ты это сделала, думаю еще раз, не составит труда.

— Алексия… — прошептала женщина, заливая слезами юбку.

Брюнетка, даже не взглянув, ушла в другую комнату к Виталине.

— Я провожу ее, — проговорила рыжеволосая, сразу же вставая с кровати. Она все слышала.

Лекс подошла к окну и посмотрела вдаль, на горы. Внутри все было пусто и на удивление спокойно. Она перевела взгляд на свои руки и удивилась.

Ее вечно теребящие пальцы в самые волнительные моменты, теперь мирно находились внизу. Девушка удивленно подняла их вверх и посмотрела. Покрутила туда-сюда. Встряхнула. В голове все то же самое тихое спокойствие. Не пугающее до одури и дрожи. А такое будто что-то починили. Вылечили. Лекс почувствовала умиротворение.

Нежные руки обвили талию, а подбородок так привычно лег на плечо.

— Ты в порядке?

— Да.

И это была чистая правда. Первая за несколько лет.

Психотерапевт Лекс давно говорил, что ей нужно встретиться со своей семьей и начать диалог. Что не нужно закапывать в себе все эмоции, а научиться выражать и высказывать их. Брюнетка так глубоко ушла в себя, что организм не выдерживает и пытается бороться сам. И именно отсюда и появились все эти диагнозы и фобии. Как говорит доктор, все проблемы в голове. Разберись в ней и жить станет легче.

Девушка тогда фыркнула и прекратила сеансы. Сейчас она испытывала некий стыд, за свое презрение и недоверие. Психотерапевт был прав. Нужно начать разговаривать. Высказываться. Ведь приятно ощущать спокойствие и ясность ума, вместо безумного тумана в голове.

Она солжет, если скажет, что слезы матери принесли ей боль. Нет. Как бы это ужасно не звучало, но от этой картины по венам растеклась радость. Когда плакала Лекс в чужой стране, в чужом городе, ей никто не сочувствовал. Когда у нее случился первый приступ, никого не было рядом. Когда она стояла под ледяным душем, смывая битый час чужие случайные касания, натирая кожу до красна, никто ее не остановил.

Лекс могла понять мотивы матери. До знакомства с Сергеем Аркадьевичем они были среднестатистической семьей. Хватала на еду и одежду не более. После появления мужчины, появились и ужины в дорогих ресторанах, украшения, отпуск за границей. Появилась перспектива. Единственное чего не могла понять девушка, как можно было променять родного ребенка на это все.

Ведь не пойди Светлана на поводу своего второго мужа, Лекс не осталась бы одна. Да, возможно они просто бы переехали в скромную квартиру, вернулись в свою старую безденежную жизнь. Но зато вдвоем. Возможно, и Алексия не приобрела весь этот психический букет.

Девушка искренне не понимала, как можно предать и отпустить любимого человека. И это относилась уже не только к матери. Андрей. Как он мог, после того что было между ними, просто стоять в стороне, когда ее в слезах выводили из дома? Картина, как она плачет и умоляюще смотрит на любимого человека, который стоит как статую и только сожаление в глазах, иногда сниться во снах.

За четыре года, она не получила ни одного сообщения или звонка. Не слышала его голос, смех. Не видела его улыбку и до безумия красивые голубые глаза. У нее была ломка по нему. Мучилась, плакала, выла. Без него. Одна. Лекс могла понять наркоманов, которых ломает. Которые готовые на все ради дозы. Первый год, она тоже была готова на все.

Однажды, она рискнула. Это случилось после нескольких месяцев проживания в Лос-Анджелесе. Купила билет до Москвы. Перелетела через океан. Но какого было ее удивление, когда в аэропорту увидела отчима. Мужчина отслеживал все ее покупки по карте. И быстро принял меры.

Тогда-то Алексия и поняла, что ссылку ей не избежать. Ей не дадут нормально жить. И просто нужно принять свое положение. И тут-то новое осознание, что с принятием у нее огромные проблемы.

***

— Твоя мама оставила приглашения на благотворительный вечер, — нарушила тишину Виталина. Была глубокая ночь. Они лежали на кровати. Небольшой островок возле окна освещался луной.

Брюнетка перевернулась на другой бок, лицом к подруге. Та лежала на спине и смотрела в потолок.

— Развеемся? — Спросила Алексия.

— Уверена? — Ви тоже перевернулась на бок, лицом к брюнетке.

— Конечно, нет — грустная улыбка. — Просто я так устала бояться и прятаться. — Лекс перевернулась на спину. — Сегодня, когда поговорила с мамой. Знаешь, как будто стало легче. Представляешь, мои пальцы, — девушка подняла ладони вверх и покрутила их. — Они не начали ничего теребить. Голова осталась ясной, без тумана. Это так здорово оставаться в реальности без пугающих мыслей. Может, если я разберусь здесь со всем этим, то стану нормальной.