Лукас сочувственно улыбнулся на такое этическое виляние и ограничился коротким и конкретным «забудь».

И вот теперь это «забудь» полулежало перед ним в джинсах и чёрной узкой майке, сияя серьгой и шнурками с розовым золотом, полузасыпанное светлыми волосами, и отвечало на «привет» взмахом ладони.

«Охота пуще неволи», как сказала бы детская няня миссис Шток. Но Персакис не был знаком с драгоценной миссис Шток. Жаждал он только более близкого знакомства с Фрэнком Эшли. И наплевать ему было на предупреждения Лукаса Скотта, на предупреждение взгляда Робина Донни и равнодушную, пока что, любезность самого Фрэнка. Алекзандр не вчера родился и знал, что тоже кое-чего стоит. Свет никогда не сходился клином на ком-то одном.

Лукас Скотт подтолкнул его со спины глубже в vip-бокс, одновременно занося два стакана с выпивкой.

— Привет, парни, — он плюхнулся в диван, после того как отдал один скотч Персакису. — Давно здесь?

— Минут с тридцать, — лениво ответил Донни, поджимая Фрэнка постоянным движением и приотпуская.

Скотт кивнул. Этого времени вполне хватало для того, чтобы включились таблетки и пару раз включился порошок.

— Здесь Стэффи Грасс со своим Мясным Королём. И, если я верно опознал, где-то Уайтов рыжий… — Скотт сделал ищущий жест рукою, пытаясь вспомнить имя.

— Его зовут Мак О’Нил, — бросил Фрэнк, чуть ровнее усаживаясь и сильно отираясь при этом о мужа.

Робин снова поджал его, в свою очередь, сильнее вдавливая пальцы.

— Как дела, мистер Персакис? Огляделись в Элэй? — Донни протянул руку.

— Сегодня только в Голливуде, — тот ответил на рукопожатие.

— А вы надолго? — спросил Фрэнк, смотря прямо, но без глубокого интереса.

— Я хотел бы. В идеале вернулся бы в Салоники уже после рождения сына.

— Поздравляю с сыном, — улыбнулся Эшли, потянувшись за новой сигаретой.

Донни поднёс к её кончику зажигалку. Фрэнк, пока прикуривал, посмотрел на Алекзандра, опустив ресницы. Зелёная радужка его глаз скрылась под зрачками. Персакису это понравилось. Да будь она благословенна господом, вся эта наркота.

— Пить будете? — спросил Алекзандр, устраиваясь удобнее и так, чтобы коленом касаться колена Фрэнка.

По глазам Донни нельзя было сказать с уверенностью, под кайфом тот или же нет. Темнота его глаз была двусмысленной. Зато рука, двигающаяся по-хозяйски уверенно и любяще на животе Фрэнка, выдавала того с головой. Робин, казалось, вполне сносно пропустил предпринятый Персакисом ход, среагировав только терпеливой констатацией факта.

Фрэнк запрокинул голову, чуть повернувшись к мужу, и что-то тихо сказал на ухо.

Алекзандр засмотрелся на золотистую кожу шеи Фрэнка и на его ключицы.

Робин выслушал, улыбнулся, быстро посмотрел на Алекзандра, пока муж продолжал о чём-то шептать ему на ухо и тереться в шее. Правая рука Фрэнка поднялась, цепляясь ладонью за плечо Донни, скользя, сжимая и лаская.

Алекзандр продолжал пялиться, пока вдруг не осознал, что уже оба смотрят на него, странно и не отрываясь.

— Шампанское? — спросил Робин. — Или что покрепче?

— Покрепче. Я и Лукас будем скотч, — согласился Алекзандр.

Скотт одобрил. Лукас бы что угодно сегодня одобрил, потому что, если он правильно видел, Персакис послал к чертям его предупреждение насчёт Робина Донни и перспектив приволокнуться за его мужем. Поэтому многое было за то, что Лукас насладится качественным мордобоем. И наблюдать — гораздо приятнее, чем в том участвовать.

Донни протянулся через Фрэнка и нажал кнопку вызова официанта.

«Baby’s» был всё тем же «Гоморрой». Только сменившим концепцию и название по традиции ночных клубов, которые боролись за приливы свежей крови и контент. Даже руководство оставалось прежним. Вот только Энди Коппер, прежде ошивавшийся на контроле при входе и получавший от Эшли и Донни всегда щедрые чаевые, волею судьбы добрался до положения совладельца клуба. И тот был по-прежнему рад видеть обоих, от чаевых уже отказываясь и обещая в подарок шампанского на всю ночь. Он грозился зайти в vip-бокс к Донни позже ночью, чтобы узнать, всё ли в порядке. Пока же появилась только официантка, чтобы принять заказ.

А следом за тою — Стэфания Грасс со словами:

— Слушайте, можно я переведу у вас дух?

— Привет. Присаживайся, — Фрэнк выпрямился, положив руку на сиденье рядом с собою.

— Привет, Лукас. Привет, Робин, — Стэфания втиснулась между Фрэнком и Алекзандром. — Ух, Фил меня одолел. Хочу перекинуться парой слов с нормальными наркоманами, а не слушать про мраморные говяжьи вырезки.

Стэфания стащила сигарету из упаковки. Донни дежурно помог ей прикурить.

— Привет, вы кто? — бесцеремонно заметила новое лицо мисс Грасс.

— О, меня зовут Алекзандр Персакис.

— Грек?

— Да, — улыбнулся тот.

— А я Стэфания Грасс. Репортёр. У меня колонка в «Лос-Анджелесе». И я старый друг Фрэнка. У вас дела с Донни?

— Уже улаженные.

Стэфания медленно кивнула, держа сигарету вниз и наотлёт.

Принесли бутылку «Голд лейбла» и два стакана.

— Прости, Стэффи, тебя я не учитывал, — признался Фрэнк.

— Пустяки. Это не самое грандиозное разочарование сегодняшнего дня, — отмахнулась та, движением головы скидывая с плеча локон в долговременной укладке.

Робин открыл бутылку и разлил выпивку в стаканы.

Персакис хотел, чтобы мисс Грасс убралась, и он бы снова мог чувствовать колено Фрэнка, а не её. Но та продолжала курить и болтать с Эшли.

Персакису повезло, потому что Мясной Король Фил Надсон нашёл свою королеву, втискиваясь в vip-бокс и добродушно гудя.

— Стэффи, я потерял тебя.

— Господи, Фил, так и планировалось, — сыронизировала та поднимаясь и наступая на жениха, вытолкнула того вон, на пороге обернувшись и помахав.

Фрэнк, Робин и Лукас ответили ей.

— Ты платишь Грасс, Донни? — спросил Лукас, опрокидывая в рот остатки скотча, ещё того, что приносил с собою.

— Зачем бы? Ей нечего мне продавать, — улыбнулся Робин.

— Мисс Грасс треплет в своих статейках кого ни попадя, стоит тем зазеваться. Каждого, кроме тебя.

— Ты про себя и свою несовершеннолетнюю подружку из Малибу? — Робин опустил руку в задний карман брюк, от чего ему пришлось сдвинуть телом Фрэнка.

— Ей семнадцать.

— Ну точно. Возраст согласия, Лукас, это всё решает, когда мужику под сорок, — сладко улыбнулся Фрэнк, технично смещаясь от толчка и тут же возвращаясь на прежние позиции, когда муж вернул руку.

— Заткнись, Эшли. Вы сами чёртовы извращенцы, — беззлобно отбился Скотт, протягивая Персакису стакан за новой выпивкой. — Будь добр, ты сидишь ближе.

Алекзандр поднялся, дошёл до стола и, разливая скотч, смотрел, как Робин положил в рот Фрэнка маленькую белую таблетку, которую вынул из кармана. Фрэнк принялся послушно разжёвывать её, а следом, забрав стакан из руки Персакиса, запил. Алекзандр не отрывал от того глаз, думая о совершенно неподходящих вещах, о которых думать в связи с чужим мужем — неприемлемо. Да и думать так о человеке, которого видишь второй раз в жизни — неприемлемо. Но вид раскованного и вместе с тем отстранённого Фрэнка не оставлял ему большого количества вариантов для мыслей иной этимологии, кроме как тех, как бы он зажал Фрэнка Эшли в тёмном шумном углу, среди безразличной и объебошенной толпы. Зажал бы, тиснув лицом к стене и…

Персакис сообразил, что Донни смотрит снизу, не спеша разжёвывая свою таблетку, читая его как книгу. И та барская самоуверенная насмешка, которой был полон взгляд Робина Донни, словно толкнула в лицо.

— Нравится? — спросил Робин, целуя Фрэнка в светлый затылок. — У нас нравится?

— Очень, — кивнул Алекзандр. — Люди гостеприимные и интересные. Встреча с некоторыми так тянет на знакомство года.

Персакис смотрел на Донни сверху, пользуясь преимуществом. Но тот не принимал в расчёт подобного давления.

«Ещё бы, — решил про себя Алекзандр. — Высокомерный ублюдок лапает свою сучку».

И сучке это нравилось.