— Это ненормально, — сказал Фрэнк, разбросавшись в шезлонге и спрятав лицо под плетёной панамой.

— С чего это валяться под солнцем, наслаждаясь тем, что последний ребёнок съехал в кампус, ненормально? — лениво откликнулся Робин, шевеля только рукою с сигаретой.

— Я не об этом, — Фрэнк, не поднимая панамы, протянул руку.

Робин вложил ему в пальцы вполовину скуренную. Панаму пришлось сдвинуть.

— Вот незадача, — сыронизировал Робин, наблюдая за мужем через зеркальные линзы солнцезащитных очков.

Фрэнк ответил ему плавным от солнца взглядом.

Фрэнк-младший действительно съехал как неделю тому, поступив в Политехнический колледж Когсвелла в Саннивейле. Мина двумя годами ранее уехала в Университет медицины и наук Чарльза Р. Дрю в Уиллобруке. И Миной-то они оба были довольны, равно как выбором дочери.

«Я вам говорила, мистер Донни. Не обольщайтесь. Малышке нравится резать людей. Скажите спасибо, что не преступая рамок закона, — удовлетворённо заявила драгоценная миссис Шток. — Тихий омут Вильгельмины Донни как прошу любить и жаловать. Но свой хирург в семье — это хорошо».

Да, это было хорошо, даже не взирая на несколько сотен тысяч за весь период обучения. А вот младший совершенно не грезил никакими ширмами из «спасать жизни» и «нести исцеление». Нет. Тому нравилось копаться в мотоциклах и грузовиках.

«Автомастерская?» — даже лояльный Донни оторопел.

«Это не принесёт тебе больших денег», — следом прицепился Эшли.

«Пап, прекрати», — устало отмахнулся младший, догнавший отца в росте и в абсолютной несгибаемости в отношении собственной позиции.

«Фрэнк, всю жизнь по локоть в масле, продувая свечи зажигания?» — Донни автоматически приблизился в споре к мужу, заступая тому чуть за спину и касаясь плечом.

«Послушайте, не начинайте», — отступил на шаг младший, видя привычную картину и понимая, что снова будет трудно.

Он всю свою жизнь любовался тем, как синхронизировались его отцы, стоило помахать перед теми красной тряпкой своего собственного мнения, что отличалось от ожиданий папаши Эшли и папаши Донни. Нет, Фрэнк-младший мог с уверенностью сказать, что с его семьёй никогда не произойдёт ничего вульгарного и низкого из категории развода или интрижек на стороне, которые случались сплошь и рядом в семьях его знакомых и друзей. Тут была абсолютная гарантия. Фрэнк знал и видел, кого представляют собою его родители. И ничего против не имел. С теми мало чего можно было желать ещё и больше. Его детство и детство Мины было отличным. Он знал, что доставил, насколько мог, нервотрёпки и Эшли, и Донни своим подростковым бунтом и поиском себя. И, к счастью, это всё миновало, оставив рецидив позади.

И ещё младший знал, что, несмотря на предоставляемую ему свободу мысли и выбора, со скрипом, но предоставляемую, оба с живого него не слезут, услышав про «копаться в капотах» и «сверхурочные халтуры». Потому что они, как и все родители, видели для сына «лучшие» перспективы. Что-то вроде своих чистоплюйских занятий.

«Так-то деньги у меня есть. Разве нет?» — напомнил Фрэнк-младший.

Робин потёр переносицу, отвернулся, снова посмотрел.

«Так-то да, но воспользуешься ты ими после двадцати одного года. Придётся подождать с автомастерской».

«Не проблема», — пожал плечом сын.

«Разве нет занятия тебе по душе… Занятия почище?» — Эшли привычно заискал упаковку сигарет по карманам.

Робин достал свои и отдал мужу.

«Я хочу этого. Думаю, ты так вообще не слушал ни деда, ни бабушку, когда устраивал собственную жизнь? Разве ты полагал оправдывать их ожидания?»

«Туше, блядь», — не вытерпел Робин, тоже закуривая.

«Я знал, что этим закончится, — процедил Эшли. — Я прямо-таки ждал, когда ты это скажешь, Фрэнк».

«Вполне логично. Похоже, теперь же ты всем доволен», — подытожил младший.

А через полмесяца укатил в Саннивейл.

Робин и Фрэнк продолжили препираться в спальне и уже без сына. Друг с другом. Робин хотел отпустить ситуацию на самотёк, но Фрэнк дёргался.

«Да в самом деле, Фрэнк, что такого в своей автомастерской? Младшему не нравится ни моя контора, ни твои книжки. Помимо этого есть прорва всего, чем можно зарабатывать на жизнь».

«Мой отец работал в автосервисе. Нет, работал — это громко сказано. Он там набирался с утра».

Робин склонил голову к плечу.

«Твой ёбнутый отец, малыш, давно мёртв. И Фрэнк — это совершенно другой человек, выросший в других условиях. Ты уже не твой отец. А тем более наш сын не он».

Эшли заставил себя лечь в постель, закрыв глаза.

«Я с трудом уговорил его поступить в колледж. Фрэнк хотел заняться делом немедленно. Я боюсь, он не доучится».

«Он может поступить, как ему угодно. Ты ничего не поменяешь».

«Умение успокаивать — твоя сильная сторона», — съязвил Фрэнк.

«Я и не настаиваю на самом деле. У меня масса других сильных сторон», — Робин потёрся носом о волосы на виске мужа.

Фрэнк толкнулся плечом ему в грудь.

«Малыш, мы, похоже, сделали всё, что могли для наших детей. Попрощайся с постоянной отцовской занятостью. И Мина, и младший теперь сами по себе».

«Я помню, какими они были маленькими. И я был им нужен постоянно», — пожаловался Фрэнк.

«Я тоже помню. То, как они оба каждую ночь забирались в нашу кровать», — сказал Робин.

«Выгнать их не было никакой возможности», — сказал Фрэнк.

«Мне ты нужен постоянно», — Робин мягко коснулся губ Фрэнка.

«И ты мне», — сдался тот, выдыхая.

«Я буду скучать по ним, — сказал Донни. — И по драгоценной миссис Эмбер Шток».

Фрэнк фыркнул.

«Слушай, а она держалась до последнего», — восхитился Донни.

Фрэнк рассмеялся. Драгоценная миссис Эмбер Шток появлялась в доме на Берриз Лейн, 192 до самого семнадцатилетия Мины. Всем было ясно, что в таком возрасте дети давно не требуют присмотра и ухода. И тем самим, кстати, тоже. Но драгоценная миссис Эмбер Шток была уже членом семьи, и отделаться от той не представлялось возможным. Миссис Шток всё ещё могла наставлять младшего и проводить еженедельные уборки в доме. Именно это стало официальной версией, оправдывающей нахождение той на Берриз Лейн. Донни и Эшли продолжали платить няне ежемесячно. Пока она, однажды подойдя к Фрэнку с корзиной перебранного и сложенного стираного постельного белья, не заявила:

«Слушайте, мистер Эшли. Давайте-ка кое о чём договоримся».

«О чём, миссис Шток?»

«Можете не платить мне, я всё равно буду за вами присматривать. Но мне нужно кое-что помимо денег».

«Заинтригован», — Фрэнк и в самом деле оторвался от переписки с Донни, отключив монитор смартфона на наборе в сообщении многообещающего «клянусь, буду отсасывать глубоко».

Драгоценная миссис Шток не догадывалась о скабрёзном занятии Фрэнка, поэтому, удобнее перехватив корзину, продолжила:

«Всем понятно, что ребята ваши выросли. Им теперь задницы подтирать без острой надобности».

Фрэнк широко улыбнулся.

«Видите ли, Джеми моя рожает как кошка, без передыху».

«Ого, полагаю, ей давно стоило остановиться», — согласился Фрэнк.

«Ага, как и завязать с танцами на барных стойках. Но девка пошла в отца. Тот трахал всё живое и при этом выглядел как подросток. Даже в гробу. Даже после смерти от передоза».

«Миссис Шток, вы необыкновенная», — погладил ту Фрэнк по шерсти.

Она кивнула.

«Временами я устаю от постоянно свежих внуков у себя в доме. А у вас можно отдохнуть в тишине и одиночестве».

«О. Без проблем. Заходите, как станет совсем туго».

«Спасибо, мистер Эшли».

«Полагаю, вам в такой ситуации нужны деньги. Так что официально вы остаётесь няней».

Драгоценная миссис Шток согласилась.

«Не обольщайся, Бобби. Миссис Шток всё ещё наша няня в связи с семейными обстоятельствами».

Робин поднял брови.

«Её семейными обстоятельствами. Наш дом для неё — тихая пристань. Джеми даёт жару».

«Ну, Джеми — огонь», — вытянулся на спине Робин.

Однажды их занесло в «The smells», и там они видели Джеми Сайнтс в действии. Это было интересным.