Учреждённый аукцион предполагал распределение средств между муниципальными детскими домами и домами призрения для бездомных. Часть стоимости от выкупленных лотов уходила именно туда.

Робин безболезненно расставался с деньгами для пожертвований, поскольку совершенно искренне полагал, что благотворительность ему необходима.

«Как аскеза», — говорил он.

«Как лазейка в налоговой декларации», — поправлял Фрэнк.

Приходить без спутника или супруга было моветоном. Жён и мужей на полных правах выгуливали между фуршетными столами.

Мака О’Нила Робин заметил ещё в самом начале мероприятия, когда тот, под руку с Келом Уайтом, вошёл в зал для аукциона и оба заняли отведённые для них местах. Теперь же, когда официальная часть закончилась, Робин решил не мешкать. Потому как у него были достаточно амбициозные планы на ночь и хотел он в отснятый номер «Оак холл».

Мак заметил Робина и Фрэнка тоже почти сразу. Но для более дружеского приветствия подходить не спешил. Только когда Кел с бокалом скотча двинул к Донни и Эшли, пошёл следом.

— Привет, Фрэнк, — говорит Кел. — Давно не виделись.

— Это точно. А ты всё хорошеешь, — говорит Фрэнк, открыто улыбаясь. Даже в глазах улыбка.

Уайт тоже улыбается. Ему глубоко симпатичен Фрэнк Эшли. Его разумность, честность и принципиальность расположили Уайта к тому, чтобы относиться к Эшли с уважением. Несмотря ни на что.

— Привет, Мак, — говорит Фрэнк, но в отличие от Кела руки тому не протягивает.

— Привет, Фрэнк, — говорит О’Нил. — Какая милая побрякушка.

Фрэнк делает глазами ускользающий вверх жест, означающий «не то слово, дух захватывает». Потому что в ухе его сверкает филигранное платиновое кольцо с эмалью и аквамариновыми вставками.

— Бобби подарил, — медленно говорит Фрэнк. — За хорошее поведение.

Робин коротко смеётся, глядя на мужа, отворачивается в сторону. Следом начинает хохотать Уайт. Потом Фрэнк.

— Хороший мальчик? — сквозь смех говорит Уайт.

— Очень хороший, — отвечает Фрэнк, проводя ладонью по лицу.

Мак несколько в замешательстве. Он соображает, что тут только что было обсмеяно нечто типа «подарок за своевременные отсосы». Но всё бы ничего, если бы он не увидел обращённого к нему одному взгляда Донни.

Пока Уайт и Эшли веселятся над пидорастической обыденностью, Робин смотрит на Мака О’Нила. Мак замирает, считывая посыл в тёмном взгляде Робина Донни. Тот всё ещё улыбается, но только губами. Глаза его черны и не сохранили ни следа веселья. А когда Робин удостоверяется, что внимание Мака привлечено, он делает глазами движение «ну же, иди». Мак опускает голову, от чего вьющиеся огненно-золотые кольца волос обсыпают его лицо. Когда поднимает, то видит, что Уайт и Эшли направляются к бару, а Донни по-прежнему разглядывает его. Затем разворачивается и уходит. Мак ещё раз смотрит в спины мужу и Эшли. Идёт следом за Робином. Пока идёт, думает о том, что неужели это то, чего ему хотелось. Возможно ли, чтобы Донни позволил себе перешагнуть через Фрэнка? И чего ему ожидать?

Когда Робин скрывается за дверью мужской уборной, в теле О’Нила словно проливается кипяток. Он сам запирает изнутри уборной замок на двери.

Робин стоит, развернувшись к нему лицом, у первой кабинки. А когда Мак приближается, Донни складывает ладонь ему на плечо, соскальзывает на шею. Момент абсолютной радости от внезапной победы не успевает запечатлеться в сознании О’Нила, потому что в следующую секунду он падает на колени. Разрушающий удар в солнечное сплетение бросает в пол. Он чувствует, как Робин ухватывает его за волосы, со всей силы встряхивает и заставляет смотреть вверх. Мак не видит ничего и из-за слепящих ламп. И из-за слёз, что застилают глаза. Он слышит:

— Скажи мне, почему я это делаю.

— Я не понимаю… — начинает Мак, но тут же прерывается.

Потому что Робин Донни, всё так же за волосы, вздёргивает его вверх. И бьёт уже по почкам, обойдя слева. Бросает Мака толчком на дверцу кабинки, от чего тот падает, ударившись плечом. Дверца отходит от косяка, распахивается. Робин склоняется, ухватывает О’Нила за правое запястье и складывает его пальцы между дверцей кабинки и косяком, прижимает.

— Ты совсем не в себе, больной ублюдок?! — почти выкрикивает Мак.

— Что ты, это моё обычное состояние, — тихо и чётко произносит Робин.

Мак чувствует, как в пальцы врезается пластик дверцы. Понимает, что Робин сломает их как нечего делать.

— Давай ещё раз, — говорит Робин. — Почему я это с тобой делаю?

— Слушай, прости. Я хотел позлить Кела. И я сказал, что переспал с тобою.

— А кому ты ещё такое говорил? — Донни сильнее нажимает дверцей.

— Робин, никому. Я клянусь. Ты ни от кого этого не услышишь, — Мак хочет только того, чтобы рука уцелела, а он смог бы и впредь работать на операциях. Чувствует, что давление стихает.

Донни присаживается перед ним, рассматривает, говорит:

— Ты хорошо разглядел меня и Фрэнка в «Оак холл»? Тебе понравилось?

Мак видит, как чёрная гать заливает глаза Робина. Пытается сморгнуть, снова вглядывается. Но чернота остаётся, почти проливается, затопляя глаза Донни.

— Господи боже мой, ты что, под кайфом? — успевает сказать Мак, прежде чем удар в висок отбрасывает его в темноту.

Робин возвращается, находит Фрэнка в компании мисс Баббл и Стефании Грасс, ведущей светской колонки в электронном журнале «Лос-Анджелес».

— Мистер Донни, привет, — говорит Стефания.

— Привет, мисс Грасс. И, к счастью, всего хорошего, — Донни жмёт и выпускает её руку.

— Уже? — удивляется она.

— Да, большие планы на весь остаток вечера, — коротко улыбается Робин. — Мисс Баббл, до понедельника.

Фрэнк прощается и следом за мужем покидает тусовку.

— Где О’Нил, Бобби? Вы уходили вместе, — говорит Фрэнк гораздо позже, когда выворачивается из-под мокрого Робина, который придавил его собою. И как только может говорить.

Робин коротко смотрит на него, потом закрывает глаза.

— Именно сейчас — не знаю. Оставлял в сортире на полу.

— Значит, мне не показалось, — Фрэнк облизывает пересохшие губы, находит правую руку Робина, подтаскивает ближе к глазам. — Теперь что?

— Ты не хочешь этого слышать, малыш, — говорит Робин.

— Наоборот, очень хочу, — говорит Фрэнк, касаясь губами тёмной и сбитой кожи на костяшках пальцев Робина.

— А ты мне что-нибудь взамен расскажешь? — Робин поднимается на локте, забирая свою руку у Фрэнка.

— О, — коротко произносит Фрэнк. — Мелли плакалась Уайту.

Робин нависает над Фрэнком, кивает, обсматривая того.

— Так что? Одно на другое?

Фрэнк молчит. Потом произносит:

— Всё зашло очень далеко.

Робин чуть суживает глаза.

— Очень далеко, Бобби. Я нашёл, что губы Мелли Уайт выглядят привлекательными. И решил рвать окончательно.

Робин дрогнул в бровях:

— Что? Всего-то?

— По-моему, этого достаточно.

— Привлекательнее моих? Для тебя?

— Нет. О сравнении нет речи.

Робин принимается хохотать, откинувшись на спину.

— Фрэнк, — говорит он, прерываясь, — Кел считает, что у вас невесть что было, потому что она на неделю вышла из строя и утонула в слезах.

— Нет, конечно. Мне не понравилась тенденция. И я всё прекратил, — теперь Фрэнк поднимается на локте и склоняется над мужем.

— А потом, Фрэнк, ты приехал ко мне в офис? Это тогда?

— Да, как раз после того как Мелли обозвала меня скотиной.

— Хладнокровной.

— Даже это знаешь.

— Чего странного. Попал через одни руки, — пожимает плечом Робин. — Ты тогда ко мне зачем прибежал, Фрэнк?

— Хотел, чтобы ты выдрал меня, тем самым напомнив, кто кого ебёт, — бесстрастно говорит Фрэнк, склоняясь губами к губам Робина.

-А-а… — протягивает Робин, впуская язык Фрэнка в свой рот, охватывая того по спине руками, усаживая сверху.

— А ты? Твоя очередь, — Фрэнк отирается ягодицами о промежность Робина, не отпуская его взгляда от своего.