— Ради бога, подумай о чём-нибудь другом для разнообразия, Бобби, — говорит Фрэнк, пряча улыбку за пальцами с сигаретой.

— Почему я должен? — Донни пожимает плечом. — Мне очень нравится думать именно об этом.

— О боги, — говорит Фрэнк.

— А ты был чертовски хорош, — говорит Донни, широко улыбаясь.

Фрэнк отворачивается, тоже улыбаясь. Видит, как к ним приближаются четверо: Джек-Воробей, Рожок С Мороженым, Пчела Майя и Сумасшедший Койот.

— Гадости или сладости? — начинает шантаж Рожок С Мороженым.

— Вали дальше, Хоккинс-младший. Там драгоценная миссис Шток держит наготове банку со жвачкой, — говорит Донни, засунув руку в карман джинсов.

Дети тащатся через ворота, чуть в горку, до дверей.

— Я не могу поверить, что мы делали это, — говорит Фрэнк, снова поворачиваясь лицом к Робину.

Тот изображает свою фирменную полуулыбку, чуть сморщивая кожу на переносице.

— Ну, это было, — говорит Робин, гасит окурок о подошву кроссовка.

Оба молчат, пока мимо в обратном направлении не проходят Джек-Воробей, Пчела Майя, Рожок С Мороженным, он же разоблачённый Хоккинс-младший, и Сумасшедший Койот.

— Фрэнк, я слизал с тебя такое количество блеска для губ, что наутро мне хотелось блевать дальше, чем видел, — говорит Донни.

— Я говорю тебе, дело не в блеске. Бобби, это были спидовые колёса. Блеск совершенно ни при чём, — говорит Фрэнк, отталкиваясь от забора.

— Как он назывался? — говорит Робин, приобнимая Фрэнка за плечи.

— Оттенок «Вишнёвый пирог», — говорит Фрэнк, улыбаясь.

— Вот-вот, «Вишнёвый пирог».

Оба идут обратно в дом.

На первой ступеньке Робин останавливается.

— Послушай, я знаю, хвостик у тебя остался, — говорит он сдавленно, склоняясь к лицу Фрэнка.

— На него страшно смотреть, Бобби, — говорит Эшли, складывая правую ладонь ему на грудь.

— Я не буду приглядываться.

— Тысячи засранцев бродят по «Зелёному сну».

— Главное — наши далеко, а с прочими справится драгоценная миссис Шток, — говорит Робин.

Фрэнк, закрыв глаза, медленно вдыхает, выдыхает.

— Фрэнк, — говорит Робин.

Эшли стоит, опустив голову. Когда поднимает, говорит:

— Блеска не осталось.

— Чёрт с ним. Главное, что остался хвостик.

Комментарий к 13

*В древнегреческой мифологии младший из олимпийцев, бог растительности, виноградарства, виноделия, производительных сил природы, вдохновения и религиозного экстаза, а также театра. До открытия Микенской культуры позднейшие исследователи полагали, что Дионис пришёл в Грецию из варварских земель, поскольку его экстатический культ с неистовыми танцами, захватывающей музыкой и неумеренным пьянством казался исследователям чуждым ясному уму и трезвому темпераменту эллинов.

Дионис и в самом деле был рождён дважды. Зевс донашивал его в с воём теле вслед за матерью

**Фильм режиссёра Барри Зонненфельда, снятый по мотивам одноимённого сериала 1960 годов и комиксам Чарльза Аддамса. Уэдндсдей, Пагзли, миссис Аддамс — герои фильма и сериала

========== 14 ==========

Видимо, они должны были пережить эту пошлость вместе. Свой хелловин в самом пидорастическом клубе, как обзывал Фрэнк Эшли «Пальму». Было пошло и жёстко, как всё, что происходило в тот период их отношений. Больше ничего подобного они не повторяли, но определённо своя прелесть в том тоже была.

Робин оделся Суинни Тоддом, Сумасшедшим Парикмахером С Флит-Стрит. Фрэнк был Зайчиком.

— Твою мать, Бобби. Что за нелепая идея? — Фрэнк сопротивляется.

— Я прошу, ради меня, Фрэнк, — говорит Робин. — Ты будешь моим Зайчиком, пусть тебя это ободрит.

Он говорит, подтаскивая Фрэнка к себе, зажимая его шею в локте, чтобы тот не смог отворачиваться.

— Ну же, малыш. Я никому не дам тебя в обиду, ты же знаешь.

— Да не в этом дело! — огрызается Фрэнк.

— Давай, съешь таблетку. Сам не заметишь, как всё, что тебя тревожит, покажется не стоящим внимания, — продолжает увещевать его Робин.

— Ты скотина, знаешь об этом? — говорит Эшли, смотря ему в глаза.

— Да, я скотина. Но ты бы меня простил, знай, что я чувствую, глядя на тебя. На твой белый пушистый хвостик, — говорит Робин, поднимая к его лицу синюю таблетку с тиснением буквой «S», зажатую в указательном и большом пальцах.

Фрэнк одаривает его холодным узким взглядом.

Робин чуть отстраняется, вопросительно вскидывая брови.

— А я вижу, ты празднично настроен, — чуть задумчиво произносит он.

Фрэнк молчит. Берёт таблетку из его пальцев, закидывает в рот.

— Отлично, любовь моя. Такси уже пустило корни, пока я тебя уламываю, — говорит Робин, поглаживая его по щеке.

— Не трогай меня, извращенец, — говорит Фрэнк так, что Робин, сжав губы, покорно убирает руку, выпуская его. Сам съедает таблетку.

Фрэнк натягивает куртку, поправляет ушки, идёт к дверям не оборачиваясь.

Робин понимает, что бесит Эшли, но совершенно спокоен. Разве что благодарен Фрэнку за то, на что тот согласился. Потому что быть Зайчиком в гей-клубе — подстава. Особенно для Фрэнка. Его-то действительно могут разорвать. Донни пришлось умолять Фрэнка в течение нескольких дней накануне праздника, обещать что угодно, выполнять все прихоти, делать, что Фрэнку хотелось. В конце концов, злясь и дёргаясь, Фрэнк согласился. И теперь, идя к такси за Фрэнком, любуясь на его белый хвостик, пришпиленный к джинсам, и на пару пушистых ушей с атласной розовой изнанкой, Робин с трепетом удерживал в себе бурю.

— А ты здесь не один такой, если это тебя утешит, — говорит Робин, когда они попадают в «Пальму». — Дочерта всяких зверят.

— Это говорит о том, что ты предсказуемый, шаблонно мыслящий тип, — снова огрызается Эшли.

Робин смирно, поджав губы, кивает.

— Что угодно, малыш, — соглашается он.

— Смотри, не перепутай меня с кем-нибудь, — продолжает Фрэнк.

— Этого не будет, — говорит Робин, подтаскивая его за локоть. — Ведь я знаю, как ты пахнешь.

Робин, вжимаясь в его шею носом, стягивает с неё запах.

— Сомневаюсь, — продолжает Фрэнк.

И как раз вовремя рядом останавливается общительный и весёлый Принц Чармин.

— Привет, — певуче говорит он Фрэнку, оглаживая его по плечу.

Робин сначала оторопел, потом осатанел.

Принц Чармин исчезает сразу, как только встречается глазами с Донни. Тот даже не разменивается на «съеби». Просто смотрит. И Принц Чармин приходит к верным выводам.

— Ещё ведь не поздно, я могу снять этот блядский хвостик, — широко улыбаясь, говорит Фрэнк.

— О, малыш, он останется на тебе. Более того, у меня есть для тебя ещё кое-что, — мстительно говорит Донни и вынимает из кармана блейзера тюбик с блеском.

— Нет, — говорит Фрэнк.

— Да, — говорит Робин.

— Нет, — говорит Фрэнк.

— Конечно, да, — продолжает давить Робин.

— Ты спятил? — Фрэнк намерен отойти.

Донни снова подтаскивает его к себе.

А таблетки уже работают. Фрэнк пытается сдерживать непрекращающуюся зевоту. Робин тянется и крутит шеей. Тем не менее он добивается своего. Фрэнк даётся. И первый же пробный мейкап Робин слизывает с его губ через минуту. Так, что Фрэнк не спешит его отпускать, прижавшись, и сам, по собственной инициативе, просунув ему в рот язык.

Когда губы размыкаются, Донни спрашивает:

— Ещё?

— Похуй, — говорит Фрэнк.

И Робин снова красит ему губы кисточкой. Потом подтаскивает к себе за бёдра и утробно говорит в ухо:

— Я клянусь тебе, Фрэнк, я выпотрошу сегодня твою мягкую пушистую шкурку.

— Не впадай в крайности, — говорит Фрэнк, обнимая его за пояс. — Я ведь могу просто отсосать тебе, если попросишь. Может, не надо жести?

— Согласен. Сначала отсосать, потом выпотрошить, — кивает Робин, кончиком языка касаясь его губ.

Фрэнк вздрагивает, вздыхает.

— Как много времени на это у тебя уйдёт? — спрашивает Фрэнк, зализывая его шею.

Робин вынимает опасную бритву, действительно остро заточенную, прижимает к шее Фрэнка, говорит: