Фрэнк спускает руку вниз, между их животами, просовывает ладонь и берёт член Робина.

Донни сжимает зубы, Фрэнк, наоборот, раскрывает губы.

Он широко распахивает глаза, смотрит за Робином снизу, за тем, что тот испытывает, когда Фрэнк его касается.

Робин не сдерживается, закрывает глаза, облизывает губы, выдыхает, прижимается к его шее лицом, ласкает губами горло, подбородок.

Рука Фрэнка смелеет, обхват ладони крепче.

Робин слышит:

— Скажи, что хочешь меня, Бобби.

Робин словно выныривает из прозрачной горячей воды, поднимает голову, рассматривает Фрэнка. И тут он видит что-то, пока неясное, лишь тень, лапы, оттенок шкуры того существа, что прячется во Фрэнке, но оно быстро скрывается в глубине. И снова только его чудесные золотисто-зелёные глаза.

Робин, повинуясь порыву, сжимает пальцы левой в волосах Фрэнка, заставляет его прижаться затылком к кровати, откинуть голову, сморщившись от неожиданного рывка, но тот быстро возвращается к прежнему выражению в лице. Робин ловит его пальцами за подбородок, крепко сжимает, заставляет открыть рот, склоняется, мокро облизывает губы и зубы. И принуждает взять глубоко в рот два своих пальца, указательный и средний, держа их на манер ствола револьвера. Чуть приподнимается, чтобы было удобнее вставлять, заводя сверху, пропихивая глубоко, заставляя Фрэнка сглатывать, закрывая глаза. Обсасывать его пальцы.

Фрэнк охватывает его локоть ладонью, обвивает руку. Ему нравится.

Донни ощущает, как по спине идёт дрожь, когда он снова видит взгляд Фрэнка из-под запрокинутых ресниц, в то время как тот обсасывает его пальцы. Робин вынимает их, снова спускает руку вниз, отклоняется, заводит её между ягодиц Фрэнка, медленно, но без остановки, вставляет средний ему сзади.

Дрожь на спине становится такой колючей, когда он видит, что Фрэнк искажается на секунду, сжимает веки, потом раскрывает, вернув взгляд Робину. Робин склоняется к его рту, по-прежнему запрокинутому вместе с головою от зажатых волос, говорит, одновременно с тем, как пропихивает в него указательный вдобавок к среднему:

— Фрэнк, я очень прошу тебя, что бы ты ни чувствовал, постарайся расслабиться. И что бы ты себе ни представлял, просто забудь. Всё не так, — и он продолжает растягивать его пальцами вместе со словами.

Фрэнк уже сейчас напрягается, прижимаясь грудью к Донни, но послушно кивает.

Робин тоже кивает, поднимается, отпуская Фрэнка, говорит:

— Переворачивайся.

Фрэнк слушается. Ложится на живот, но оставляет сведёнными плечи и лопатки.

Робин видит, что у него на спине под правой лопаткой круглая шоколадная родинка, волоски по всей коже спины: светлые, золотистые, короткие, именно они создают это бархатное ощущение, которое опознают его ладони, лаская Фрэнка. Робин заставляет его раскинуть ноги шире, зажимает ладонями ягодицы, растаскивает, оглядывает. Он знает, что Фрэнк не расслабится сейчас ни в какую. Что сейчас это вообще невозможно, он знает.

Донни находит баллончик с лубрикантом, выдавливает на пальцы, глубоко и скользко заводит во Фрэнка, с садистским удовольствием наблюдая, как приходят в движение его лопатки, стремясь друг к другу. Он несколько раз движется, потом покидает Фрэнка. Ещё одной порцией лубриканта измазывает себя. Отшвыривает баллончик, упирается левой в кровать, правой начинает пропихивать себя в зад Фрэнка, что не так легко.

Тот просто закрыт.

— Фрэнк, — бросает Робин, добавляя в голос приказа и напоминая о том, о чём говорено.

Фрэнк опускается лицом в кровать, разводя плечи и лопатки.

Робин снова толкается, начинает проникать гладко, достаточно легко от лубриканта, но видит, как Фрэнк тут же закручивает руками покрывало, сжимая его тем сильнее, чем глубже забирается Робин. Робин чувствует чередующиеся сжатия Фрэнка вокруг себя, в то время как протискивается, с чередующимися замираниями, когда останавливается. А ведь он ещё только вполовину внутри.

Фрэнк весь мокрый: лопатки, позвоночник и поясница усеяны крупными каплями пота, выступившими от боли и напряжения. Его шея, красивая, сильная, чистая как у мальчика, с коротко состриженными над нею волосами, тоже мокрая.

Робин хочет погрузиться быстро, он может это сделать, но он хочет, чтобы Фрэнк остался жив и по возможности цел. Робин, удерживая себя на обеих руках, склоняется над ним, одновременно коленом заставляя Фрэнка поднять своё колено вверх, раскрыться больше.

— Фрэнк, легче, не заставляй меня причинять тебе боли сверх того, чем это нужно.

Голос его прерывается от напряжения.

Фрэнк вздыхает, расслабляет пальцы, выпускает ткань покрывала. Секунда, две, ещё несколько…

Робин чувствует послабление.

Фрэнк берёт себя в руки.

Робин облизывает его шею, слизывая крупные солёные капли с запахом его кожи. Оставляя вес тела на правой, левой, ласкающе и мягко, крепко зажимает шею Эшли, потому что знает, что сейчас будет. Он, пользуясь моментом, погружается рывком до конца, решая долго не проталкиваться в рефлексирующего Фрэнка. Робин делает это сразу.

Движение Фрэнка снизу почти скидывает его, но Донни не допускает этого, рывком руки пригибая Фрэнка к кровати за шею, сдавливая, прибивает бёдрами, рычит ему в ухо:

— Бога ради, Фрэнк, лежи спокойно!

Замирает, набирая в лёгкие воздуха, удерживая его собою, оставаясь в нём, пытаясь не кончить сразу от тесноты и жара, что охватывают его.

— Блядь, — говорит Фрэнк, сжимая кулаки. Он дышит часто, втягивая и выпуская воздух со стоном.

Робин начинает двигаться.

Это, скорее, ещё и не возвратно-поступательные, это просто раскачивание бёдрами, но Фрэнка всё равно ведёт, он дрожит, и Робин понимает, что ему совсем не хорошо.

Робин неожиданно выходит, тычком в поясницу заставляет Эшли лежать в прежней позе. Снова измазывает себя в лубриканте, возвращается, проникает сразу, до конца.

Фрэнк начинает стонать, громко, от боли.

Робин двигается, охватив Фрэнка левой рукой за шею, подтягивая его вверх, прогибая. Он, конечно же, сдерживает себя как может. Он, без сомнения, не даёт себе воли. И то, что Фрэнку кажется чудовищным и разламывающим, всего лишь медленные полные движения.

Фрэнк пытается освободиться от руки Робина в удушающей хватке, сдавливающей ему горло, но Донни ещё более тесным рывком оставляет его на прежних позициях.

— Ублюдок, — шипит сквозь зубы Фрэнк, почти всхлипывая.

— Я, малыш, конечно, я, — говорит ему на ухо Робин, несдержанным толчком прибивая к кровати.

Робин чувствует добрую долю возбуждения от того, что он делает с Фрэнком. Ему теперь совершенно ясно, что он первый, кто оказался в этой упругой золотистой заднице.

Фрэнк снова предпринимает попытку скинуть его, но Донни, быстро ухватив его за волосы на затылке, тычком прижимает к кровати лицом. Он решает покончить с этим, тем более что готов.

— Я постараюсь быстрее, Фрэнк, — говорит он, ускоряясь, и кончает через тридцать бесконечных секунд, которые кажутся Эшли спуском в горячий ад.

========== 2 ==========

Робин оставляет Фрэнка на кровати, сам идёт вниз, чтобы найти сигареты, взять бутылку с виски. Возвращается с уже прикуренной сигаретой, зажатой в зубах, несёт в руках пепельницу и бутылку, усаживается на кровать, подогнув одну ногу.

Фрэнк смотрит за ним, изредка скусывая и смачивая слюной пересохшие губы.

Оба молчат.

Фрэнк протягивает руку, Робин даёт ему затянуться сигаретой, продолжают молчать.

Наконец после продолжительной тишины и скуренной сигареты Робин говорит:

— Тебе понравилось?

— Отвратительно, — говорит Фрэнк.

Робин усмехается, скорее добродушно и иронически, отпивает из бутылки.

— Не так представлял? — говорит он. — Будет лучше. Со временем тебе, может, даже начнёт нравиться.

Фрэнк смотрит на него, медленно двигая веками. Он лежит на спине, волосы его рассыпались, губы припухли, яркие. И ещё Фрэнк чувствует, как сперма Робина вытекает у него между ягодиц, оставляя за собой мокрое, смыкающее и подчиняющее ощущение. Он протягивает руку, делает глоток из бутылки. Возвращает её Донни. Говорит: