Фрэнк, затаившись, наблюдает.

— Милый, мне нужно в офис, — говорит Донни.

— Ты издеваешься надо мной? — говорит Фрэнк, поднимаясь, всовывая руки в карманы джинсов.

— Фрэнк, почему ты так меня мучаешь? Посмотри, сообщение прислала мисс Баббл.

— Ты в курсе, что я не просматриваю твои телефон и почту. Это низко.

— Зато, мать твою, ты из высокого благородства, по всему судя, изводишь меня. Да лучше бы ты их просматривал, я бы жил спокойнее, — Робин так хочет его ударить, что просто в глазах темнеет. Это, кстати, всегда помогает. Обычно от пощёчин Фрэнк скорее приходит в себя.

Но Мина вьётся у его ног, периодически показывая игрушки, всё время разные.

Фрэнк не унимается:

— Давай разведёмся, — предлагает он спокойным, равнодушным тоном.

— Ты ох… — Робин спохватывается, но всё равно не выдерживает: — Фрэнк, у нас скоро родится ещё один ребёнок, о каком разводе ты говоришь?! Я не хочу с тобой развода. Если бы я разводился с тобою всякий раз, когда ты доёбываешься до меня…

Он не продолжает, просто уходит на крыльцо и там курит. Потом собирается и уезжает в офис.

Фрэнк погружается в терзания. В самые жестокие, потому что, действительно, лучше бы он читал почту и сообщения, что получает Донни. Ему кажется, что когда Робин говорит о том, что в выходной ему нужно уехать, муж прячет насмешку. И он словно не помнит, что, когда и раньше Робин работал в выходные, Фрэнку не казалось это столь подозрительным. Эшли терзается тем сильнее, чем больше пытается сдерживать себя. Ему хочется позвонить мисс Баббл и попросить её передать что-нибудь Робину, как только тот появится, тем самым выяснить, действительно ли тот в офисе. Но быстро понимает, как это низко и смешно, решает остановиться и мечется по дому, собирая сумку для Мины, отвлекаясь на неё саму, которая котёночком играется вокруг, просится на руки, говорит. Очень хорошо для своего возраста. Фрэнк чувствует, как вдруг начинают душить слёзы, когда он, рассматривая Мину, замечает, что она так сильно похожа на Робина. Просто как маленькая капля на океан.

Фрэнк усаживается в кресло и начинает обцеловывать Мину. Она принимает игру и неуклюже клюёт его носом в ответ.

— Котёночек мой, — говорит он.

— Котёночек мой? — переспрашивает Мина.

Фрэнк улыбается.

Миссис Донни застаёт их за этим идилличным времяпрепровождением.

С миссис Донни у Фрэнка очень хорошие отношения. Родители Робина узнают о предпочтениях сына задолго, до того как тот знакомит их с Фрэнком, поэтому у них оказывается достаточно времени со всем этим свыкнуться. К тому же, как утешались старики Донни, у Робина есть старший брат, Ник, который вполне нормальный и гетеросексуальный. В довершении ко всему миссис Донни поклонница писанины Фрэнка Эшли.

Она забирает Мину, обещает привезти её в воскресенье вечером. На прощание, не сдержавшись, говорит:

— Робин сказал, вы ждёте мальчика.

— Да, Элен, он родится в апреле, как и Бобби. Мы так думаем. Ну или когда он сам решит.

— Я так рада. Просто Мина такая чудесная. Я уверена, Фрэнк-младший тоже получится прелестным. Ведь и ты хорош.

— Что вы, миссис Донни, вы добры как ангел.

— Не скромничай, Фрэнк, — говорит она, пока тот провожает её до автомобиля, неся сумку с вещами Мины.

— Я не говорила тебе, что ещё до того как Робин познакомил нас, он мне сказал, что потерял разум от твоих глаз? А он вообще ни о ком из тех, с кем встречался, мне никогда ничего не говорил. И я сама не слепая.

— Ясно, я понял, — говорит Фрэнк, целуя Мину.

Когда возвращается в дом, успевает взять трубку домашнего телефона. Видит, что звонок из офиса Донни. И тот говорит, что пробудет часов до десяти вечера. И чтобы Фрэнк ужинал один.

— Подонок, — бросает Фрэнк в уже молчащую трубку и разбивает её о стену.

Чуть позже ему звонит на сотовый Анхель Диего, знакомый по университету, и предлагает встретиться. Фрэнк в мрачности соглашается.

***

Донни, вопреки ожиданиям, попадает домой раньше. Часам к восьми вечера. Ни ребёнка, ни мужа не находит. Звонит домой родителям. Отец говорит ему, что Мина в порядке, копала в саду дождевых червей и кормила ими Кучера, старого золотистого ретривера. Робин разговаривает минут пять, потом отключается. Звонит Фрэнку, звонок переходит в голосовую почту.

— Сучоныш, — говорит Робин и находит наконец домашнюю трубку в расколотом корпусе и тут же побитую стену, о которую та и нашла свою погибель.

Робин вертит расколотый корпус в руке. Если это Фрэнк, то его тихоня действительно переживает.

В девять он снова звонит, но Фрэнк опять не подходит к телефону. Робин начинает накаляться. Он, как джинн в бутылке, даёт себе обещание осыпать того золотом, если муж появится до половины десятого.

Когда Эшли не появляется, говорит себе, что если Фрэнк будет к десяти, он подарит ему полмира.

Фрэнка нет и к десяти.

И тогда Робин решает его убить, когда бы тот ни появился. Он стоит в тёмной кухне, смотрит в окно, курит и ждёт. Когда видит свет фар, с облегчением гасит сигарету. Фрэнк не брал автомобиль, тот в гараже, поэтому, наверное, он на такси. Робин выходит из дома и замирает на крыльце. Есть от чего. Фрэнк вернулся, но не в такси. В освещённом салоне BMW Робин видит Капитана Америку.

Робин замирает за жасминовым кустом. Однозначно, тёмные окна и погашенный фонарь над входной дверью ввели Фрэнка в заблуждение, и тот думает, что Робина нет.

Донни просто растаскивает от ощущений. Его демон говорит ему, что да, Фрэнк, вполне вероятно, уже изменил ему с этим пошлым самовлюблённым белобрысым пижоном. А ещё демон, наглядности ради, подсовывает ему моментальные картинки типа «стонущий Фрэнк с оголённым плечом в руках Капитана Америки». Но другой демон, более осмотрительный и любящий Фрэнка, говорит, что нет. Фрэнк не может этого сделать, просто потому что Донни для него один на свете. А Фрэнк ещё ни разу ему не солгал.

«Тогда какого хуя?!» — восклицает первый демон.

***

Фрэнк посмотрел «Мрачные тени — 2»*, расслабился, отлично провёл время с Анхелем и Терезой, вспомнил студенчество. Кое-что рассказал о себе, вдруг понял, что со стороны его жизнь просто сказка. А потом, уже распрощавшись со спутниками и выходя из кафе, столкнулся с Лукасом Скоттом.

«Фрэнк, — сказал Лукас, обхватывая его за плечи и прижимая к себе. — Какая удача, пойдём выпьем».

И тут Фрэнк подумал: «А что? Конечно «пойдём выпьем».

Фрэнк был чертовски хорош. Даже занимаясь ребёнком, он оставался очень привлекательным. И он держал себя в форме.

То, что он хорош, он вдруг почувствовал с такой силой, потому что Лукас, выпив первый скотч со льдом, накрыл его руку своею на несколько секунд дольше, чем позволяли расхожие приличия.

Фрэнк сделал вид, что это ничего не значит. Но это было очевидным. Капитан Америка его клеил.

Скотт не знал, что шансов у него не было.

Фрэнк знал — почему.

Лукас не знал.

Потому что Фрэнк был безнадёжно испорчен обращением Донни. На полном серьёзе. В понимании Фрэнка сформировался гештальт: если его действительно хотят, то это должно выражаться так, как выражает это Робин. Если совсем примитивно, то рывком к себе, броском на себя, императивом «иди ко мне». Никаких пробных поглаживаний. Потому что тогда, в сортире «Арт энд сайнз гэллери», Донни сразу подтащил его к себе, сразу поднял его планку стимуляции возбудимости до уровня «очень сильно». Поэтому всё, что слабее и ниже, автоматически отметалось Фрэнком как недостойное внимания. И он с ужасом осознал положение вещей. Но продолжал следить за тем, что будет дальше.

А дальше Капитан Америка говорил, разводил на разговор Фрэнка, касался его.

Фрэнк делал одну бесчестную вещь, он не пресекал касаний, что, вполне естественно, вселило в Лукаса уверенность. Тот даже попытался споить Фрэнка, но Эшли удержался на двух скотчах, не более. Потом Лукас вызвался отвезти его в «Зелёный сон».

Фрэнк посмотрел на часы в телефоне, отметил два пропущенных от Робина, удовлетворённо улыбнулся.