Патологическое здоровье преследовало обоих. Фрэнку Эшли пришлось симулировать приступы бессонницы. Он завёл себе привычку жаловаться терапевту на долгие ночи без сна, в результате получил доступ к рецептурным снотворным. Так что теперь в ванной лежали несколько упаковок «Валиума», на которые он и Робин очень надеялись.

Осмотрев дом в последний раз, Робин отключил электричество на первом этаже. Входную дверь запер, но вторую — из сада — не стал замыкать. Просто прикрыл. Поднялся к Фрэнку, чистившему в ванной зубы.

Робин разделся, натянул пижаму. На пороге ванной столкнулся с выходящим Фрэнком.

— Терпеть не могу чистить зубы, — сказал тот, недовольно двигая головой.

— Что? Ты говоришь мне это именно теперь?

— Решил, что ты всё же должен знать, — громко откликнулся Фрэнк из комнаты.

— Что могу сказать? Только то, что обещаю, больше тебе этого делать не придётся, — так же громко ответил Робин и занялся своей зубной щёткой.

— Меня это радует, — сказал Фрэнк, снова появляясь на пороге ванной.

Робин посмотрел на того в зеркале и пожал плечами. Фрэнк ушёл. Робин закончил, вытерся полотенцем. Из шкафчика забрал две упаковки снотворного по сто единиц.

Фрэнк ждал его в кровати, просто откинувшись на подушках и под одеялом. Робин кинул тому на колени коробку с таблетками. Сам лёг в кровати со своей стороны. Устроился.

— Ты и в самом деле так расстроился, когда они не появились в «Георге V»? — спросил Фрэнк, потроша таблетки из блистеров.

— Да. Не в кофе было дело. Эта пара мне по-настоящему нравилась, — кивнул Робин, занимаясь своею упаковкой.

— Мне жаль, что так произошло. Но они, полагаю, были счастливее прочих пассажиров, когда разбились.

— Потому что вместе? — слабо улыбнулся Робин.

— Потому что вместе, — без улыбки ответил Фрэнк.

— Есть вероятность, что они живы. В списке опознанных умерших нет их имён.

— Он ещё неполный.

Робин высыпал таблетки на покрывало, никуда не торопясь.

— Мне они тоже нравились. Настолько, что я мотался в Париж не за ради «Четырёх сезонов» с его спа и видом на Эйфелеву башню. А потому что мне хотелось их видеть.

— Угу, — коротко согласился Робин.

Да, они нашли себе пару, но не для того чтобы заниматься сексом, меняясь партнёрами. Хотя Робин и Фрэнк были уверены, что с Лектерами вышло бы совершенно невероятно. Останавливало и притягивало иное. Уилл и Ганнибал Лектеры были похожи на них. Сходное духовное родство, проявленное в разных степенях концентрации тьмы, что спала и просыпалась внутри.

***

Это было странным. Обычно они не слышали жалоб и сами не жаловались на звукопроводимость межкомнатных стен в номерах отеля. И, честно говоря, сейчас жалоба бы выглядела как чёрная неблагодарность, потому что крики и стоны, что теперь оба слышали словно сквозь толщу воды, но, тем не менее, ничуть не сомневаясь в их этимологии, были горячими. А спустя минут пять уже было ясно, что одного из соседей зовут Уилл. И что именно он требовательней и громче.

Когда же Робин и Фрэнк, смотря друг на друга, услышали звук скребущих по полу ножек кровати, сдвинутой с места в очевидно мощном рывке, и, словно крещендо, отчаянное «Ann!», то вывод был однозначным.

«Я считал, что ты громкий в постели, малыш. Но теперь сомневаюсь», — с иронией сказал Робин.

«Я тоже считал, что ты силён, Бобби, но эти блядские кровати из «Четырёх сезонов Георга V» сдвинуть с места не удавалось даже тебе», — в свою очередь ударил Фрэнк.

«Я бы поспорил», — не согласился Робин.

«Начинай», — холодно разрешил Фрэнк, но всё же быстро облизнул губы.

Первое впечатление можно произвести один раз, потому оно и первое. Робину не удалось сдвинуть кровать с места, но заставить Фрэнка выкрикивать его имя — с лихвой.

***

Соседей увидели на следующее утро, когда собрались к завтраку с последующим маршрутом по бутикам.

Робин вышел в коридор и ожидал Фрэнка, защёлкивая браслет часов на руке.

Дверь с цифрами 501 отворилась, и вышел сосед, высокий и светловолосый, со скульптурными острыми скулами. В тёмно-коричневых пальто и тройке от Лорена, светлой голубой сорочке и в обуви на заказ. Сосед скоро оглядел Робина, вскользь по фигуре и лицу, на глазах замер.

Робин понял, что тот не собирается отводить взгляда, и сказал с некоторой вопросительной интонацией:

— Доброе утро?

— Доброе утро. Простите, что так смотрел, — сосед пришёл в себя.

— Всё в порядке?

— Да, просто не ожидал увидеть.

— Разве мы знакомы?

— Это как сказать.

— Возможно, что вы правы, Ann, — Робин едва впустил тень улыбки в губы и глаза. И увидел точно такой же отблеск в глазах и губах почти уже знакомого незнакомца.

— Ann, ты взял бумажник? Мне неудобно носить свой, — из 501-го вышел Уилл.

Больше было некому. Робин узнал кричавшего прошлым вечером по голосу. Теперь, конечно же, более тихому. И в самом деле, бумажника тому положить было некуда. Потому что костюм на нём был сшит так, чтобы подчеркнуть каждую линию тела, укрыть всё тканью, но не оставить ни малейшего сомнения в том, что носящий его чрезвычайно хорош собою. Узкий, разоблачающий и закрытый одновременно костюм, в брюках которого в кармане невозможно оставить не то что бумажника, а просто салфетки. Словом, такой же, в какие любил заворачивать Фрэнка сам Робин.

— О, привет, — сказал Уилл, оглядывая Робина.

— Здравствуйте, Уилл, — Робин улыбнулся более открыто.

Уилл, мгновенно сообразивший, откуда соседу известно его имя, было, принялся краснеть, но среагировал достойно.

— Здравствуйте, Бобби, — и протянул руку.

Фрэнк наконец закончил с запонками и явился, закрывая за собою двери.

— Доброе утро, — он оглядел троих, стоящих рядом.

— Доброе утро, Фрэнк, — почти одновременно сказали соседи.

Фрэнк чуть откинул голову, стрясая волосы со лба. Вполне вероятно, что первое впечатление оказалось удачным. Но Ann пристально смотрел в глаза, с интересом и вопросом. Фрэнк решил повременить со своими. Тем более что ситуация выходила странной. Все четверо стояли друг напротив друга и переглядывались. Пока Донни не предложил:

— Мы с Фрэнком собирались позавтракать внизу в ресторане отеля. Присоединитесь?

— С удовольствием, — принял предложение Ann. — Кстати, меня зовут Ганнибал Лектер. Ann — это только для Уилла.

— Тогда меня зовут Робин Донни. Бобби — это только для Фрэнка, — не остался в долгу Робин.

Все четверо снялись с места и в лифте спустились на первый этаж.

— Вы американцы? — спросил Фрэнк, расстилая салфетку на коленях.

— Почти. Из Канады WL, — улыбнулся Уилл.

Робин поднял бровь.

— Что за провинция?

— Онтарио.

Робин уловил уклончивость и настаивать не стал. Возможно, что межштатные трения между Канадой и всеми прочими американскими штатами этими двумя поддерживались. Канадцы обижаются, когда их называют американцами, а американцы отказываются звать Канаду Америкой.

— Ганнибал, вы сказали, что не ожидали увидеть меня? Или, всё же, кого-то на моём месте?

Ганнибал Лектер с готовностью чуть подался вперёд, сложив кисти рук вместе над скатертью, потом свёл пальцы и переплёл их.

Робин поймал себя на интригующем ощущении, что с руками соседа что-то не так. Они были красивыми, сильными и холёными, но при определённом фокусе наблюдалось некое искажение пространства вкруг тех. Робин понял, что Фрэнк тоже обратил на руки Лектера внимание. Как и на то, что сам Ганнибал Лектер точно так же рассматривает их глаза.

— Понимаете ли, но я в вас кое-кого или кое-что увидел, — заинтересованно пояснил Ганнибал. — В ваших глазах. И в ваших, Фрэнк, тоже, между прочим.

Фрэнк, разбиравшийся с круассаном, обмакивая тот в горячее сливочное масло, вскинул ресницы.

— Что именно вы в них увидели?

— Полагаю, вам известно, — пожал плечом Ганнибал, уделяя внимание своей тарелке с сыром и выпечкой.

Робин и Фрэнк переглянулись. Они знали в общем смысле Уилла и Ганнибала Лектеров сутки, а вживую и того меньше. Более того, Ганнибал был весьма претенциозным и таинственным, а Уилл молчаливым, но от того не менее значительным. Взгляд его был зимним. И, вопреки тому, что в любой другой паре всё это бы не прокатило, в этом случает никакого отторжения и досады ни поведение, ни позиция собеседников не провоцировали. С теми было комфортно. Они словно остановились близко, но без согласия ни за что бы не двинулись дальше.