«Где-то шумит вековая тайга…» Где-то шумит вековая тайга, пески иссыхают пустынные, на сопках, не тая, белеют снега, волнуются степи ковыльные… А здесь косогоры, поля и река, желтеют сосновые свечи, и нежно ласкает ладонь ветерка берёзкины белые плечи. И так хороши вечера на Оке, душистые летние ночки, плеск волн и лужайка в цветастом платке, и звёзд, серебристых, цепочки. Детчино «Ночь. Луна – в окно…» Ночь. Луна – в окно, терпкое вино, кофе «капучино», милый серый взгляд, горький шоколад, блюдечко малины, Бунин, Гумилёв… чтение стихов, рюмка коньяка, тапочки… халат… узкая кровать… – слезы до утра. «Свищет ветер, воет вьюга…» Свищет ветер, воет вьюга, не видна во тьме дорога, – я стремлюсь к теплу уюта: я устала и продрогла. Так хочу, чтоб плед пушистый и горячий чай душистый, от зимы живое еле, моё тело отогрели; из-за шкафа появившись, как тельняшка, полосатый, на коленях примостившись, мне мурлыкал кот усатый, тихо музыка звучала, за окном фонарь светил, чтобы мучить перестала мысль: что ты меня забыл. «Тоскуя по теплу руки…» Тоскуя по теплу руки, до бесконечной жгучей муки, и задыхаясь от тоски с тобой пожизненной разлуки, в толпе ищу, во сне кричу, трясусь, как в гнойной лихорадке, и – уголочком на свечу – горю листочком из тетрадки, где нацарапаны слова: «Любовь всегда во всём права». Колёса фортуны Погнулись спицы колёс фортуны – теперь не спится: фальшивят струны: колки сломались душевной деки, от них остались одни калеки. Тоска вопроса: «Ну что же делать? Как те колёса заставить ехать?» – «Что сделать, – мысли, – чтоб струны пели, в слезах не кисли и не хрипели?» Фортуна злится – в глазах закрытых упрёк таится: «Сама чини их: зря силы тратить мне неохота; их петь заставить – твоя забота». «Горит закат…» «Горит закат с отливом бронзы…», – стихи всегда растут из прозы; из слов её и боли жгучей любовь растёт, обрыва круче. Грешный сон Как быстро и легко, пускай и не любила, один лишь раз всего ты мужу изменила. Всего один лишь раз, пускай во сне то было, тех дьяволиных глаз сиянье опалило. Приняв за правду ложь, от страсти тело взвыло, – с тех пор во сне зовёшь того, с кем изменила, – с тех пор живёшь в аду: вокруг глухие стены пускай не наяву случившейся измены. «В небе шарик золотой…» В небе шарик золотой, а в моей руке другой, словно небо, голубой – небывалой красоты шарик сказочной мечты: что со мною рядом ты, и цветы, цветы вокруг… Только ниточка из рук как-то выскользнула вдруг, – шарик взвился к облакам, и конец пришёл мечтам: не бывать уж вместе нам. Оттепель Вот уж середина декабря, а зима никак не наступает. Санки малышня готовит зря: выпадает снег и снова тает. Впору им кораблики пускать по ручьям в неведомые страны и велосипеды доставать, спрятанные, на зиму, в чуланы. Новенькие лыжи и коньки в коридорах, бедные, пылятся. «Будут вам и горки, и катки, сможете на санках накататься, наиграться вволюшку в снежки, воздухом морозным надышаться», – взрослые с улыбкой утешают, а снежинки падают и тают. 16 декабря 2017 (+9º) «Нам мужчины сильные и крепкие…» Нам мужчины сильные и крепкие, с запахами пота и ветров, посылают взгляды нежно-цепкие, жаркие, как уголья костров. Обнимают так, что сердце бьётся бешенным и сладким ритмом счастья, обижают так, что горе вьётся жалящей змеёй вокруг запястья. «Любовь – это вирус…» Любовь – это вирус, коварный и страшный: всё – тó же, но минус покой твой вчерашний. Ночами не спиться: трясёт лихорадка; прекрасная птица, поющая сладко, синея крылами на плечи садится, и перед глазами двоится, троится в бредовом тумане такое родное, за стёклышком в раме, лицо дорогое. |
