– Отче,  меня  интересует вопрос  о  том  а  существует ли какой-то верный признак по  которому можно определить спасся  человек  или нет?

Старец задумался и  с  загадочной   улыбкой  посмотрев в  глаза монаху ответил:

– Да, такой признак существует и он  относится к  самой большой тайне  отношений  между душой и  телом  человека. Отцы  древности по останкам  человека  и их состоянию могли точно определять то, какова загробная  участь  души и  достигла  ли  душа в  своём окончательном  путешествии другого полноценного мира на светлой  части слоёв великой  луковицы, именуемых райскими мирами.

– А в  чём это выражалось и как это  происходило,  можно узнать?

– Можно.  Это выражалось в исследовании останков  и костей усопшего, которые изымались из  земли  для  исследования и перезахоронения  через некоторое время. По состоянию  костей  и их  цвету  и определялась посмертная участь  души.

Чёрный  или тёмно серый  цвет  костей и черепа свидетельствовал о не спасении души и возможной  гибели. Более светлый  цвет костей  говорил о попадании  души в миры нижнего спектра. Жёлтый  и янтарный  цвет костей с  мироточением  говорил о попадании  души в  миры верхнего спектра, а нетление останков говорило о попадании  души в верхние обители Царства Божьего.

– А ты  же  говорил мне как-то, что было  возможно  и  полное  исчезновение останков?

– Говорил. Это и есть  самая  большая  тайна  о  полноте спасения души  по  учению  отцов  через достижение полноты  духовной  свободы и уподобление самой Божественности  и  самому Христу.

– А есть способ понять, как  это возможно?

– Нет  способа  это  понять,   поскольку  это  очень  высокая  божественная  тайна.  У отцов есть общее  упоминание  о  том,  что за  душой  может  увлекаеться и  всё тело без остатка.  Именно  такое  спасение и было высшей  целью  духовного  подвижничества в первые  века.

– А у  святых отцов есть  об  этом  упоминания?

– Очень мало. Мне  известно высказывание об  этом святителя Игнатия Брянчанинова, которого по праву называют золотым  умом православия.   Вот что  он писал  что «когда молитва осенится Божественной благодатью, тогда не только откроется сердечное место, но и вся душа повлечется к Богу непостижимою духовною силою, увлекая с собою и тело.»

– Но здесь же  говорится о молитве, а  не  о  смерти? – возразил  монах.

– Не важно, восхищенная  молитва – это то  же  самое  посмертное состояние души  разлучения с  телом, когда  между  ними сохраняется устойчивая связь только при  жизни  тела.  После  смерти  тела  его  связь с  душой  также сохраняется, а  потому  душа  может как  бы  перетягивать постепенно за  собой  и остатки  тела.  В наше  время феномен  исчезновения  останков – это  уже  очень  большая  редкость.

– А в  наше время вообще возможно спасение?

– Оно в  любое время  возможно,  но  не для всех, а  лишь  для имеющих очень  здравый  ум,  стремящийся к  высшему познанию.  Во времена первых отцов подвижники достигали  такой силы и чистоты духа, что в  нужный момент просто возносились столбом  света в  горние  обители, как Господь  и святой Аммон, исчезая с  лица  земли.

Современным инокам  для  спасения нужно всю жизнь подвизаться в  монашеском делании даже  не  духовного, а  только душевно-духовного ума, а потом  проходить  испытания воздухом бесов. О современном священстве  я ничего не  говорю, поскольку оно олицетворение  нравственного разума, которое презирает  духовное  священнобезумие и самих иноков. Это  давнее противостояние монашества и священства,  берущее  начало ещё в первых  веках христианства.

– Отче, а  с чем  было связано это противостояние?

– Известно с  чем, с  подвигом, трудничеством и аскезой. Монахи и иноки  всегда считали и считают  белое  духовенство,  клир и особенно сященноначалие жирными ленивыми котами, прости Господи, нагуливающими окорочный жир  мирского благочестия  и праздности,  избирая наиболее  комфортный путь спасения между миром  и  Богом на  лоне социальной  работы.

Монахам же всегда  приходилось и приходится сполна  вкушать солёного пота трудничества  и послушания  и чаще не  духоносным учителям, а  деспотичным настоятелям из  числа  бывших силовиков и чекистов, которых охотно  брали на  руководящие должности в  церкви. Именно поэтому не  священство, а монашество всегда  несло самую  тяжкую ношу духовного труда, потому эта ступень и  носит символ Вола.

– А можно ли изменить эту ситуацию?

– Боюсь, уже  нельзя. Для возрождения монашества нужны  духоносные  учителя, а  их сегодня в  церкви  уже нет. Священноначалие основательно стало на курс  экуменизма и превращения религии в мировую социальную идеологию добропорядочности, поэтому я  не  вижу путей  возрождения монашества в его  подлинном духовном  виде. Об этом ещё  150 лет назад писал святитель  Игнатий Брянчанинов – золотой  и ангельский ум  православия.

– Отче, а  почему святитель Игнатий считается золотым и  ангельским умом?

– Ты  не поверишь, – с  улыбкой  ответил  старец.  – Потому, что  он  не  имел официального богословского образования,  а  изучал православие  только по  трудам святых отцов – подвижников в  оригинале,  имея  блестящее научное образование. Это и есть плод высокого  ума,  обращённого к  познанию  Бога  через согласное  учение  отцов  о  душе.

– А разве можно обойтись без  богословского  образования?

– Конечно,  можно. Вся традиция  духовно-аскетического подвижничества зиждилась  на согласном  учении отцов  о  душе и спасении души, а  не синодальном  богословии, а тем  более схоластическом и  нравственном, которое пришло в православие из Западной Церкви только после  раскола и петровских реформ, когда святоотеческая традиция  была практически полностью уничтожена,  хотя  кое  где  всё  же  осталась.   Но это  уже  другая  тема,  мой  дорогой  друг.  На сегодня  же  духовного  знания  для  твоего ума  уже  достаточно, а мне нужно доделать некоторые  дела.

Старец встал с  лавки  и перекрестил монаха со словами:

– Ступай, чадо, да пребудет  с  тобой  сила  Божья.