В три утра они отправились перекусить, а потом решили разойтись по домам — завтра их ждали занятия, деловые встречи и выступление вечером. Бобби подвез Силки до дома на такси. И она радовалась, что уже так поздно и не нужно приглашать его к себе. На самом деле она не хотела, чтобы завтра утром он рассказал всей труппе, что переспал с нею в первую же ночь. Она поцеловала его на прощание, сказав «С днем рождения», так чтобы поцелуй казался дружеским. За спиною у нее уже вырос швейцар, и она поспешила юркнуть в лифт. В тот вечер она обошлась без обычного шампанского на балконе, просто смыла макияж и легла в постель. Она, не отдавая себе в этом отчета, была счастлива. Она все еще видела его лицо. Он был так красив! Как только мужчина может быть настолько красив? Когда он не попадался ей на глаза, то его лицо забывалось, и каждый раз при встрече Силки испытывала что-то вроде откровения. Такое же откровение испытываешь, когда смотришь на закат солнца. «Интересно, смогла бы я выйти замуж за человека только потому, что он безумно красив, красивее всего, что я видела в жизни?..» — подумала она, уже засыпая…
На следующий день он весело поздоровался, и у нее осталось впечатление, что они как будто бы друзья — и только. Силки понравилась его сдержанность. Ей хотелось, чтобы он зашел к ней в гримерную после шоу, но этого не произошло. Она почувствовала растерянность и была чуть-чуть задета. Силки дольше обычного просидела перед зеркалом, надеясь, что он все-таки придет. Наконец она поняла, что все ушли, и она осталась в театре одна. Она направилась к выходу, вдруг резко ощутив, как она одинока. Он даже не задержался, чтобы попрощаться.
Она вышла из театра и увидела его. Он стоял в тени аллеи и, заметив ее, пошел навстречу, и сказал мягко:
— Привет. Куда бы ты хотела пойти?
Она смутилась и обрадовалась. Он ждал ее столько времени, и все потому, что не хотел, чтобы об этом кто-нибудь узнал.
— А почему бы нам не пойти ко мне? — вдруг выпалила она не подумав. — У меня есть балкон и яйца, чтобы приготовить ужин.
— Отлично, малышка.
В такси она молчала, не зная о чем говорить. Бобби старался вовсю, рассказывая о том, как сегодня несколько мальчиков из хора напихали с свои джинсы носков, чтобы выглядеть мужественнее, а распорядитель сцены обнаружил это только после первого акта. Бобби смеялся и гадал: заметила ли публика? По мнению Силки, самому Бобби вовсе ничего не надо было подкладывать в джинсы, мужественности ему хватало. Уже перед подъездом Силки занервничала. Она боялась швейцара. Ведь раньше Силки никого не приглашала к себе. Она не замужем и знаменитость. Швейцар был белый и самоуверенный. Ее волновало, что он подумает о ней. На секунду ей даже показалось, что швейцар прогонит Бобби. Но блюститель дверей всего лишь приветливо сказал: «Добрый вечер», и они спокойно направились к лифту. Когда они зашли в квартиру и Силки включила свет, Бобби стал носиться по ней как щенок по полю, издавая крики восторга. Он выскочил на балкон, раскинул руки в стороны и громко крикнул в ночь: «Нью-Йорк! Нью-Йорррррк!» Она достала из холодильника бутылку шампанского, поставила ее на серебряный поднос, взяла два стакана, и вышла на балкон.
Он открыл шампанское и вручил ей бокал. Они чокнулись и выпили, глядя в глаза друг другу. Как он красив! Силки была так счастлива, что именно он стал ее первым гостем в новой квартире… а потом вдруг с неприязнью вспомнила о Трахальщике-Баскомбе: он же был здесь трижды, а она совсем об этом забыла! Она тут же вспомнила про его грубость и нахальство. Ну и пошел он подальше… Он, наверное, уже выбросил ее из головы. Бобби ла Фонтейн ее первый гость. Так должно быть…
Они наслаждались шампанским и смотрели на огни города. Казалось, что город никогда не был столь прекрасен, как сейчас.
— А вон там моя комната, — сказал Бобби, указывая в темноту.
— Где?
— Там.
Перед ней лежал весь город. А есть ли у Бобби кто-нибудь?
— Тебе, наверное, здесь очень одиноко, — сказал он, читая ее мысли.
— Не часто. Я хотела сказать, что я одинока, но не часто бываю одна. — Ты не должна быть одинокой, — сказал он. — Быть одинокой в такой прекрасной квартире еще хуже, чем быть одинокой в трущобах.
— Я знаю.
— У тебя ведь все есть, правда? — спросил он. — Клянусь, что с тобой все хотят познакомиться, чтобы получить от тебя что-нибудь. Потому что ты — звезда, а для тех, кто понимает, — ты еще и удивительная женщина, которая многое дает людям.
— Почему ты так думаешь?
— Я просто знаю. Надеюсь, ты не подумаешь, что я что-то хочу от тебя и лишь поэтому здесь с тобой. Я бы с удовольствием пригласил тебя к себе. Мне ни от кого ничего не нужно.
— Я тебе верю, — сказала она.
Он покачал головой.
— Я лгу. Мне нужен кто-то, кто будет ко мне привязан.
— А кому не нужен?
— Таких очень много.
Да, таких немало. Она знала слишком многих, кто не нуждался и даже не хотел этого. Все они держали себя в руках, а людей — на расстоянии. Она вздрогнула. Он обнял ее и начал целовать.
Он был очень нежен и очень сексуален. Она на мгновение откинулась назад и посмотрела на него: глаза закрыты, будто в трансе. Ей показалось, что и он ее считает сексуальной. Он не знал, где спальня, и она показала ему. Они оба знали, что сейчас произойдет, не заниматься же этим на балконе?
Силки знала не так много мужчин, но в этом парне было что-то необычное. Он оказался в постели гораздо лучше Дика. А Дика она когда-то считала лучшим в мире любовником. Но самое главное — он был мягок и нежен и прижимал ее к себе, даже когда все закончилось, будто ничего не произошло, а просто наступила другая фаза любви. Он целовал ее руки, не отводя глаз. Силки поняла, что последние капли ее отчуждения испаряются. Она влюбилась.
Она посмотрела на часы. Было уже половина второго. Завтра у нее столько дел. Но она решила об этом не думать.
— Можно мне выпить немного сока, если у тебя есть? — спросил он.
— Но ты же, наверное, умираешь от голода. Я же обещала тебе приготовить что-нибудь из яиц! — Она вскочила с кровати, накинула халат, и бросилась на кухню. Он поставил пластинку и налил шампанское в оба бокала. А она готовила яичницу с сыром и беконом (от тостов Бобби отказался — он следил за весом) и кофе.
— Где ты хочешь есть?
— В постели, где же еще?
Они ели яичницу и запивали ее шампанским, и решили не пить кофе, чтобы не мучиться бессонницей. Они слушали музыку, обнимались и целовались, не говоря ни слова. Силки ничего не хотелось говорить, она чувствовала себя легко и надеялась, что ему не скучно с ней. Ей не было скучно, она чувствовала удивительное довольство. Ей казалось, что она долгое время карабкалась в гору, а теперь, наконец, нашла прекрасную долину, где наконец-то можно расслабиться.
— А можно мне сегодня спать здесь? — спросил он.
— Конечно.
— А где ты хочешь, чтобы я спал?
— В кровати конечно же!
Она завела будильник, выключила проигрыватель. Он отнес посуду на кухню и поставил в раковину. Он, казалось, даже не заметил посудомоечную машину, которую она недавно купила и которой очень гордилась. Она накинула цепочку на дверь и погасила свет.
— Тебе нужна зубная щетка? — А у тебя есть и для меня? — Для тебя.
Она распечатала новую коробку. Ей нравилось смотреть на нее в стаканчике рядом со своей. Они уснули, обнявшись. Такое с ней было лишь однажды в жизни, когда она спала со своим первым мальчиком, когда ей было четырнадцать. Позднее ни с одним мужчиной это не повторялось, и теперь она ощущала себя как никогда в безопасности.
Утром она приготовила завтрак, но они выпили только вчерашний кофе. Как оказалось, оба не любили завтракать. Силки начала одеваться и беспокоиться, как же они вместе придут в театр. Она должна была им гордиться, но ей не хотелось, чтобы кто-нибудь понял их неправильно — что он клюнул на нее, или что она готова спать со всеми подряд… Он оделся быстрее, обнял ее и сказал:
