Дик был уже готов. — Посмотри на него, — сказал Дик нежно, испытывая любовь к самому себе. — Правда, хорош? Тебе он нравится? Не хочешь с ним чем-нибудь заняться?

— Нет, — робко прошептал Винсент.

— А почему ты в трусах? — спросил Дик. Он протянул руку и попытался их стащить. Винсент двумя руками удерживал их на месте, желая сохранить хоть остаток иллюзии. — Это глупо, — шептал Дик. — Сними их. Иди сюда.

— Нет, — откликнулся Винсент. — Оставь меня в покое. — Он ждал, когда Дик начнет его целовать, обнимать, делать то, что обычно делают мужчины. Они любили целовать его часами, потому что у него был прекрасный, чувственный рот. Винсент был чемпионом по поцелуям. На остальное он обращал мало внимания, но целоваться любил.

Дик робко играл с его волосами. Они посмотрели друг другу в глаза.

— Ну дотронься же, — сказал Дик.

Винсент протянул руку и взял его. Какое падение! Он не станет обслуживать этого педераста! Он нагнулся над Диком и попытался поцеловать его в губы. Дик отшатнулся.

— Я не могу целовать тебя, — сказал Дик, извиняясь. — Я могу сделать другое… я трахну тебя… но я не могу целовать мальчика. Я же нормальный.

Винсент покраснел от гнева и унижения. На свете не было мужчины, который не хотел бы его поцеловать, а этот прыщавый гнусный ублюдок думает, что это унижает его мужское достоинство! Вот потеха! Волны гнева и отвращения затапливали Винсента.

«Ты поцелуешь меня, Мэри, даже если это будет последняя вещь, которую ты сделаешь», — подумал он в ярости.

И он начал трудиться над Диком. Он делал все, что ненавидел, но знал, что Дику понравится. Дик совсем лишился рассудка. Чем больше Дику это нравилось, тем больше Винсент его ненавидел. Он должен довести этого гада до такой степени, что он захочет поцеловать его, и поцелует… поцелует… Дик потянулся за тюбиком вазелина, который заранее положил в изголовье. — »Нет, ты не сделаешь этого, ты же убьешь меня», — подумал Винсент.

Винсент все еще оставался в трусах. Дик опять попытался их снять, повторяя:

— Пожалуйста, пожалуйста… пожалуйста…

— Я устал, — сказал Винсент. — Я хочу спать. — Он откатился в сторону, как ребенок прижал к себе подушку и закрыл глаза.

— Пожалуйста, — просил Дик.

«Проси меня, проси, Мэри», — подумал Винсент и нежно улыбнулся. Сквозь ресницы он видел, как Дик подполз к нему с ампулой амилнитрита и поднес ее к его носу. Винсент глубоко вдохнул и поплыл, отпустив подушку. Дик тоже сделал вдох из ингалятора и закрыл глаза. «Сейчас!» — подумал Винсент. Он мягко потянулся к Дику, расслабившись и обмякнув в его руках, как на это способна только женщина. И когда Дик открыл глаза, лицо Винсента превратилось в лицо Бонни. Перед ним были ее огромные синие глаза, глубокие и нежные.

И тогда Дик поцеловал его.

Винсент победно выдохнул, обретя уверенность в себе — его было покачнувшийся мир вновь обрел стабильность. А вот для Дика мир больше никогда не будет стабильным. И он никогда уже не сможет ощутить уверенность.

Субботним утром Джерри Томпсон и Шальной Дедди послушно сели на заднее сидение лимузина Сэма Лео Либры с кондиционером и позволили увлечь себя из жаркого пекла августовского Нью-Йорка в настоящий ад. Они оба боялись предстоящих выходных на Лонг-Айленд в компании Пенни и Питера Поттер. Чистенькие и аккуратные, в нарядной одежде они смотрели в окно на проносящиеся мимо знакомые пейзажи города и чувствовали себя двумя детьми, которых выпроваживают на каникулы в ненавистный летний лагерь. В машине был оборудован бар и играл магнитофон. Они пили утренние освежающие коктейли: Джерри — водку с тоником; Шальной Дедди — скотч со льдом.

— Забавно, но я никогда не думала, что вы пьете, — сказала она.

— Не пью при Элейн. Стараюсь подавать ей хороший пример, но это не действует, — он вздохнул и прикурил им обоим сигареты. — Вы уверены, что вам хочется туда ехать? Я бы с большим удовольствием направился в Плейленд.

— И я, — согласилась Джерри.

Шальной Дедди потянулся и опустил стекло, отделявшее их от шофера.

— Отвезите нас в Плейленд.

— Мы поедем в Лонг-Айленд, сэр, — ответил шофер. Он был высоким молодым парнем, похожим на шпиона из кинофильмов. — Нас похитили как малолетних детей, — сказал Шальной Дедди. Он вытащил из бумажника банкноту и протянул ее в открытое окошко. — Мы шпионы. Поворачивай и вези нас в Плейленд. И никаких вопросов. — Да, сэр, — тут же согласился шофер, пряча деньги в карман.

— Наемник продажный, — сказал Шальной Дедди. — Боюсь, он правда нам поверил.

Джерри хихикнула. Она вдруг почувствовала себя свободной. Это было такое облегчение — не ехать к Поттерам и не видеть отталкивающих женщин от Гуччи-Пуччи-Франко, с их натренированными телами и визгливыми голосами; не болтать о людях, которых она в жизни не видела, и о местах, в которых она никогда не побывает, потому что не захочет, так как там все то же самое, что она уже видела. А их бесполые мужья, жиголо и любовники! Она просто уверена, что ни один из них никогда не был в Плейленде.

Запертая в машине, Джерри чувствовала себя свободной от Дика и своих переживаний. Они все еще иногда встречались. А он звонил даже чаще, чем раньше, просто сказать ей «привет», но оба знали — волшебство любви кончилось. Она хотела, чтобы он просто исчез. Мужества прогнать Дика ей не хватало, она надеялась, что со временем устанет от него и разойтись будет гораздо легче. Но это не получалось. Он ей нравился. Ей нужен был хоть кто-нибудь, кто бы ей нравился. Она бы никогда не призналась себе в том, что легла в постель с человеком, который ей не нравится, да еще мечтала о том, чтобы выйти за него замуж!

— Элейн в Вегасе, — сообщил Шальной Дедди.

— Я знаю.

— Может быть она там останется и получит развод.

— А вы этого хотите?

— Очень, — сказал он. — Ни о чем больше и не мечтаю. Я стану просто счастливцем. Нашла бы она там кого-нибудь и влюбилась! — мечтательно произнес он. — Сколько же может все это продолжаться…

— Может и влюбится, — сказала Джерри.

— Мне конечно стыдно, но нельзя же постоянно друг друга унижать. Я видел, конечно, браки без обоюдного унижения. Кому-то это удается, мне нет. Никогда не выходи замуж, Джерри.

— О'кей.

— Ты влюблена в Либру?

— В Либру?

— Я просто спросил…

— Ты ведь мало меня знаешь? — спросила она.

Он серьезно посмотрел на нее, как-будто и вправду видел ее впервые.

— Да, мало… Ты, должно быть, любишь другого парня.

— Любила…

— Но не Либру… О… Дик?

Она кивнула.

— Он — пустышка, — сказал Дедди, пренебрежительно махнув рукой.

— Ты так считаешь?

— Да. Он скользкий и прилизанный. Я таким не доверяю. Они ведут себя так, будто отрепетировали свою жизнь заранее.

Джерри рассмеялась.

— А что ты думаешь о скользких женщинах?

— Все женщины — скользкие, — восхищенно сказал Шальной Дедди. — Даже молодые. И мне это нравится.

Она конечно знала, что Шальной Дедди — любитель молоденьких девочек (если верить Либре). Она посмотрела на него. В этом мужчине-ребенке чувствовалась какая-то неистребимая непосредственность. Джерри это нравилось. Он вел себя по-дружески. В его присутствии она чувствовала себя спокойно. Казалось, он заранее готов ею восхищаться, кем бы она не была. А это ощущение она испытывала с очень немногими мужчинами. И он так талантлив! Бедный парень! Ей так хотелось, чтобы он был счастлив. — Не могу понять, почему я до сих пор женат, — сказал он. — А ты была замужем?

— Нет.

— Считается, что женщины всегда хотят замуж, — сказал он. — Когда я влюбляюсь, то всегда хочу жениться. А это очень дорогое удовольствие. Я имею в виду развод. Не брак. Мне нравится быть женатым, я люблю супружескую жизнь, но когда женщины выходят за меня замуж, то они почему-то начинают думать, что брак — это один сплошной праздник… или даже лучше… праздника нужно дожидаться. А в браке ничего не нужно дожидаться, вот он я — под боком. А как женишься, уже не сбежишь. Я по крайней мере не могу. И ничего не поделаешь.