Шальной Дедди выписал первый из многочисленных счетов для Элейн оплатив услуги ее адвоката. Он был просто счастлив, что ему теперь не нужно содержать жену. (Правда оставались алименты для его многочисленных детей.) Он купил Джерри огромную елку, у которой пришлось обрезать вершину, так как установить в квартире такого гиганта иначе было невозможно. Елка выглядела по меньшей мере странно, но никого из них это не смущало. Они весь вечер обвешивали ее со всех сторон многочисленными игрушками, которые только удалось прикупить в Гринвиче, и жарили попкорн. Бонни уплетала его за обе щеки. У этой малышки оказался зверский аппетит. Неудивительно, что она прибавляет в росте. Дедди ждал с нетерпением, когда же они с Джерри наконец поженятся и переедут в свою собственную квартиру, где их не будут окружать всякие странные личности. Он считал недели. Сливки Общества получили приглашение провести Рождество на яхте у престарелого миллионера, отплывающего в Грецию. Пригласили также и мистера Нельсона, от чего Пенни Поттер пришла в восторг: ведь он сможет укладывать ей волосы каждый день после купания! Ее опечалило лишь то, что ее дорогой мамочки не будет с нею. Родители Пенни обычно проводили Рождество в Палм-Бич, чтобы избежать праздничной суеты.

Дружок Франко провернул выгодную сделку и пригласил его и еще парочку парней в Рено — полежать на солнышке и проиграть заработанные денежки. Там Франко улегся в постель с Элейн Феллин, так как трое его спутников ему уже достаточно надоели. Он был просто в бешенстве, когда Элейн потребовала взамен подарить ей одно платье из его коллекции, но позабавился, рассказывая эту историю каждому всю рождественскую неделю.

Сильвия Полидор провела Рождество в Беверли Хиллс, занимаясь тем же, чем обычно занималась в эти дни: ходила на те же самые вечеринки и встречала там тех же самых людей. Заодно она записала для телевидения получасовую передачу о своей жизни и карьере, которую организовал для нее Либра.

Арни Гарни в праздники выступал в ночном клубе в Нью-Йорке. В сочельник они с женой устроили скромную вечеринку для особо близких друзей, которых набралось человек пятьдесят, в своей квартире, которую Арни Гарни постоянно снимал в Нью-Йорке.

Ингрид Леди Барбер собрала свои инструменты и улетела в Швейцарию, поручив свою работу молчаливой ассистентке — не страдать же ее клиентам без витаминов в праздники!

Рождество всем понравилось. Даже Винсенту/Бонни, который приехав к матери на Рождественский обед, забыл о неприятном аресте. А муж его бывшей одноклассницы даже пытался флиртовать с ним. Сам Винсент подарил своему отцу полученную от Либры брошь из серебра с инициалами. Не пропадать же такой ценной вещице!

Январь выдался снежным. Город казался зачарованным. Машины стояли по краям тротуара похожие на сугробы. До отеля «Плаза», где Либра назначил ему встречу, Винсенту пришлось добираться на автобусе, которые он ненавидел — люди всегда слишком пристально разглядывали его. Всю дорогу он нервничал и чувствовал себя отвратительно. Сказывались последствия бурной ночи, которую он провел со своими друзьями и которая затянулась до девяти утра. В последнее время Винсент не работал и привык спать допоздна. В офис же ему нужно было явится к десяти. Привести себя в порядок после ночного загула он не успел. Времени едва-едва хватило на то, чтобы подкраситься и переодеться во что-нибудь нейтральное и подходящее для делового визита. Выглядел он ужасно. Больше всего ему хотелось оказаться сейчас в постели, а не вести деловые переговоры с Либрой…

Джерри проводила его к Либре. На столе дымился кофе и лежали бутерброды. Винсент почувствовал, что просто умирает от голода. Он надеялся, что перегар выпитого накануне не слишком сильный.

— Кофе? — предложил Либра.

— Да, пожалуйста.

Винсент налил себе чашку кофе, добавил сливок и три ложки сахара и потянулся за бутербродом. После этого он почувствовал себя немного лучше. Джерри вышла.

— Сигарету? — сказал Либра.

— Нет, спасибо.

Из ящика стола Либра достал папку и открыл ее. В ней оказались его последние снимки для «Вога».

— Посмотри, — сказал Либра.

Винсент знал, что фотограф его терпеть не может. На снимках Винсент выглядел вылитым мальчиком, или, в лучшем случае, страшненькой девочкой.

— Ужас, — проговорил Либра. — Эти фотографии — просто ужас.

— Плохие, — согласился Винсент. — Этот фотограф — идиот.

— Не в фотографе дело, — сказал Либра. — Не в фотографе, а в тебе, Бонни. Снимай шубу.

Винсент снял свою короткую лисью шубку — точную копию манто Лиззи Либры.

— Ты похож на грошовую шлюху. Боюсь, что Бонни Паркер, топ-модели года, пора в монастырь. Очень сожалею.

— Что вы хотите этим сказать?! — взвизгнул Винсент. Голос его всегда срывался, когда он был взволнован, — как у подростка.

Либра достал из ящика стола контракт Винсента и очень медленно и аккуратно разорвал его надвое.

— Боюсь, никаких кинопроб, — продолжал он. — Тебе, конечно, на самом деле не обязательно отправляться в монастырь. Так будет написано в газетах. И это даже неплохо, ведь ты — католик?

— Что значит «монастырь»?! — крикнул Винсент тем же дискантом.

— Прекрасный, трогательный уход со сцены, — размышлял Либра вслух. — Я разошлю им старые твои фотографии, так что не волнуйся. Я не могу больше называть тебя Бонни… Как тебя по-настоящему зовут? — Он заглянул в контракт. — Да, Винсент. — Он вздохнул. — Я возлагал на тебя большие надежды. Но ты оказался пташкой на один сезон. Но тебе не о чем жалеть, правда? Ты позабавился, заработал кучу денег. Я сохранил их для тебя. Так что тебе есть на что жить, пока не найдешь чем заняться.

— Я хочу быть моделью!!! — визжал Винсент. — Я хочу быть кинозвездой! Вы же говорили, что я могу быть кинозвездой!

— Неправда. Я говорил, что Бонни Паркер может. А ты можешь стать, например, спасателем на лодочной станции. Почему тебе не поехать в Майами? Попробуй. Сейчас сезон. Ты любишь солнце?

Винсент уставился на него. Он не мог поверить. Происходящее было сплошным кошмаром. Может он спит? Не стоило так вчера напиваться.

Либра вновь потянулся к ящику стола и вынул оттуда маленькую коробочку, завернутую в голубую бумагу. Внутри оказался футляр от «Тиффани» с золотой авторучкой.

— С сегодняшнего дня ты — мужчина. — Он сухо улыбнулся, протягивая подарок.

Винсент швырнул ручку на пол и наступил на нее ногой.

— Я не мужчина! — кричал он.

Либра аккуратно поднял ручку носовым платком. Вложил ее в руку Винсенту и сжал пальцы.

— Возьми. Может когда-нибудь ты захочешь написать воспоминания. Если решишься, буду рад тебе помочь. Книжка может стать сенсацией, и по ней даже могут снять фильм. Подумай об этом, Винсент.

Он не будет плакать на глазах у этого подонка! Не будет! Винсент сжал зубы и изо всех сил попытался сдержать слезы.

— Где мои деньги? — спросил он.

Либра протянул ему чековую книжку.

— Здесь много, — сказал он. — Может ты когда-нибудь захочешь жениться, поэтому не транжирь сразу все. В будущем пригодится. У тебя еще многое впереди. Желаю удачи.

Винсент не протянет руку этому подонку, даже если его будут пытать!

Он схватил манто и выбежал из люкса. Слезы лились градом, застывая на морозе. Холодный воздух обжигал легкие. Он бежал вдоль улицы, пробираясь через сугробы, падая, поднимаясь, и снова падая. Он не знал куда бежит. Но ему было наплевать. Люди оглядывались на него, но и на это ему было наплевать. Он добежал до квартиры Джерри и запер за собой дверь, задернул шторы, бросился на пол и рыдал до изнеможения. Он слышал как звонил телефон — может это Джерри? — но Винсент не снял трубку и телефон умолк. Прошел час. А может и больше. Винсент успокоился, встал и подошел к зеркалу. Так ужасно он еще никогда не выглядел. Глаза покраснели и опухли, по щекам стекали потоки грима. Над верхней губой — красное пятно от постоянного бритья. Почему у него растут черные усы, если он блондин? Господи! Что же ему делать?