– А она? Кто для тебя она? – В голосе Насти не было признаков ревности. Она прекрасно знала, что если я решу убрать её из своей жизни, сделаю это не обсуждая, и не растрачивала себя на бессмысленные эмоции. Сейчас она беспокоилась за меня и мою, как оказалось, обоснованную одержимость Никой.

– Настя, Ника мне как дочь. Кроме меня у неё больше никого нет. Без моей защиты она не выживет, сама видишь, что беззащитнее ребёнка.

– Она не согласится жить у тебя. Для неё это будет сильным стрессом.

– Накачай её чем-нибудь… безвредным.

– Как у тебя всё просто. И как долго ты собираешься её накачивать? Пока мозг в желе не превратится.

– Пока не достучусь и не объясню, что со мной она по-прежнему в безопасности.

– И другого выхода у неё нет. – Закончила Настя то, что я не собирался произносить, но она слишком хорошо меня знала.

– Я выставлю охрану по всему периметру. Вам придётся потерпеть эти временные неудобства.

А потом я сидел в палате у кровати Ники, которой снилось что-то плохое. Даже во сне, накачанной кучей лекарств, у неё текли слёзы и ей было больно. Она находилась в каком-то кошмаре, из которого не могла вырваться. На лице проявился синяк, огибающий левый глаз и скулу.

Серый привёз ноутбук Ирбиса к утру, дополнительно сообщив, что нет никакой информации о его местонахождении. Только я точно знал, где он сейчас. На заставке фото Ники, читающей толстенный медицинский справочник, волосы собраны на макушке, никакой косметики, бесформенное белое платье, но при всём этом она выглядит круче любой профессиональной модели. Я листал сотни файлов, отмечая, что около половины из них созданы незадолго до смерти Василия. Ирбис следил за этой девушкой, досконально изучая всю информацию о ней и её окружении, среди которого был и Василий. Фото с ним были неоднозначны. Нужно очень хорошо знать Нику, чтобы понять, что общение с Барсом ей было неприятно, а его прикосновения пугали. А вот фото с доктором вызывали сомнения. Слишком много заботы он к ней проявлял, но тоже ничего чрезмерного. Клим поспешил с выводами, решив, что Ника подставная.

Среди файлов даже была медкарта с результатами осмотра гинеколога. Записи во второй медкарте, вызывали тошноту. В ней во всех подробностях были описаны полученные ей повреждения, разрывы и каждый синяк. Я перечитывал её раз за разом, заставляя себя, пытаясь понять, что ей пришлось пережить в те часы, которые она провела наедине с Ирбисом. Он её не бил, и я не мог понять почему? Рука не поднялась, не потребовалось, потому что Ника не сопротивлялась, или у него даже не было подобного намерения.

Он же держался. Очень долго держался, не приближаясь к ней, но продолжив следить после суда. Из-за чего сработал детонатор внутри Ирбиса? Почему он резко бросил все дела, прервал переговоры по сделке, сорвавшись из другой страны? Неужели ради того, чтобы изнасиловать Нику? Или всё же убить? Для этого у него было полно возможностей раньше, вплоть до доступа к ней в камеру. Один приказ и её в любой момент привезли бы к нему так, что никто не узнал, тем более Ника не скрывалась, даже не пыталась. У меня и раньше не возникало сомнений, что она не подставная, невозможно так играть, только теперь не было ясности в том, что начало происходить два года назад. Много белых пятен. Одно из них – фото часов, сделанных по индивидуальному заказу, и фото, на котором она в них, счастливая и беззаботная.

– Ты силой надел их на неё?

Ирбис сидел у могилы брата и пил дешёвую водку. Даже не пошевелился, почувствовав моё появление. Похоже он направился прямиком сюда после падения Ники.

– Обманом. Она не знала, что они значат. – По привычке Ирбис принялся крутить остатки водки в бутылке, только из-за дрожащих рук ничего не получалось.

– Зачем? – Я встал рядом, возвышаясь над сыном, не глядя на могилу второго.

– Трахать планировал. Долго и с удовольствием. – Похоже это была не первая бутылка, выпитая Ирбисом этой ночью. Язык слегка заплетался, да и моторика была заторможена. Совсем забыл об осторожности, с которой должен жить сын Царёва. – Пометил. – Поболтал водку в бутылке, закручивая в маленький водоворот, будто доказывая мне что-то. – Красивая здоровая девственница, никогда не испытывавшая оргазма. Ты научил её кончать? Со мной ей не светило, слишком долго ломалась. Доломалась. Кстати, если ты думаешь, что она родит тебе нового наследника, даже не мечтай, после меня не забеременеет и не родит. Я постарался.

Ирбис собирался допить остатки водки, но я не дал, схватил за шиворот, как щенка за шкирку, и отшвырнул в сторону, между могил.

– Ты ещё не понял, что она расчётливая тварь, которая развалила нашу семью! Все были уверены, что она сдохла. Все! А она жива и успешно греется в твоей постели. Кто ей помог? Где она провела всё это время? Зачем вернулась?

Мне было мерзко смотреть на это подобие человека, сгнившего до основания. Всё, что я воспитывал в сыне, прививал ему, обучал, всё чем делился, тот променял на сомнительные удовольствия, полностью отойдя от дел.

– Не приближайся к ней. Это первое и последнее предупреждение. Будешь вести себя благоразумно останешься наследником.

– Нужна она мне! – Ирбис закашлялся, схватившись за живот, пытаясь подняться. – Сам вышвырнешь её, когда поймёшь, что толку от этого пустоцвета никакого.

Ирбис согнулся пополам, так и не поднявшись. Поднял с земли бутылку из которой уже почти всё вытекло, поднёс к носу, в который ударил запах ацетона. Всю дорогу до ближайшей больницы Ирбиса рвало на заднем сидении моей машины, после залитой в него силой воды, взятой у смотрителя кладбища. Позволить сдохнуть ему я не мог, но теперь только потому что Ника не хочет его смерти. Она почему-то защищала его всё это время, а это означало только одно – я не знаю гораздо больше, чем думал раньше. У меня появился перерыв пока Ирбис будет восстанавливаться, после отравления, в больнице, где я его бросил. За это время Нику нужно перевести обратно в дом и успеть привести в себя.

Гладил Нику по горячему синяку на щеке. После разговора с наследником только это меня привело в равновесие, не только знать, но и ощущать, что она жива. Ей слишком досталось за последние дни. Неудачное переливание, падение с лестницы, сильный стресс. Я наконец узнал её имя, которое мне не понравилось, и которое я никогда не признаю настоящим. Никогда я не назову её Моникой, только Ника или Николь, да и фамилия ей не подходила, особенно учитывая, что она досталась ей от подобия отца, который записан таковым в её свидетельстве о рождении, на которого она совершенно не похожа. Вся красота досталась ей от матери, известной в своё время модели Ирмы Артуровны Абрамовой, перетрахавшейся с половиной моего окружения. Я искренне надеялся, что Ника не знает этот факт, как и то, что её мать была озабоченной нимфоманкой, для которой ничего не стоило провести ночь с двумя или тремя мужиками одновременно. Хорошо, что в своё время не повёлся на неё, не любил, когда женщина ярко красится, подобное меня всегда отталкивало, как и то, что Ирму не останавливало её интересное положение, к тому же в то время я уже прочно сидел на Насте, на других не стоял.

Странная ирония судьбы, я встретил Нику, когда она ещё была в животе матери. Интересно, от кого Ирма залетела. Точно не от мужа, которому платила за иллюзию брака, удобное прикрытие. Зная контингент, с которым спала Ирма, Ника может быть дочерью очень серьёзного человека, даже покруче самого Царя. Зачем рожала Ирма непонятно. До рождения Ники на её счету было четыре аборта, так почему она не сделала это в пятый раз? Чьего ребёнка решила сохранить? Точнее детей, брат Ники не выжил. Зато через два года появилась сестра, бесследное исчезновение которой, ещё до ареста Ники, вызывает много вопросов. Киссу почему-то не искали, но что самое странное – судьба сестры её будто не волновала. Либо другой вариант – Киссы тоже нет в живых, и у Ники был повод убить Барса, с которым встречалась её сестра, со всеми вытекающими последствиями… летальными. Могла ли она? Могло её зашкалить настолько, что она поступилась своими принципами? Я ведь не успокоюсь, пока не вытяну из неё всю правду.