В последнее время я стараюсь не думать о Кирилле, сосредоточившись на поисках Киссы, пока безрезультатных. Следуя совету одного из психологов, я решила попробовать концентрироваться на настоящем и будущем, том, где мне может быть хорошо, если я постараюсь. В моём воображении у меня всё идеально: я работаю, нашла Киссу, познакомилась с племянником, или племянницей, что ещё лучше. О ребёнке Барса я думаю особенно много, мне неприятна мысль, что он может быть похож на него, но скорее всего это именно так – слишком много было во внешности его отца доминантных признаков. Но я должна буду его полюбить, потому что знаю, насколько невыносимо знать что кто-то из твоих близких относится к тебе как к чужой, мы с Киссой обе знаем, потому что именно так к нам относился отец. Я могла понять его неприязнь ко мне, ведь я выжила, а его сын нет, но Кисса точно ни в чём перед ним не была виновата, как и её ребёнок передо мной. Мы с ним обязательно подружимся, и ради его счастливого детства я готова привыкнуть к тому, что из моей жизни никогда не исчезнет Ирбис, который тоже присутствует в моём воображаемом хорошо. Я знаю, что мы никогда не простим друг друга, когда откроется правда, но будем обязаны существовать рядом, по крайней мере я на это настроена, осталось настроить и его. Если сегодняшняя встреча не сбой моего мозга, то это возможно, ведь он ничего со мной не сделал, я цела и невредима, что на самом деле больше говорит о нереальности произошедшего.

Я знаю, что Ирбис хочет отыграться, ему мне об этом можно не сообщать лично, этот факт я вижу в постоянно обеспокоенных глазах Виктора, особенно сегодня, когда он ослабил самоконтроль. Мне хотелось бы успокоить его и сказать, чтобы не переживал за меня, только не поверит ни единому моему слову и сразу в очередной раз усилит охрану, от которой тесно и душно даже в стенах его просторного дома, в который они не заходят, только кружат рядом как акулы.

Посмотрела на своё отражение в зеркале, пытаясь вспомнить детали сегодняшней встречи. Его походка. Его запах. Его тепло. Капкан рук. Шёпот. Нет, не шёпот. Он говорил вкрадчиво, не как в день нашего знакомства. Его дыхание щекотало мою кожу, вызывая сильнейшее напряжение во всём теле до тумана перед глазами. Туман. Пар. Вода! Я включала холодную воду, а когда до меня достучалась Анастасия Сергеевна, из крана шёл кипяток. Только… переключить воду могла я сама, просто не помню. И у Виктора не спросить – не знаю, как он отреагирует, если встреча была реальной. Зато, если окажется что я сошла с ума, меня ждёт красивый вид из окна психушки.

Окончательно запутавшись, я решила, что мне нужна передышка, чтобы обстоятельно, детально всё обдумать. Уверившись в этой мысли, спокойно вернулась за стол, где царило молчание. Виктор снова выдохнул, будто с него груз только что сняли. Анастасия Сергеевна осторожно держала его за руку, поглаживая её. Я думала, что успокоилась, но эмоциональные карусели снова начали набирать обороты, потому что засмотревшись на соприкосновение их рук, я поняла то, что совершенно упустила – у меня нет реакции на прикосновения Ирбиса, меня не накрыл привычный приступ паники. Запив залпом эту мысль вином, подняла взгляд на Виктора, всё это время наблюдавшего за мной, наверно мысленно подбиравшего ту самую психушку для меня, с красивым видом из окна. Я заметила, как Настя сильнее сжала его руку, сдерживая от чего-то.

– Мне действительно ещё рано выходить из дома. – Только услышав свой голос поняла, что он сдавлен, что я нахожусь в состоянии будто вот-вот разрыдаюсь, горло сдавливал несостоявшийся плач, а я была уверена, что ничем не выдам своё состояние.

– Поехали домой. – Подозрительно мягко произнёс Виктор, поднявшись из-за стола и, подойдя ко мне, протянул руку, приняв которую, почувствовала привычную дрожь от прикосновений, слабый отголосок приступа, о котором даже не вспомнила, оказавшись в руках Ирбиса.

*Кирилл*.

– Давай, добей. – Прошуршала спокойно и закрыла глаза.

И мне хотелось это сделать – убить эту тварь, которую когда-то оплакивал и грыз себя каждый день, истязая, из-за которой все мои ценности превратились в прах, который я берёг всё это время, не понимая зачем. А она вот, стоит как когда-то, живая, тёплая, невероятно красивая, и мне хочется рвать её на куски, терзать и мучать, ещё сильнее, ещё жёстче, чем тогда, выбивать из неё крики, чтобы не только чувствовать, что она жива, но и слышать, видеть слёзы, катящиеся из её невероятных глаз, и добиться того, чего всегда яростно желал – её удовольствия, оргазма, такого, чтобы мог её убить, остановить сердце, которое сейчас бешено колотится.

И я собирался воплотить всё это в жизнь. Забрать её прямо сейчас, никто не помешает, и не найдёт нас. Всего пара минут и мы в моей машине, судя по всему, сопротивляться она не станет. У меня есть место, где мне никто не помешает воплощать все фантазии, накопившиеся за время нашего с ней знакомства и за время её отсутствия. Как можно было стать ещё красивее? Волосы у неё длинные, как я всегда хотел, кожа нежная почти прозрачная, будто в темноте всё это время провела, и пахнет вкусно, только собой. А там внизу, она по-прежнему очень нежная, горячая, тесная… Эта тварь снова была девственницей. Не поверил ощущениям, протолкнул палец в неё чуть глубже, но нет, мне не показалось – девственница. Посмотрел на неё в зеркало, застывшую статуей, одно движение и не станет этой преграды, которой быть не должно. Толкнуться чуть глубже, порвать эту подделку, так чтобы ей было больно, растягивая боль, наслаждаясь ей. Приготовился воплотить идею в жизнь, но посмотрел на её отражение. Она была не здесь, ничего не чувствовала и не понимала, будто выключилась. Так мне было неинтересно и мало, слишком мало. Она мне должна за все эти годы, и я получу компенсацию, выжму по полной, медленно опустошая её. Я это тело использую по максимуму.

Ещё раз толкнулся в ней пальцем – сухая, как в день нашего знакомства, и никакой реакции. Меня всегда дико злило отсутствие возбуждения в ней, и заводило понимание, что она понятия не имеет, что это такое. Надавил на клитор – ничего, никакого отклика тела. Течь она умеет, это я прекрасно знаю, и помню тот единственный раз, когда мне ничего не пришлось делать, чтобы почувствовать её взаимность.

Я её добивался, впервые я кого-то добивался по-настоящему и бился, пренебрегая семьёй. С ней я снова вспомнил, что женщину нужно оберегать, причём не только от окружающих, но и от самого себя. Сколько раз я сдерживался, сколько стиснув зубы отпускал, понимая, что она готова стать моей, что нужно чуть ближе подпустить, нежнее обнять и она отдастся, раздвинет ноги, как она сама выражалась. Только каждый раз я попадался на одно и то же – её невинность, которую не хотел забирать, хотел, чтобы она сама её отдала, без сомнений и сожалений, хотел поверить, что хоть что-то в этой жизни не продаётся, а достаётся мне потому что считают меня достойным этого. Теперь сомнений не осталось у меня, что всё в ней фальшивка, как и она сама в этих дорогих шмотках, купленных её очередной жертвой.

Ещё минуту продолжал свои манипуляции ничего не добившись, ни возбуждения, ни возвращения в сознание. С ней определённо что-то не так. Надо же как в жизни бывает – мы снова встретились в мужском туалете, она снова девственница, я снова привожу её в порядок, поправляя одежду. Перед тем как уйти включил обратно воду, зная отца, он вот-вот появится, мне эта встреча сейчас ни к чему, момент неподходящий, а с Моникой я ещё поиграю, только сначала решу в какую игру.

Сел в машину, хотел закурить, но почувствовал на пальцах её сладкий запах, и отбросил сигарету. Странная встреча, как и тогда второй раз. Именно второй. Нашу самую первую встречу она так и не вспомнила, конечно, всё её внимание тогда было уделено Ваське.

«– Зря ты позвал эскортниц. Теперь они не смогут думать о деле. – В последнее время мне не нравился стиль ведения дел Барса. Помимо того, что он слишком увлекался, брат перестал продумывать всё наперёд, предпочитая поступать импульсивно.