— По-твоему, я настолько бесталанна, что если бы не твой конфликт с Мстиславой, она бы и не посмотрела в мою сторону? — Диана усмехнулась, но в этой улыбке было больше горечи и печали, чем веселья.

— Ну, почему же сразу — бесталанна? — казалось, что Леночка не дает себе труда хоть немного подумать о том, что говорит. — Какой-то талант в тебе есть! Но я — талантливей тебя! Я ярче и упорнее! С Сергеем должна танцевать я! А ты должна завтра же пойти к Мсте и отказаться от участия в концерте!

Диана молчала, глядя куда-то в угол комнаты.

Она не понимала, как и когда случилось то, что изменило её подругу до неузнаваемости?

Сколько себя помнила Диана, Леночка всегда была рядом. Всегда защищала и поддерживала.

В их тандеме Леночка была ведущей, а она, Диана, словно оказывалась в тени бойкой и отчаянной подружки.

Диана не думала о том, что в хореографическом училище Леночка оказалась благодаря именно ей. Она считала, что подружка и сама достаточно талантлива, чтобы её образованием озаботились педагоги и хореографы. Ну а в том, что напористости и работоспособности Леночке не занимать — знали все.

Подруги никогда не были соперницами. Никогда и ни в чем!

Никогда между ними не было разногласий. Во многом потому, что Диана скорее была настроена уступить, чем доказывать свою правоту.

Ну, не хочет Леночка учиться — и что с того? Вполне возможно, что она права, говоря, что самое последнее из необходимого балерине — знание физики и математики!

Диана была далека от того, чтобы считать, что любой человек должен быть всесторонне образован. Она думает так, а Леночка — иначе. Кто из подруг прав — это выяснится значительно позже! Тем более что они обе решили посвятить жизнь балету!

И, тем более что у обеих было достаточно завистниц, которые порадуются любому промаху, чтобы еще и враждовать между собой!

В какой-то момент Диана поняла, что подруга считает её если и не бесталанной вовсе, то уж никак не способной стать на пути Леночки к вершинам славы!

Ну что же, Диану подобное мнение о себе не порадовало, но заострять на нем внимание она не стала. Им еще учиться и учиться, пока обе окажутся на сцене! Там и только там станет ясно кто на что способен!

Конечно, Диану обеспокоило, что подруга начала влюбляться то в одного мальчишку, то в другого. Она боялась, что какой-то из юношей разобьет сердце Леночки, но вскоре, поняв, что подобному сбыться не суждено в силу ветрености подружки и способности переносить свои чувства с одного партнера по танцу на другого, успокоилась и только выслушивала с улыбкой очередное откровение.

Когда в прошлую осень в училище появился Сергей Истомин, и Леночка не придумала ничего лучше, чем избрать объектом для своей любви именно его, Диана забеспокоилась. Она боялась того, что юноша воспользуется чувствами девушки. Что между ними может возникнуть связь, для которой еще не наступило время хотя бы в силу физиологии.

Поняв, что её опасения напрасны, что у Истомина либо есть другая пассия, либо он не желает усложнять себе жизнь отношениями с малолеткой, Диана понадеялась, что Леночка, как всегда, переместит свои чувства на другого.

Но подруга, что называется, «закусила удила», решив добиться внимания Сергея любым способом.

После того случая, когда Сергей принес в дым пьяную Леночку и сидел в комнате, ожидая, пока немного обсохнет, Диана, которая всегда судила о людях по себе, посчитала, что подружка не сможет не то что продолжить добиваться внимания кумира, но даже постесняется взглянуть в его сторону.

Вместо этого Леночка стала еще агрессивнее и настойчивее. Словно поставила цель добиться если и не любви, то сексуальной связи с Истоминым. Она долдонила изо дня в день: «Он будет моим первым мужчиной!», и удивлялась, услышав вопрос Дианы: «Зачем тебе это?»

Диана постаралась найти объяснение поступку подруги, уехавшей из училища не сказав ей ни слова, когда, как снег на голову, непонятно откуда, появился отец Леночки.

Она все те три дня, пока подруга наслаждалась обществом отца, задавала себе один и тот же вопрос: а как бы поступила сама, отыщись кто-то из её родителей? И понимала, что нельзя провести сравнение между ними в этом вопросе.

Если Диана и не знала историю своего рождения, то о том, что её нашли на вокзале, как оставленную ненужную поклажу, была прекрасно осведомлена. Дети не способны на эмпатию и сопереживание в силу возраста. Детдомовские дети к тому же, зачастую, жестоки. И коль скоро кому-то удалось подслушать разговор взрослых и получить доступ к сведениям явно не предназначенным для посторонних, информация о «тайне» разлеталась по детскому дому со скоростью апрельского ветра.

Диана понимала, что кем бы и каким бы ни был Тимур Халфин — он все равно оставался отцом Леночки! Отцом, которого ей, Диане, судьба не дала.

Сказать, что она завидовала подруге, было бы не верно.

И да, и нет.

И если бы Леночка не изменилась так быстро и так кардинально за столь короткий промежуток времени, вероятнее всего, что легкая зависть сменилась бы чувством радости за подружку, с беспечностью которой Диана уже давно смирилась…

— Что молчишь?! — прервала Леночка поток мыслей, проносящихся в голове подруги. — Так стыдно, что даже сказать нечего?!

— Это за что мне должно быть стыдно?! — Диана опешила.

— За предательство! — разъяснила Леночка. — Пообещай, что завтра же пойдешь к Мсте и откажешься танцевать с моим Сергеем!

— Я не стану этого делать, — в голосе Дианы было столько грусти, что Леночка, ожидавшая ссоры и провоцировавшая её, опешила:

— Это почему? — спросила растерявшись.

— Потому что Истомин никакой не твой! — Диана понимала, что сейчас причиняет боль подруге, но ведь и дальше так продолжаться не может!

— Ну и что?! — Леночка снова обрела уверенность в себе. — Сейчас — не мой, но станет моим! — добавила: — Если ты отступишься!

— Я не стану отказываться, — повторила Диана. — Возможно, что ты права. Возможно, что я не так талантлива, как ты. Возможно, что это мой единственный шанс станцевать партию, о которой мечтает каждая балерина.

— Ага, — ухмыльнулась Леночка, — на выпускном концерте.

— Да, — кивнула Диана, — на выпускном концерте. Пусть так.

— Значит, ты не откажешься ради меня? — Леночка, получившая отпор от Дианы едва ли не впервые за одиннадцать лет дружбы, никак не могла поверить своим ушам.

— Нет, — покачала головой подруга.

Леночка швыряла наряды в дорожную бенеттоновскую сумку:

— Тварь! — орала дурниной. — Ты такая же тварь, как и Мстя! Вы обе подкожные завистливые твари! Я вас ненавижу! И я вам всем докажу!

Что и кому собралась доказывать Леночка, Диана так и не поняла, потому как подруга выскочила из комнаты, шарахнув по лбу дверью одну из тех, кто внимательно вслушивался в скандал, притаившись в коридоре.

— Я переночую в твоей комнате! — ткнула пальцем в одну из соучениц. — Ты ведь одна живешь? Насколько мне помнится, твою соседку отчислили в прошлом году?!

— Идем, — кивнула девушка и зашагала по коридору.

О скандале Людмиле Марковне доложили уже следующим утром, едва она переступила порог училища.

Милочка, быстро переодевшись, заспешила в танцкласс. Она знала, что к её приходу ученицы должны уже разогреться и растянуть мышцы. Сейчас самое время начинать занятия у станка.

К девяти часам должна появиться Звездинская и нужно быть первой, кто расскажет о вчерашнем происшествии и о сложившейся обстановке.

— Халфина, мне кажется, что ты немного подросла, — задумчиво произнесла Людмила. — Подойди к стене! — указала на место, где была закреплена планка для измерения роста.

Леночка, недовольно хмыкнув, отправилась к планке.

— Так и есть! — довольно усмехнулась педагог. — Проведем дислокацию и переставим тебя вот сюда.

Теперь между Дианой и её подругой у станка стояли еще две ученицы, которые ни на сантиметр не были выше Леночки.