– Осторожнее, не так резво! – ужаснулась Джульетта, когда сёстры и кузены буквально накинулись на её младшую дочь с объятиями.

– Вы меня задушите! – со смехом уворачивалась от тучи рук Мирабель, – Всё в порядке, правда!

– Золотко! – отодвинув толпу младших родственников, Агустин загрёб голову дочери, прижимая к себе, – Это было очень, очень, очень опасно! Я знаю, что от тебя это не зависело, но… Боже, мы с мамой были в ужасе!

– Пап! – засмущалась девушка, – Вы меня как из мёртвых встречаете!.. Пап, только не плачь, ну папа!!

Бруно устало улыбался, глядя на эту встречу. Оглянулся к Джульетте:

– Я позову остальных.

Целительница кивнула. Утро после случая с Вишнёвой тенью они провели, сбивая девушке температуру. А потом, когда озноб спал и на Энканто опустился вечер, Бруно рассказал ей всё.

***

Джульетта не перебила его ни разу за всё время, только лишь хмурилась или поднимала брови, а когда рассказ был окончен, встала и молча ушла на кухню, вернувшись с двумя чашками кофе.

– Я знала, что вопреки мнению Алмы, ты не роковой соблазнитель, – наконец, изрекла сестра, – Но – Господь милосердный! – это… Ты мой брат и самый добрый, чуткий благородный человек из всех, что я знаю, и ты достоин счастья, но почему в тебя влюбилась именно моя дочь?

– Легче убить меня на месте, чем ответить на этот вопрос, – Бруно смотрел на изменчивый парок, поднимающийся от чашки кофе.

– Нет. Я не трону того, кто готов рискнуть жизнью ради моей малышки. И я слышала, что ты сказал Вишнёвой тени. Ты говорил искренне. И… я разрываюсь на части, Бруно! Чтобы принять это, я должна… – она с сопением втянула носом воздух, и зажмурилась, массируя костяшки пальцев, – Я должна либо перестать звать братом тебя, либо дочерью – её! Но это не изменит факта того, что…

Предсказатель ждал, пока она скажет «инцест», но это слово так и не прозвучало.

– Факта того, что вам придётся что-то решать.

Бруно снова поднял глаза на сестру:

– Нам с ней? И только?

Джульетта вздохнула, подправив кудряшки на лбу спящей дочери:

– Она выросла раньше, чем я успела это понять. Так что да. Вам с ней. Вы должны принять решение как взрослые, знакомые с последствиями люди.

– Ты говоришь совсем как мамита.

Старшая сестра помотала головой, и стало заметно, что она еле сдерживает слёзы:

– Может быть, но каменное лицо я сохранить не могу. Я люблю вас обоих, и не в состоянии ненавидеть тебя за то, что так случилось. И мне всё кажется, что с ваших глаз спадёт пелена, и всё будет как раньше, но… Я вижу, что это невозможно.

Больше эту тему они не поднимали, но и никто не стремился изгнать Бруно из комнаты Мирабель. Ночью они дежурили попеременно с Джульеттой, и предсказателю это даже нравилось. Было время подумать. Много над чем.

Крысы, прознавшие, где теперь обитает их лучший друг, прибегали к нему, взбираясь на колени и иногда обнюхивая Мирабель. Порой девушка бормотала его имя, что заставляло предсказателя вздрагивать и украдкой касаться её руки. Бруно первый заметил, что его любимая теперь практически не отбрасывает тени: видимо, кое-кто откусил достаточно, но не торопился возвращаться. Чутьё подсказывало Бруно, что Мирабель не сможет жить без своего дара – непослушного, своенравного, дикого и даже опасного.

Жить здесь, в Энканто, с чем-то, чего не понимают и не примут…

– Мои двери всегда открыты, – заявила Ребекка, заглянувшая на следующее утро. Бруно несколько удивило, что Алма не погнала вдову взашей, но судя по всему, семья всё ещё не могла оправиться от произошедшего, чтобы заниматься еще и нежеланными гостями.

– А что? Дело привычное. В доме есть гостевая комната, пока не определитесь, где жить. У меня остались отличные вилы с тех пор, как мы с Хосе отбивались от нападок всего Энканто, и я превосходно управляюсь с этим оружием. Год, два – и все привыкнут. Вечерами будем болтать о пустяках, и…

– Ребекка, – Бруно грустно улыбнулся, – Я от всего сердца благодарю тебя за это предложение, но я не могу его принять. Не потому, что меня пугают слухи и косые взгляды, а потому, – он кивнул на спящую Мирабель, – Потому что она не выдержит такого давления.

Сеньора Делано в очередной раз дёрнула головой, смахивая непослушную прядь, затем бережно пожала плечо собрата по несчастью:

– Я не могу настаивать, но мне бы хотелось, чтобы вы боролись. Ваша любовь стоит того.

***

Со времени катастрофы на свадьбе Долорес предсказатель пошёл к матери впервые. Он понятия не имел, что Алма рассказала горожанам, но сих пор Мадригали отсиживались в Касите.

– Мамита? – он постучал в дверь, – Мирабель очнулась.

– Прекрасно, сейчас приду, – вышла к нему абуэла, – Как она?

– Ещё слабовата, но Джу говорит, что скоро восстановится.

– А та тварь…

Бруно покачал головой. Вишнёвая тень не вернулась.

– Может, это и хорошо, – Алма покосилась на дверь Долорес. Отныне единственным средством связи новобрачной со внешним миром стали Мариано и Пеппа. Долорес не проронила ни слова с того момента, когда Вишнёвая тень прижала её к земле. На груди молодой женщины остался причудливый узор от кружев, сквозь которые просочилось подобие крови твари. На все попытки смыть отпечаток дочь Пеппы лишь отмахивалась.

– Сказать им?

– Я сама, – Алма отвела глаза в сторону, – Скоро придём.

В ночь раздумий Бруно понял, что, скорее всего, его мать шантажировала Долорес, и именно абуэла заставила дочь Пеппы шпионить за ним и Мирабель, что привело к поистине ужасным последствиям. Сейчас было уже поздно искать правых и виноватых. Что же касалось запретных отношений между её сыном и внучкой, складывалось впечатление, что глава семьи вознамерилась отрицать этот факт так долго, как получится.

Как только предсказатель вернулся в комнату Мирабель, к нему повернулось пять пар глаз. Джульетта куда-то отошла, и из-за её отсутствия повисла неловкая пауза.

– Похоже, я на траектории обнимашек, – Камило встал с кровати, уступая дяде место, – Мими пожаловалась, что ты свалил неизвестно куда.

– Не было такого, – неловко улыбнулся предсказатель.

– Да, не было. И обнимашек тоже. А она ждёт, – хмыкнул лицедей, – Мими, поздно уже так неистово краснеть, что ты как неродная, в самом деле. Я тут рассказывал, как она пищала после того, как я скопировал твой облик на речке… Ай! Луиза, твой пёс дёрнул меня за пончо!

– Просто Уго у меня воспитанный, – с намёком проговорила Луиза. Бруно сел на краешек кровати:

– Как ты себя чув…

Договорить он не успел: девушка обняла его, зарываясь носом в шею:

– Я пыталась проснуться, но не могла. У меня не получалось. Я так волновалась за тебя и за Долли… Где Долли?

– Ей стыдно, – негромко произнёс Антонио, – Она сидит в комнате и молчит.

– Я должна сходить к ней, тоже была хороша.

– Вот уж точно, – на пороге появилась Пеппа. Над ней висело грозовое облако.

– Пеппа… – начал было Бруно, но рыжая Мадригаль подняла руку:

– Ты испортила свадьбу. Ты и твоя тварь.

– Согласна, – произнесла Мирабель, глядя ей прямо в глаза.

– Ты должна была лучше себя контролировать.

– Я человек. Как и Долорес.

– Что это значит?

Девушка глядела на неё, не моргая, и произошло нечто удивительное: Пеппа сопоставила то, что знала, и, судя по всему, догадалась о тайне, которую юная Мадригаль поклялась не разбалтывать.

– Мам? – всполошился всегда чуткий Камило.

– И ты… и ты не сказала? И ты ничего… Ничего не сказала, – Пеппа кивнула сама себе, и облако над её головой закрапало дождиком. Зелёные глаза переместились на Бруно, – И ты на следующий день…

Предсказатель кивнул, и повелительница погоды, пробормотав «выздоравливай», вышла из комнаты, впустив абуэлу.

Мирабель ожидала разборки, но едва Алма села на стул и исправилась о самочувствии внучки, был задан другой вопрос:

– Где сейчас Вишнёвая тень?

Юная Мадригаль согласно задумалась, глядя в сторону окна: