Почувствовав, что вот-вот начнет кричать, предсказатель осёкся и горько усмехнулся, снова глядя на портрет:

–Всё очень-очень сложно, пап. О таком не говорят. Такого не должно существовать, совсем как нашей таинственной гостьи –может, ты мог даже её видеть, ведь твой портрет висит у лестницы. Мирабель назвала это нечто Вишнёвой тенью, и теперь Алма хочет её изловить… Тень, не Мирабель, конечно. А может, и Мирабель, там всё не менее запутано, несмотря на то, что я видел предсказание, и… И я ушёл от темы. Мне бы очень, очень пригодился твой совет, прямо сейчас. Я знаю, что сижу тут и говорю сам с собой, но ты не оставил мне выбора, погибнув раньше, чем я мог тебя узнать… Серьёзно: оставил бы хоть записку с инструкцией, что значит быть настоящим мужчиной, а то я уже прожил земную жизнь до половины, а всё не разобрался. Спору нет, может быть, это я недалёкий. Поэтому умру бездетным чудесатым бобылём, и моя драгоценная матушка выгравирует на моей могиле фразу «А я говорила!».

Смех родился сам собой, и Бруно дал ему волю, как и выступившим слезам. Никто из Мадригалей не влипал в подобную ситуацию. Никто и никогда. Джульетте не надо было лечить его от букета болячек в детстве, глядишь, было бы одной проблемой меньше.

Но тогда Мирабель бы не справилась и не сплотила семью.

Эта странная мысль заставила предсказателя вскочить. Вот она! Вот зачем он появился на свет. Он не смог стать тем самым мужчиной в доме для матери и сестёр, но всё ещё может быть опорой для племянницы.

Мог ли перепутать? Может, это родительские чувства? Другая любовь? Очень сильная привязанность? Бруно знал, что ответ на все эти вопросы «нет», чувствовал сердцем, не мог просто так смириться, но ему придётся. Совсем как в детстве, когда его успокаивала Джульетта.

«Испугался? Ничего страшного там нет, это просто швабра стояла, а ты вообразил, что это кто-то посторонний»

«Я туда больше не пойду!» – юный предсказатель сжался в комок, подтянув колени в груди. Кажется ему было 6.

«А давай…» – сестра бережно стиснула его похолодевшие от ужаса ладошки, – «Мы будем вести себя смело по чуть-чуть, а не сразу?»

«Как это?» – с некоторым недоверием переспросил Бруно.

«Сегодня ты посмотришь на эту страшную швабру в углу. Чуть позже подойдёшь ближе. Может, даже пальцем дотронешься»

«Я там же и умру, Джульетта!»

«Нет» – целительница потёрлась лбом об его лоб, улыбаясь, –«Ты ведь мужчина. Ты сильный. И ты сможешь, если хорошенько постараешься».

Воспоминание ушло, и Бруно закрыл медальон, начиная подъём наверх. Он получил свой ответ. Даже два.

Он станет опорой для Мирабель.

И убьёт свою любовь.

Не сразу, понемногу. День за днём.

Он заставит этот зов замолчать.

И начнёт с главного: Мирабель – его племянница.

========== Глава 26 ==========

Стук в дверь раздался в тот самый момент, когда Мирабель на полном серьёзе сверялась со своими ощущениями в вопросе того, тошнит её от бесконечных рядков пряжи или ещё нет. С этим пончо девушка чувствовала себя настоящим марафонцем, но финишная лента маячила уже невероятно близко, заставляя сердце трепетать от восторга.

Ещё немного. «Это тебе» и поцелуй. Как целовать? Со стороны вроде несложно, просто наклонить голову, чтобы не врезаться в нос. А дыхание задерживать? Вроде бы нет. А глаза – глаза закрывать? А как отреагирует Бруно? Удивится? Обрадуется? Интересно, эти его тонкие усики мягкие? Вроде да, то прикосновение к шее… Боже!

Боже, почему это треклятое пончо никак не хочет довязываться?!

В дверь снова постучали.

– Иса? – изрядно удивилась Мирабель, пряча рукоделие в ящик. Старшая сестра была редкой гостьей в её вотчине: сказывалась неприязь со времени, когда Исабела была любимицей бабушки. Конечно, ситуация изменилась, но некоторая неловкость осталась.

– Ты тут не засиделась? – в комнату сунулась голова с цветными прятками в гладких, как воды реки, волосах.

– Засиделась, – честно призналась Мирабель, не видя повода отпираться. Едва вязание было отложено, в груди заворочалось волнение за Бруно. Как прошёл их разговор с Алмой? Очень хотелось бы выяснить, но природная осторожность всё же не позволяла Мирабель бежать в комнату дяди. Особенно после того, как она думала о поцелуе. Нельзя, никак нельзя. Вообще.

– Есть предложение сходить до… – Иса понизила тон голоса до заговорщического шёпота, зыркая глазами по сторонам, – До разлома в горе.

Мирабель почувствовала, что на секунду перестала дышать:

– Боже мой, зачем?

– Так… дельце есть. Так ты со мной?

– С тобой! – девушка вскочила с кровати, подправляя юбку, – Вот и всё, вот я и готова!

– Славно, – широко улыбнулась Исабела. Естественные реакции шли ей гораздо больше странного поведения фарфоровой куклы, и это не могло не радовать. Хотя не факт, что с этой метаморфозой смирилась Алма. Но, если подумать, бабушка вообще со скрипом относилась ко всему новому. Хотя почему ко всему? Она вздумала искать невесту для Бруно.

Невесту. Бруно.

Вишнёвая тень, невидимая никому, в предвкушении заворочалась у ног той, кого считала своей хозяйкой.

– А зачем тебе понадобилось к разлому? – решила спросить Мирабель, едва они преодолели порог дома.

– Сбежать хочу, – будничным тоном объявила Исабела.

– Зря, – подыграла ей младшая сестра, – Совсем налегке.

– А мне многого и не надо. Одичаю и буду жить с дикими обезьянами до скончания веков.

– Прекрасный план.

– Знала, что ты одобришь.

Сёстры выдержали небольшую паузу, а затем, не сговариваясь, фыркнули от смеха.

– А если серьёзно, Алма дала задание посмотреть, можно ли закрыть проход.

– Закрыть? – оторопела Мирабель, – То… то есть вот не замаскировать, а вообще закрыть?

Исабела вздохнула:

– У меня была такая же реакция. Бесполезная затея, как и капканы. Кому из здешних нужно бежать из Энканто? А если кому-то всё-таки нужно, зачем их держать? К тому же, может быть, однажды через пролом придут гости из внешнего мира…Только не говори мне, что ты никогда об этом не думала.

Они как раз дошли до нужного места, и Мирабель взглянула на простирающийся на той стороне лес так, будто впервые его увидела. Вспомнился странный сон. Индейцы. Тот город. Как изменилась жизнь снаружи за то время, пока строился Энканто? Здесь время замерло, но пятьдесят лет это ведь очень-очень много. Целый Бруно. Бруно…

– Слушай, что у бабушки за бой с дядей Бруно?– поинтересовалась Иса, ощупывая скалы в поисках ведомых только ей подсказок.

– Остепенить его хочет.

– А он, надо полагать, не хочет?

– Именно, – кивнула сестре Мирабель.

– И правильно. Зачем ему? Старость на носу.

– Он не старый! – возмутилась девушка.

– Ох, действительно, извини, – Исабела усмехнулась, – Чего это я. Сама же видела, как дядя сегодня бегал по крышам с Камило и Антонио.

– Ты это серьёзно?

– А ты не знала? Вы же вроде часто общаетесь.

– Ну… – Мирабель почесала запястье, отводя взгляд, – Наверное, действительно… У нас очень… хорошие отношения. Не смотри на меня так.

– Как?

– Как будто… Madre de Dios, я слишком мнительная. Меня не радует то, как абуэла обращается с Бруно.

Исабела хмыкнула, но, скорее, с пониманием, нежели обиженно:

– На мне ещё остался ореол любимицы Алмы, да?

– Извини, мне правда неловко.

– Да всё в порядке, дело привычное, – тонкие пальцы сестры погладили прядку кобальтового оттенка, – Если честно, временами я вела себя как последняя сволочь. Наверное, потому, что в какой-то степени завидовала тебе.

– Мне? – выкатила глаза Мирабель, – Нашла кому завидовать, вот уж воистину странно. Я же вроде как крах всех чаяний и надежд семейства Мадригаль.

– Именно, – даже прищёлкнула пальцами Иса, – Ты могла жить своей жизнью и не выворачивается наизнанку, пытаясь извлечь максимум пользы из своего дара.