— Я шла из кафе по тротуару, подъехала какая-то машина и меня затолкали в салон…

— Что за машина? — перебиваю.

— Я не знаю… Какая-то серая. Или черная. Серо-черная, очень грязная. Номера заляпаны были.

Нижняя губа дрожит, кажется, грядет новый поток слез. Но нет, она собирается и продолжает более-менее спокойно.

— Они отобрали мою сумку, достали паспорт…

— Кто — они?

— Какие-то парни. Мужчины… Да, мужчины в возрасте. Может, твои ровесники.

Ну спасибо, блин! Хорошо, что не «старики».

Впрочем, сейчас мне не до мелочных обидок.

— Ты знаешь их?

— Нет! Я понятия не имею, кто это.

— А внешность? Ты видела их лица? Сможешь как-то описать?

— Нет… Вряд ли. В салоне было очень темно и все произошло так молниеносно…

Бросаю быстрый взгляд на Дениса — тот пожимает плечами. Как и мне ему ее рассказ ну вот абсолютно ничего не дал.

— Послушай, если мы хотим их отыскать, мне надо знать хоть что-то, понимаешь? — стараюсь говорить размеренно, не давить, чтобы не спровоцировать новую лавину слез. — Ты не помнишь машину, не запомнила лиц… Так мы далеко не уедем. Может, у кого-то из них была борода или усы? Шрам?

— Один их них был абсолютно лысым! — ее словно осеняет. — И лицо было такое… — касается пальцами руки своей щеки и тут же брезгливо отбрасывает. — Рябое. Много-много мелких вмятин на коже. А у другого не было одного глаза!

— Чего? — хмурюсь.

— Да, у него на лице была черная повязка! Как у пирата.

Снова перевожу недоуменный взгляд на Дэна, и тот шепотом подавшись вперед:

— Может, она дунула? Или… — щелчок пальцами по шее. — Пусть дыхнет.

Дебил.

— Значит, один рябой, а второй без глаза… — чешу репу. — Ну… это однозначно сужает круг подозреваемых. А чего именно они хотели? Зачем им твой паспорт?

— Они сказали, что… — стреляет быстрым взглядом на Дениса. Я чувствую, что ей неловко говорить при нем. Мнется. — В общем, они просто отобрали сумку. Наверное, думали, там деньги.

— Ну хоть что-то они сказали?

— Нет, ни слова, — утыкается взглядом в стаканчик с кофе. Врет. А вот почему…

Больше вытрясти из нее ничего не вышло.

Добрасываю Дэна до парковки, где он оставил свою тачку и мы остаемся с ней в салоне вдвоем. Она уже успокоилась и больше не плачет, но выглядит ужасно подавленной. Крутит в руках свой треснутый айфон, изредка всхлипывая и бросая на меня виноватые взгляды.

— Паспорт мы восстановим, не переживай, у меня знакомые в паспортном столе есть. И телефон новый купим. Эй, — протягиваю руку и, приподняв ее подбородок, заглядываю в заплаканные глаза.

Святое дерьмо! Всю свою жизнь терпеть не мог женских слез, потому что чаще всего я видел фальшивые слезы — женщины прекрасные манипуляторы. Но вот такие слезы — настоящие — словно серпом по яйцам.

Следующее действие — порыв: резко распахиваю дверь и, обогнув капот, забираюсь к ней на заднее сиденье. Я не слишком силен в утешениях, чаще за меня это делала кредитка, но чувствую, что обязан поддержать ее хоть как-то. Дать понять, что бояться ей уже нечего, она больше не одна.

Не думая, как это можно расценить, кладу руку на ее плечо и притягиваю к себе, затем обнимаю другой рукой. Она всхлипывает мне в воротник рубашки и не отталкивает.

— Сильно испугалась?

Кивает. Чувствую, как ее ладошка несмело касается под распахнутым пиджаком моей спины.

Маленькая хрупкая девочка, которая нуждается в моей защите. Ведь она позвонила именно мне, стало быть она мне доверяет! Надеется, что не подведу.

Сто лет я не чувствовал себя нужным. Именно я. Не ради денег или секса. Ситуация дерьмовая, но… такая окрыляющая. Хочется сворачивать горы.

— Мы найдем этих уродов, — шепчу ей в мокрую от дождя макушку. Не выдерживаю и касаюсь волос губами. — Я лично займусь. Подключу все свои связи. Наверняка здесь полно камер наружного наблюдения, на машинах видеорегистраторы, наверняка кто-то что-то видел…

— Илья! — Ю поднимает голову и смотрит мне прямо в глаза. Уверенно и несоотсетвующе ситуации твердо. — Ты не мог бы перевести мои тридцать тысяч долларов сегодня? Я понимаю, что еще не выполнила еще свою часть договора, но я клянусь, что сделаю все, что ты попросишь.

Что?

Что, блть?!

Я тут сижу, возомнил себя миксом Стетхема с Суперменом, собрался чуть ли не сам с собаками на след ублюдков выходить, а тут на́ тебе — снова деньги! Ну что ты будешь…

Извращенное очарование момента безвозвратно утеряно.

— Деньги нужны? О'кей, — выходит сухо. Но уж простите, имею право. — Сегодня перекину, — аккуратно, чтобы не выглядеть последней скотиной, снимаю с нее руки, ощущая себя при этом, что уж — дерьмово. — Поехали домой, да? Или, может, в больницу? Ты точно хорошо себя чувствуешь? Они тебя не трогали?

— Нет, ничего такого, я же говорила. Просто затолкали в машину и распотрошили сумку, — взгляд становится еще более виноватым.

Я не обнимаю ее больше, руки свободно лежат на кресле, а вот она по-прежнему прижимается ко мне, и не смотря на то, что только что по моему́ эго знатно прошлись, ощущаю, что мне приятны ее прикосновения. Я чувствую к ней что-то такое… Хрен знает. Особенное. Не просто желание затащить в постель. И мне это не нравится. Не нравится потому, что я для нее всего лишь выгодный контракт. И вообще, она любит другого, но… все равно приятно, мать твою. И пора бы уже возвращаться за руль, но я все сижу, чувствуя грудной клеткой, как бьется ее сердце. И это тоже дерьмово, потому что нормальный мужик должен чувствовать тупо женские сиськи, а не вот это вот все.

Что происходит вообще? Кто вселил в меня этого ванильного мудака?

— Поехали, пока сильнее не влило, — предпринимаю вялую попытку встать, но она не пускает.

— Ты обиделся на что-то?

— Нет, с чего ты взяла?

— Просто… ты приехал совсем другой. И потом пересел ко мне сюда тоже другим — внимательным, чутким. А теперь ты холодный.

— Так кондиционер же включен. Поехали, — выдавливаю улыбку и выметаюсь на улицу, под дождь.

До дома мы доезжаем молча. Ситуация неприятная, конечно, она дико напугана и мне по-человечески ее жаль, но это Москва, здесь полно уродов, «щипачей» и всякого рода отрепья. Это она еще легко отделалась, что, безусловно, радует.

Войдя в квартиру, сразу же отправляю ее в ванную как следует отогреться и вообще прийти в чувства. Девочки же любят это все… пенка, релакс. А сам в это время позвонил знакомому из «обезьянника», так, просто закинуть удочку об этих двоих из ларца — одноглазый и рябой. Ну пздц.

— Пробей там по своим каналам, ладно? Может, наскребешь какую инфу.

— Да без б, брат. Если что — наберу.

Я Леху со школы знаю — если эти двоя хотя бы раз попадались под раздачу нашим доблестным, Леха найдет. Но жучара тот еще…

— Слушай, Илюх, там это… Ты хозяина «Гранда» знаешь? Хочу Дастер взять, да вот дорогой, ска. Скидочку бы.

— Да без б, брат. Ты только набери.

Леха явно воодушевляется, начинается возбужденно заискивать, задавать вопросы о не видел ли я кого-то из «наших», и я рад бы слиться с неинтересной темы, да вот как-то повода не найду. Но повод любезно находится сам… Вернее, вплывает в гостиную. Молодой сочный повод с длинными ногами, едва прикрытыми полами короткого шелкового халата…

— Ну бывай, Лех, звони, — не сводя глаз с юной нимфы на ощупь сбрасываю вызов. — Ну как ты?

— Уже намного лучше, — робко улыбается. — Там это, в ванной, всякие гели, лосьоны… Не было же еще вчера. Откуда?

— А, это, — машу рукой. — Заказал доставку из «Орхидеи». Если честно, не смотрел особо, что там.

Признаться, я чуть-чуть привираю. Я выбрал все сам в их каталоге «женской радости». Почему-то мне показалось, что ей понравится. Судя по реально довольному блеску глаз — не прогадал.

— Спасибо, Илья, ради меня такого еще никто никогда не делал, — садится на краешек дивана и ее оголенные бедра опасно близко. — Ты потакаешь всем моим прихотям, решаешь мои проблемы, даришь подарки…