— Даже Регол может ударить сильнее. — Нона ожидала, что Денам рухнет, но он шел, как ни в чем ни бывало, и ей пришлось нырнуть в сторону, чтобы избежать его широко раскинутых рук.

Снова проникнув под его защиту, она сосредоточила атаку на его правой ноге, ударив достаточно сильно, что могла повредить пальцы, но толстые пласты мышц казались непроницаемыми. Она изо всех сил пнула его в коленную чашечку и отпрыгнула от очередной попытки схватить ее.

Нона отступила назад, переводя дыхание. Денам весил по меньшей мере в четыре раза больше, чем она, и у нее не было физической силы, чтобы причинить ему боль. Он почти не замечал удары, которые свалили бы с ног любую послушницу.

— Ты не первая хунска, с которой я сражаюсь, святая девица.

Нона поджала губы и снова двинулась вперед, огибая тянущиеся к ней руки. Денам сдвинул ноги, умудренный ударом в пах во время ее предыдущих схваток. Тем не менее, Нона нанесла три удара в самую полную на вид часть набедренной повязки Денама и откатилась в сторону. Рев геранта присоединился к реву толпы и на время заглушил его, лицо приобрело более глубокий багровый оттенок, чем казалось возможным без пролитой крови... но он продолжал идти, не останавливаясь.

Нона продолжала танцевать вокруг неуклюжих выпадов Денама, осыпая нижнюю часть его тела своими лучшими ударами рук и ног. Но это не принесло ей никакого преимущества, и она почувствовала медленный, но неумолимый подъем усталости. Ни одна хунска не может танцевать между мгновениями слишком долго, прежде чем их тело не выдержит, и у Ноны был трудный день.

Пригибаясь и отклоняясь, она посматривала уголком глаза на Раймела Таксиса. На каждом перерыве, который она выигрывала и ждала, когда Денам догонит ее, она рисковала бросить взгляд на своего врага. Сейчас он криво улыбался, предвкушая мгновение, когда ее ресурсы будут настолько истощены, что Денам сможет поймать ее. Ассасины ной-гуин и продажный первосвященник Предка, должно быть, облегчили даже кошелек Таксиса, но сколько стоило заставить Денама поклясться сломать ей хребет, когда он поймает ее, или выколоть ей глаза своими толстыми пальцами? Соверен? Нона не удивилась бы, узнав, что это были пенни или, возможно, просто стоимость вежливой просьбы.

Еще один раунд прыжков с каната на канат, из одного угла в другой. Нона почувствовала, что замедляется. Даже Денам, багровый и мокрый от пота, казалось, выбился из сил, подпитываемых яростью. Тем не менее, в тесноте ринга она почти не сомневалась, что герант в конце концов поймает ее — если только его сердце не взорвется.

Общий рев сотен голосов сейчас сошелся на единственном цикле уууух и аааах, как во время игры в мяч, когда вытянутые пальцы Денама пронеслись в доле дюйма от Ноны.

— Наслаждайся своим бегом! — Крик Раймела донесся до нее сквозь затишье в голосе толпы. Он подошел ближе, остановившись в нескольких ярдах от веревок. — После сегодняшнего дня тебе будет нечем заниматься.

Насмешка остановила Нону прямо на пути Денама. Она перевела взгляд с Денама на Раймела. Этот человек убил Сайду так же верно, как если бы сам задушил ее. И вот он стоит в своем богатстве, ожидая, что его наемник покалечит ее. Здравый смысл подсказывал Ноне выскользнуть из ринга и укрыться в безопасности монастыря. Но красный гнев поднялся в ней, заглушая голос разума.

Рыжий герант взвыл от жажды крови и протянул к ней руку.

Нона погрузилась в этот момент и рассчитала свой прыжок. Она приземлилась с согнутыми ногами, одной ногой упершись в тыльную сторону ладони Денама, позволяя его инерции нести их обоих вперед. Когда он взмахнул рукой, пытаясь одновременно сбросить и поймать ее, Нона выпрямила ноги, оттолкнув широкую тыльную сторону ладони Денама. Со стороны могло показаться, что он буквально подбросил ее в воздух в неуклюжей попытке схватить.

Поднявшись в воздух, Нона проплыла над верхним канатом, глядя на свою цель. Раймел успел поднять голову и пошевелить руками, но, застигнутый врасплох, не имел ни малейшего шанса остановить ее. Крутанувшись в воздухе, Нона выставила ноги вперед, ударила Раймела обеими ногами в грудь и схватила за затылок, чтобы удержаться на месте. И тут же, задолго до того, как его руки смогли дотянуться до нее, что-то другое схватило ее, словно какая-то невидимая когтистая рука вонзила свои когти в ее разум, разрезая воспоминания, позволяя эмоциям истекать кровью. Она почувствовала их. Она почувствовала тех, кто сейчас делил череп Раймела, пассажиров, вернувших его из долгого пребывания на границе между жизнью и смертью. Они прятались у него под кожей, наблюдая за ней из темно-красного глаза.

Нона и Раймел оставались в контакте лишь долю секунды, но какой-то инстинкт подсказал ей, что, хотя оба глаза смотрели на нее, только красный глаз действительно видел ее, и более того, узнал. Что-то пробудилось внутри Ноны, когда ее взгляд встретился с теми, кто скрывались внутри черепа ринг-бойца. Их общение длилось лишь мгновение, но ее скорость растянула его на целую вечность. Глубокое и скручивающее ощущение охватило ее, наполовину боль, наполовину тошнота.

Дюжина разных мыслей уместилась в том маленьком отрезке времени, который Нона оставила для размышлений. Она должна отпрыгнуть. Она должна его убить. Она должна его пометить.

Руки Ноны решили за нее: «За Сайду». — Она вонзила свои когти в горло Раймела, проведя ими по его толстой шее, затем отпрыгнула назад, перепрыгивая через его поднимающиеся руки. Она кувыркнулась в воздухе и приземлилась на обе ноги, прямо перед рингом, раскинув руки для равновесия, но выглядя так, словно приглашала аплодисменты.

На нее упала тень. Подняв глаза, она увидела руку, достаточно большую, чтобы схватить и раздавить ее голову, а за ней Денама, багрового и разъяренного, перегнувшегося через веревки, чтобы схватить ее. На этот раз у Ноны не было времени пошевелиться. Но как ни близок был Денам, Сестра Сало добралась до нее первой. Одна рука сжала запястье Денама железной хваткой, другая схватила его мизинец. Мгновение спустя он уже стоял на коленях на ринге над ними, взывая об освобождении хриплым от боли голосом. Сестра Скала увлекла Нону к главным дверям. Для зрителей, для Денама, возможно, даже для монахинь все это выглядело как случайный инцидент. Нона вылетела с ринга после удара геранта, врезалась в толпу и отскочила в сторону.

Наполовину подталкиваемая, наполовину несомая к выходу, Нона не сводила глаз с Раймела Таксиса и суетившегося вокруг него человека в голубой мантии. Что-то было не так. Клинки, способные вонзиться на шесть дюймов в каменную стену, были отброшены в сторону, как будто плоть Раймела таила в себе что-то враждебное их природе. Вместо страшной раны они оставили лишь неглубокий порез, едва рассекавший кожу. Когда красная волна гнева схлынула, Нона поняла, что могла бы стоять с окровавленными руками перед сотней свидетелей убийства сына лорда. Даже сестры отвернулись бы от нее. Если бы ей удалось сбежать из зала, то солдаты императора охотились бы за ней от берегов Марна до границ Скифроула. И все же... все же, какая-то часть ее испытывала разочарование.

Раймел, со своей стороны, проигнорировал стоявшего перед ним мага Академии и уставился на Нору своими алым и синим глазами. Он держал одну руку прижатой к горлу, между его пальцами только начинали сочиться крошечные струйки крови. И пока они смотрели друг на друга, острая тошнота снова скрутила внутренности Ноны.

— А что они вообще едят?

— Что? — Нона оглянулась на Клеру, стоявшую позади нее в очереди, ожидая, пока Бента откроет ворота и разрешит им спуститься по лестнице в пещеру Отравительницы.

— Что они там находят, чтобы поесть? — спросила Клера.

— Кто?

— Лед-племена. Они же не могут просто жевать лед.

— Они охотятся. — Отец Ноны охотился на льду.

— А на кого они охотятся?

— Белый медведь, хула, рысь. Все такое.

— Чтобы съесть?