Еще один удар пришелся точно в цель, и, зарычав, Нона бросилась на Путь. Она ступила на него... и наполнилась. В одно мгновение Путь хлынул сквозь нее. Ужасный и удивительный потенциал побежал по венам, заполнил каждую пустоту, стал давить изнутри на глаза, запел в каждой кости, разрывая и поглощая, потек кровью из пор. Страх разрушения не отпугнул Нону от Пути — она погналась бы за такой чудесной судьбой хоть на край света. Скорее, сам Путь хотел выскользнуть из-под нее, живой и извивающийся, сворачивающий в сторону, когда она пыталась сделать следующий шаг. В каком-то сложном месте с дюжиной подъемов и сотней спусков, Нона потеряла равновесие и, споткнувшись, вернулась в этот мир.

Металл-ива ударила ее. Она услышала ее треск. Треск прошел сквозь нее, сквозь руки, прижатые к стене, глубоко проник в узор углов, прямоугольников и блоков. На один удар сердца в зале воцарилась новая тишина, и в этой тишине задрожали стены. В следующий удар сердца камень перед ней начал раскалываться с таким шумом, словно наступил конец света, и рухнул.

— Вставай. — Сильная рука сомкнулась вокруг запястья Ноны, потянув ее вверх и в сторону. Другая ее рука, все еще привязанная к первой, тоже поднялась. Куски разбитого известняка посыпались с нее, когда она выпрямилась. Ее ноги нашли землю, и она наткнулась на Сестру Сало, больно ударившись о неровный камень. Поверхность стены разлетелась вдребезги на глубину четырех или пяти дюймов в нескольких ярдах в поперечнике. Железное кольцо болталось на ремнях, все еще связывавших запястья Ноны, его штырь застрял в куске битого камня размером не больше ее ладони.

Сестры Сало и Роза завернули Нону в простыню. Послушницы смотрели на них, бледные от пыли, которая теперь оседала в другом конце зала.

— Я понесу ее. — Сестра Роза потянулась к Ноне, как тогда, когда та лежала, пораженная стрелой, на второй неделе.

— Нет. — Нона сплюнула кровь на песок. Ее спина болела так, словно в нее вонзились тысячи обжигающих крючков, каждый из которых был натянут на веревки, тянувшие в разных направлениях. — Я пойду пешком.

Она вышла из зала, опустив голову и опустив глаза на песок, ступая старушечьими шагами, а Сестра Роза следовала за ней по пятам. Она остановилась только один раз, когда проходила мимо Зоул, стоявшей в шеренге послушниц. По-прежнему не поднимая головы, она повернула лицо и посмотрела на девочку единственным еще не заплывшим глазом. Она не произнесла ни слова, только обнажила зубы в алой усмешке и двинулась дальше. У Зоул было лицо, на котором, казалось, ничего нельзя было прочесть, но, как бы ни была глубока вера девочки в себя, в ее темных глазах мелькнуло сомнение, когда Нона улыбнулась.

Нона прошла через главные двери и скрылась из виду. Лед-ветер схватил ее секундой позже, и Сестра Роза оказалась проворнее, чем выглядела, подхватив Нону прежде, чем та упала на землю.

Какие бы травы ни перемалывала Сестра Роза, какие бы отвратительные куски отвратительных животных она ни извлекала и ни очищала, ничто, казалось, не могло заглушить боль от рваных ран Ноны так хорошо, как отвлечение внимания. Как жаль, что санаторий был, возможно, самой скучной частью монастыря, и не предлагал ничего интереснее окна в маленький сад.

Нона многое бы отдала за компанию. Остальные четыре кровати оставались пустыми, и вскоре она дошла до того, что находила разумным столкнуть кого-то вниз по лестнице, чтобы заполнить одну из них.

Первой посетительницей, которую приняла Нона, была Сестра Колесо, и даже это оказалось приятным развлечением. До этого она лежала на боку, глядя в окно, пока бок не становился слишком онемевшим и Сестра Роза не переворачивала ее, после чего Нона смотрела на стену.

— Не задерживайся, Колесо, — сказала Сестра Роза в спину Сестре Колесо, когда более маленькая женщина протискивалась мимо ее внушительного тела. — И не волнуй ее.

Сестра Колесо, которая уже подошла к кровати Ноны, повернулась и пристально смотрела на Сестру Розу до тех пор, пока та не покраснела, не отвернулась и не отступила в дверной проем, закрыв за собой дверь.

— Не смогла меня удержать. — Сестра Колесо протянула руку и постучала по своему головному убору. — Только сама настоятельница могла бы... но даже она не может одержать победу над нами обоими. Вот почему это я и Роза. Выбрала нас, потому что мы никогда ни в чем не соглашаемся друг с другом. — Она придвинула стул поближе к кровати, скрип его ножек был громким и неприятным. — Я полагаю, ты чувствуешь себя очень довольной собой, не так ли? — Она села и сложила руки на коленях. — У тебя есть прикосновение квантала, и ты думаешь, что ты — два-кровка.

Если бы у Сестры Колесо был лучший пример два-кровки, чем та, у кого в жилах текут квантал и хунска, Ноне было бы интересно это услышать. Нужно больше, чем прикосновение квантала чтобы достигнуть Пути. Но она проглотила любой ответ и сжала губы в тонкую линию, наблюдая за широко раскрытыми и водянисто-враждебными глазами монахини.

— Ты думаешь, что можешь быть Аргатой. Ну, это не так. Из Серости никогда не выходило ничего хорошего, только сломанные вещи. Крестьяне и ложь. Аргата послана, чтобы спасти нас! Будет ли она золотой принцессой из рода самого императора? Или оборванкой, которую вытащили из-под тени петли? А ты как думаешь? На самом деле? — На подбородке монахини выступили капельки слюны.

— Настоятельница объяснила, что пророчество просто выдумано, — сказала Нона.

Сестра Колесо отмахнулась от этой идеи:

— Это именно то, чем является пророчество! Это нечто выдуманное, которое мы, истинно верующие, считаем правдой.

Нона снова сжала губы в тонкую линию. Она не собиралась спорить о вере с Госпожой Дух, даже если Госпожа Дух была почти так же вменяема, как прогулка голой на лед-ветру.

— В любом случае, — Сестра Колесо прищурилась, — это не ты. Возможно, что ты и есть Щит. Я развлеку себя этой маловероятной мыслью. Но не вздумай лезть с идеями выше своего положения. — Она встала, чтобы уйти, сделала три шага к двери, остановилась и сжала костлявые кулаки на своей рясе чуть выше бедер. На мгновение она замерла в нерешительности, потом оглянулась через плечо. — По всем правилам тебе полагается еще два удара прутом. Возможно, в этом нет необходимости. Просто прими мои слова к сведению. У Предка есть план для тебя, девица.

Когда Сестра Колесо вышла, в комнату ворвалась Сестра Роза с кучей льняных полосок в руках.

— Сейчас я сменю тебе повязку, дорогая.

Нона вздохнула и легла на живот, а Сестра Роза, ворча, суетилась вокруг нее.

— Это было неправильно. Совсем неправильно. — Ловкие пальцы монахини стянули с Ноны запачканные повязки. — Это достаточно жестокое наказание, даже если ты виновна...

Нона не хотела слышать, как Ару критикуют.

— Почему она меня ненавидит?

— Кто? — Невинность Сестры Роза даже не приблизилась к предгорьям убедительности. Нона больше ничего не сказала, и через мгновение монахиня нарушила молчание. — Она не ненавидит тебя, Нона. Что ж… она... просто Колесо. — Она отодрала еще одну льняную полоску, липкую от крови, и Нона поморщилась. — Ты знаешь, что она пришла из Серости?

— Кто? Сестра Колесо?

— Из крошечной деревушки под названием… Я забыла, но мне кажется, там трудно выжить. Мы ведь вместе были послушницами, знаешь?

— Сестра Колесо из Серости? — Ноне было трудно себе это представить. — Вы учились в одном классе? — В это было поверить еще труднее. — Но она же старая!

Сестра Роза рассмеялась:

— В Колесо есть хунска, больше, чем прикосновение. Годы не были добры к ней. И морщины не показывают, что мы... хорошо заполненные... личности.

— У нее нет акцента. — Нону это не убедило.

— За два года ты потеряла половину своего. Побудь здесь еще немного, и никто не узнает, откуда пришла Нона Грей, если ты дашь Серости уйти. — Сестра Роза принялась промывать порезы.

Новая боль спасла Нону от мыслей об ответе на это. Она стиснула зубы и зарычала, уткнувшись лицом в подушку.