Рулевой показался, кивнул — поговорить надо.

Одно солнце ушло за горизонт, второе — с зеленоватым спектром, перекрасило местность до неузнаваемости.

— Через час снимаемся. Сопровождение напросилось на борт. Сами хотят уточнить, почему иногда нас не видят приборы.

— Что нам даёт этот час?

— Угол нужный. Мы объявили об уходе, если какие претензии возникнут — у местных есть время для шагов. Может, и обойдётся, но могут и предпринять чего-нибудь. Задержать старт — причину надо подыскать. Не смогут — уйдём, не прощаясь.

Сначала я заметил движение. Он проследил за моим взглядом.

— Придумали.

— Они в курсе, что для нас именно это время подходит для ухода?

— Догадываются. — Рулевой пригласил следовать за ним, мы спустились к выходу. — В следующий раз дадим знать часа за три.

— И предупредить: за полчаса до истечения времени, будет просьба: не мешаться под ногами.

— Учись смягчать акценты. Сослаться на срочный вызов, когда от нашего желания ничего не зависит.

Мы спустили по трапу. Тележка замерла в десяти шагах от столбика, на котором оставили тот самый брелок. Тележку, в исправном состоянии, тоже не забирали с собой, хотя места хватило бы.

— Вы всем довольны? — Служащий отметил для себя, что лишнего не взяли, брелок отправил в тайник под балахоном. — Прилетайте ещё, будем рады. — Он показал запись на картонке: «Б-2403», — Я вас запомнил.

— Ну и ладно, раз печенья не хотите нашего, мы уходим. До новой встречи.

Служка постучал по колесу тележки, пересилил себя:

— Хорошо, уговорили. Махонький кусочек. Думаю, не повредит.

Рулевой протянул пачку печенья. Она тоже исчезла под балахоном.

— Я сначала на себе испытаю, потом угощу своих. Счастливого пути!

Я полюбовался, как мягко трап вошёл в проём, сработали замки. Отлаженные узлы и детали служат долго, у экипажа больше времени для решения задач.

Двигаясь за товарищем следом, я просто уточнил:

— Наше возвращение они никак не обнаружат?

— Надо постараться. Алгоритмы лишь бы совпали, будем пробовать.

— Иначе говоря, частоты?

— Наш опекун имеет очень низкие. Раз сам себе не хозяин, откуда взяться высоким? Они не видят высоких спектров, этим и воспользуемся. — Рулевой вдруг протянул руку. Я приложился, вложил всю благодарность за прекрасную прогулку. Он добавил: — Скажи своим, пусть сохраняют спокойствие и благостное состояние. Нам будет проще поднять частоты.

ЛадоПер уже посапывал, планшет поставил на зарядку. Я прогулялся мимо парней, нескольких обнадёжил — у нас всё отлично, сохраняйте боевой настрой. Затем растянулся на лежанке, стал перебирать моменты. Получается, землян тоже хорошенько дурят, пичкают ложными знаниями. То, что вредно — рекламируют, и тут же запрещают всё то, что действительно продлевает жизнь.

Пока же цель ближайшая — вернуться незаметно на маршрут, отметиться и вновь сбежать. Боюсь, самовольные отлучки не приедаются с летами, пока кто-то за нас решает, что всё у него должно быть под контролем. Сам-то у кого на контроле?

С подъёмом завертелась карусель. На борт, с инспекцией, заявились представители «хвоста» — так мы обозначили меж собой корыто сопровождения. Два генерала, три полковника, — сами представились, теперь запомню, как отличать.

Рулевой выразил протест:

— Вы часом не промахнулись? Это гражданский борт, военным у нас не место!

Вояки сдирали с себя мундиры, сворачивали в рулоны. Оставшись в исподнем, возобновили миссию:

— А так устроит? Просим прощения за задержку. Мы вчера собирались посетить.

Взвешивать их отвисающие животы не большое удовольствие. Рулевой обозначил направление, в какую сторону нам шевелить мозгами:

— Как вижу, головы вам ничто не жмёт, поэтому мы готовы выслушать претензии.

Один из генералов — видимо, главный генерал из двух, взял командование на себя.

— Так мы не с претензиями. Просто хотим уточнить момент, почему наши приборы иногда вас не замечают.

— Они давно с проверки?

— Тридцать дней, как.

— Значит, дали взятку и спокойно вернулись к грабежу проезжих.

Офицеры загудели, полковники рвались в бой, но идти первыми в атаку разрешили генералам.

— У вас имеются доказательства вашим словам?

— Если мы нагрянем с ответным визитом, они будут. — Рулевой преподавал для нас урок вежливости, чтобы при случае держались такой линии поведения.

— А мы не обязаны вас принимать!

— Почему же мы принимаем?

— Лучше спросите у высшего командования. Мы — простые солдаты, не уполномочены отвечать на сложные вопросы.

— Что же тут сложного? Вы имеете право на проверку, мы этого лишены.

— Ну… — генерал не нашёлся, чем ответить. — Давайте лучше пробежимся по вашим владениям да поглядим, нет ли запрещённого оборудования и прочих вещей.

— Прошу!

Добровольцы мотали на ус. Старший товарищ, взявший на себя должность временного повара, доставал проверяющих массой предметов — на предмет их запретности:

— Очень хорошо, что вы к нам прибыли, — затянул свою долгую песнь он, тыча под нос то нож, то черпак или кастрюлю. — Я же каждое утро боюсь входить на камбуз: вдруг там что-то выросло за ночь, вдруг сковородка стала взрывоопасной?

Генералы не сразу сообразили, что такой способ содействия сильно граничит с издевательством, нарушает эту самую границу и не собирается возвращаться на свою территорию. Но прямых доказательств нет, и нельзя отбивать охоту у повара, который, похоже, хочет искренне помочь делу.

Инспекторы охотно отвечали — нет, это не запрещено, положите на место, это опасности не представляет. Дружеская беседа транслировалась в салон. Как новички, мы впервые столкнулись с такой подачей желания помочь. На планшеты пришло напоминание: «В голос постарайтесь не смеяться».

Полковники зашумели: «Мы только теряем время. На кухне ничего не найдём!»

Генералы тотчас же поставили младших специалистов на место:

— Эх, молодо-зелено! Самое место, где прятать оружие и взрывчатые вещества…

Повар принял слова близко к сердцу и распылил над головой два пакета муки, сказав:

— Я убедился! Не взрывается! Так, что тут у нас ещё может взрываться?

Инспекторы стряхивали на пол то, что стряхивалось, но сами прекрасно понимали, что естественный цвет кожи вернётся не сразу.

— Вы хоть предупреждайте, — попросил главный генерал.

— Предупреждаю! — И в воздухе повар распылил упаковку душистого перца, в другой руке у него активизировался пульверизатор…

Инспекция сбежала в коридор, потому что перец не очень хорошо выглядел в потёках, поверх ярко-белой кожи и нательного белья. Разговор сильно затруднялся швальным чихом, главный потребовал капитана судна.

Рулевой явился раньше, чем была поставлена точка в требовании.

— К вашему вниманию!

— Где можно принять душ?

— К сожалению, лимит воды на сегодня исчерпан. Я не могу подвергать команду риску обезвоживания. Заправка водой нынче очень дорого обходится. У себя примете душ.

Прочихавшись, главный попросил закрыть повара в отдельном помещении и не выпускать, пока инспекция не завершит миссию.

— Как скажете.

Одним словом, у проверяющих надолго пропало желание проводить инспекции. Генералы обезопасили себя, укрывшись в предоставленной каюте, где занялись проверкой бортовой документации, пока полковники шныряли по техническим коридорам и ощупывали оборудование. Вся шайка потратили около трёх часов жизни, но так ничего не накопала.

Перед уходом, главный генерал пальцем указал на каюту, в которую заточили повара:

— Выпускайте!

— Только после того, как вы оставите борт. — Рулевой с лицом школьницы слушал, поддакивал и обливал потоками уважения к таким редким гостям, которых надеялся видеть в первый и в последний раз.

Напоследок, главный генерал высказался:

— Очень жаль, что мы ничего запрещённого не обнаружили. В таком случае, имею честь сообщить капитану следующее: отныне наш корабль будет идти впереди, вы же пристроитесь в хвост. И без фокусов, пожалуйста.