— Тебе маячки нужны? Самая удачная модель, на рынке у вас таких нет ещё. — В тележке штук сорок упаковок, не меньше. Но наш капитан не промах, к делу подошёл ответственно:

— А какова вероятность, что кто-то чужой обнаружит маячок и положит в карман?

— Он не увидит маячок. Есть в этой модели функция опознавания «свой-чужой». Идея, в принципе, не нова, производитель взял на вооружение запросы покупателей. Один покупает, другой крадёт.

Мы с капитаном переглянулись.

— Но на фронте эти варианты допустимы, как вы считаете?

— Вполне, сам Создатель велел. Забирайте — и не задерживайте. Новый покупатель меня разыскивает, я его чувствую на расстоянии.

— Во как! — только и сумел я выдавить из себя. То есть, у наших поступков оправдание есть. Так и жить легче, а то уже во снах снятся обиженные: прибыли на глыбу на пиратском судне, осмотрелись — и вопрошают пространство: маячки кому-то нужнее?

Пространство кивнуло головой.

Хозяин маячков пошёл на хитрость:

— Имя корабля не подскажешь?

— С бандитами не общаюсь.

И уходит страдалец — прилично одет, культурный, под ноги не плюёт, а его раскусили.

Меня капитан загрузил под самый подбородок, ЖелоТрон попробовал избежать роли грузчика: «У меня ценнейшая книга!»

— Ничего ей не сделается! Подставляй! Или оставлю без ужина…

Ну, хорошо, загрузились, а как ходить? Мы же могли и в другие магазинчики заглянуть.

Торчим посреди улицы, боимся лишнее движение сделать.

Рикша навстречу (и хотел бы я попытать затылок почёсыванием — откуда слово-то взялось, это мы не проходили). Весёлый парень попался, озорной, тележка с приличной по размеру корзиной:

— Может, я могу оказаться полезным? Борт «Б-2403», если не ошибаюсь?

Историк наш и не ждал согласия капитана — выгрузил всё лишнее, расцеловал книгу.

— Так и книгу доставлю! — сказал рикша.

— Ни в коем случае! Я сам!

Мы с капитаном разгрузились, он прикинул вариант:

— Сами не донесли бы. Вот и отлично, пойдём — ещё что посмотрим.

Не успели и десяти шагов сделать — рикша с пустой корзиной, чуть задержался около нас:

— Могу я быть вам ещё чем-нибудь полезен?

Я немного испугался, не знал, какие слова пустить в ход. Но капитан не промах:

— Серебро или вообще металлы есть?

— Есть гораздо лучше серебра. — Рикша спустил ноги с педалей, огляделся. — Надо вернуться, по левой стороне лавка. Колокол над входом. Ступайте, а я здесь подожду.

Лавка только снаружи походила на торговую точку. Внутри — горизонтальные печи, железные руки помешивали в ваннах составы, но ожидаемой жары мы не ощутили. Мастер похаживал вдоль ванн, напевал мелодию… Я могу поклясться: металл бушевал в ваннах — в такт мелодии.

Капитан обратился в столб, только губами шевелил — в надежде поймать и повторить эту незатейливую песенку.

Мастер услышал фальшь, развернулся в нашу сторону и пропел гораздо громче.

Капитан поймал порядок нот, несмело воспроизвёл ряд.

Мастер ободрительно кивнул:

— Только на три порядка тише. Металлы следует убаюкивать, иначе расплещутся через край.

Капитан тронул за локоть, кивнул на выход:

— Оставь нас, я попал туда, куда давно мечтал попасть!

Я, конечно же, подчинился. Местное солнце вело себя довольно странно. Стоило подумать, что нужно укрыться в тени, как тень брала меня в окружение. Рядом лица — все освещены, и лишь я изгой, как солнышко меня не любит.

Рикша подкатил, как к старому знакомому:

— Издалека?

— Два часа с половиной лёту.

— Далеко! — Он улыбнулся, протянул ладонь. — Фигаро-Миг, можно Мигом, для краткости.

— БероГор, — механически ответил я.

— Сразу два — в одном месте? Мне сегодня крупно повезло. Надо постоять рядом с вами десять мигов, буду отходить ко сну с улыбкой переполняющей радости.

— Весело тут… у вас.

— Я всю жизнь сюда стремился. Радовать себе подобных, — ради этого стоит жить.

Мудро у них тут устроено. Вот бы и нам научиться.

Мы помолчали, как вдруг грянул колокол. Мастер дёргал за шнурок и хотел сообщить соседям что-то важное. Капитан мялся рядом.

— Друзья мои! Я тысячу лет ждал ученика, и вот он, явился! Поздравьте нас!

— У-у-Ра-а! — помчалось по улочке, из лавок высовывали носы другие мастера своего дела и трудоустраивались в хор.

Я только сейчас заметил на руках капитана железные рукавицы, он старался привыкнуть к ним, изучал незнакомый инструмент. То палец вылезет наружу, то искры брызнут во все стороны. И тут до меня дошёл смысл сказанных слов: мастер собирался уйти на покой, передав дело в надёжные руки ученика.

От такой новости и солнце забыло об обещании, я оказался под прямыми лучами. Мало — прямыми, так ещё и с нагрузкой. Крышу цеха сотрясали удары, и подумалось: так и крыша провалится.

Рикша успокоил:

— Это солнце, на радостях, подкидывает мастерам материала.

Я прикинул: сквозь крышу прилетают болванки — белого, красного, жёлтого металла. Или так: на окне, под лучами, хорохорятся горшки, к вечеру они будут полнёхоньки, и добыча ограничена лишь объёмами горшков.

Невольно ноги мои потянулись к эпицентру события, в пяти шагах от ликующего колокола я им сказал «стоп». Из цеха доносились звуки, никак не связанные с деятельностью человека. Некие силы производили разгрузку руды, вспомогательных материалов. И если не позволено никому быть свидетелями волшебства, то никому, если бы и хотел.

Мастер тянул свою неприхотливую песенку, капитан подпевал всё уверенней, и сердце сжималось от предчувствия чего-то непоправимого.

Корабль! Если «Б-2403» останется без капитана, экипаж… Сами увидим, куда потащит проверочка каждого из нас. А вот не хотелось бы, чтобы это случилось именно сегодня. Мы не готовы, полагаю, с такой потерей не так просто смириться.

Капитан шагнул к рикше, что-то прошептал. Почтальон исчез, и я засёк время.

Ровно через семь секунд он оказался здесь, с тем самым шаром-сферой из серебра. Капитан кивком показал, кому вручить.

Мастер бережно принял подношение, зорким оком оценил достоинства и замысел. Поднял шар над головой, к солнцу. Тут мы и ахнули! В руках мастер удерживал маленькое солнце, голыми руками, от которого извергались серебряные лучи. Они покрывали лица, одежды, — волосы впитывали их, насыщаясь… Эдак мы все, присутствующие, одним махом превратимся в чужаков, кто тяготеет к серебряным костюмам. Уже раз повстречались на базаре, я просто для памяти заметил.

«Начестев!» — пролетел шепоток. По улице, в нашу сторону, шагал местный деятель, с виду — лет под сорок пять, и свиты при нём неисчислимо. Вот это колокол, всех созвал!

Почему-то его называют старцем, как мудрость его не оспаривается никем. На Тоболе, наши, выглядят постарше, — наблюдающим в утешенье. Мы стареем, как все, чего вам ещё? Отстаньте!

Я долго не соглашался с их позицией. Почему мы должны делать то, что нужно наблюдающим, по какому праву? Дети Тобола не должны даже в играх показывать врождённые способности, всякий раз кувыркаться и исчезать — с оглядкой.

Я порвал бы их своими руками… да лет в десять посмотрел, что случается с теми, кто не внял голосу старцев.

Нечестев… Неищев… Нащепив — настоящее имя старца ускользало, первое, что померещилось слуху, оказалось жалким отголоском. Да и вряд ли мы узнаем настоящее имя, оно открыто местным.

Старец взял за руку капитана, взял крепко. Между ними наладился обмен Силой.

Мастер проявил первые признаки паники: как так? Я его нашёл, он мой!

Нас оттеснила от колокола неведомая сила. Оказывается, просто освободили дорогу, и старец уверенно повёл капитана на север. Мой внутренний компас указал точное направление, и сама улица подалась вправо, довернула несколько сотых градуса.

Так получилось, что экипаж именно в эту минуту оказался в полном сборе, мы потянулись за вожаком. С покупками, кто налегке, — рикша помогал парням освободить руки, мигом возвращался и предлагал услуги следующему. Но всё внимание было приковано к спине того, кого мы принимали за старшего брата. Принимали давно, и только теперь осознали.