Движение головы он дал понять, что тут всё чисто. Я к иллюминатору.

Планетой этот обломок не назовёшь, огромная лепёшка для дуэлей. Колечко каким-то образом навело на мысль. Что же получается? Сюда слетаются стороны, которые не сумели поладить, и здесь их спор решается…

Шесть кораблей, человек пятнадцать окружили одного и опекают. Не он ли к помощи воззвал?

Балуха с Поваром вскинули за плечи небольшие инструменты, ремешки заметно напряглись, штуки не лёгкие. Как и служба, которую отправились решать. Капитан отключил сопроводительную трансляцию, уши наши пощадил. И ничто не предвещало, я подумал, сейчас нам покажут работу дипломатии.

Балуха скинул штуку с плеча, направил на корабль слева, потом повернул на крайний справа.

Оба корабля исчезли. Ни дыма, ни пламени — просто пропали из спектра видимости, и группа заволновалась, сбилась в кучу испуга, начала отступать. Один человечек сразу выделился на их фоне, он воздел руки и стал что-то внушать отступающим. По движениям рук, пусть и с затруднением, читалось наставление: «И да настигнет вас кара богов, если не вернётесь на путь человеческий».

Я протёр глаза, включил другое зрение. Корабли не исчезли, просто стали невидимыми для капитанов. Повар направил свою штуку пониже, считай, по ногам. Подошвы прилипли там, где застал момент.

Студенты выдохнули дружно. Ну, не бегать же за ними по лепёшке! Балуха вычислил заводилу, я успел сосчитать слова, сколько их сорвалось с языка. Формы непривычные, крючья да колючки. Повар их повторил — как для закрепления материала, теперь надолго запомнят. А спасённый выдавил из себя виноватую улыбку, собрался благодарить, но был остановлен: мол, здесь не место для слов вообще, здесь работает другой набор.

— Я могу вернуться на корабль?

— Чем быстрее, тем лучше. — Это я понял по жестам и перевёл в слова. Проповедник — есть такая… национальность, что ли, словом — откуда они берутся, никто не знает. То ли из будущего, то ли вообще не отсюда. Где-то родились — и пошли прочёсывать космос, к совести призывать, наставлять заученными фразами. Всё у них налажено, ничего лишнего.

— Корабли у них, конечно, особенные: вроде, как без топлива ходят, — продолжил рассказ капитан. — Догонят любого и начинают обработку своим учением. Известны десятки случаев, когда пираты и им подобные тихони вдруг отказываются служить, сходят на первой планете и ведут праведный образ жизни.

— Тогда эти, — я кивнул на прилипших, — пострадавшие капитаны?

— И телохранители. Когда я был обычным пилотом, то всякого повидал. По моей классификации, живые люди делятся на стойких и падких. Вот к падким и подбираются подосланные. Помощничек такой очень помогает задушить побеги совести, одобряет применение силы и хитрости. На таких, кто пошёл на сделку, и держится всё зло мира. Это целая армия единомышленников. Захватывают новые планеты, где сразу же заводят миры наказаний, куда затаскивают тех, кого удалось сбить с пути человека. Миры наказаний чаще называют адом, но есть планеты, где называют иначе. Что говорит о разных течениях среди любителей поживиться за чужой счёт.

— Так там и продолжительность жизни низкая? — подключился наш оружейник, ТроноНав.

Капитан бросил взгляд на главный монитор, убедился, что с нашей стороны вмешательство не понадобится.

— На старой Земле такая же история. Людей принудили жить не по правилам Кона, а за Коном. И слова привили: закон, заявление. Как только человек пишет своей рукой «заявление», он автоматически выпадает из мира богини Яви. И делай с ним что хочешь. Он сам, по доброй воле, отказался от прав рождённого в Яви.

— И какой выход? — Я поднял глаза на капитана.

— Вариантов много, да каждый из них достигается через большие жертвы. Поэтому соперничающие стороны не спешат делать резких шагов.

— А сил хватит, чтобы одним махом избавить планету от захватчиков? — Оружейник наш сразу всё переводит в боевые рамки.

Капитан присмотрелся к нему.

— Сколько уже разрушено планет! Подкатили к старушке то самое орудие и пустились на шантаж: и её взорвём, если полезете в драку. Вот тут и думай, как уследить, чтобы плотины не сложились, атомные станции не ахнули. Да ещё там магнитный регулятор погоды слепили, проводят эксперименты.

Прошлая лекция, от капитана, заиграла новыми красками. Старой Земле помочь, как колыбели, откуда мы вышли в космос, себя показали, на других поглядели, — идея как-то быстро оформилась и набрала силу. Пока увлеклись разъездами, на мать напали. Мы могли и не задумываться о тамошних страдальцах, да информация стучалась, в голове укладывались картины в правильном порядке.

Нисколько не заботясь об прилипших, как кому-то могло показаться, экипаж «Б-2403» вернулся к будням, в которых полно планов и махоньких побед. Сам процесс обучения пошёл веселее, многое запоминалось с ходу, что до обслуживания систем, то студенты радовали всё чаще. Капитан мне дважды «жаловался»: тебе с командой повезло.

Тут поневоле обратишь внимание, кто и в чём так отличился. И новый взгляд на товарищей: от действий одного может зависеть судьба корабля и экипажа. Вроде, оно и так понятно, да только сейчас до меня дошёл глубокий смысл братства, ограниченного оболочкой корабля.

На обратном пути, мы вторично заглянули на «склад» — ту самую глыбу. Женская одежда, обувь, головные уборы и украшения. И какие-то совсем непонятные предметы обихода.

— Что это? — Я привычно повысил голос, забыв, что связь работает исключительно, пора привыкнуть к работе в скафандре.

Балуха вытянул руку, чтобы его вытащили из кладовки.

— Кажется, точку использует разная публика.

— Все, кому ни лень. — Он оглянулся на чьё-то богатство. — Южане, похоже, взяли в аренду. Или же мы засветились, и склад попал в другие руки.

Я к капитану.

— А нельзя ли прощупать глыбу на предмет маячков?

Он улыбнулся:

— Сделаем.

Вот потому немного задержались, зато приобрели, по бросовой цене, два дорогих маячка, Балуха тотчас взял их в оборот… что-то там намудрил с программами, как мне сказали, и теперь они послужат нашему флоту.

На радостях, я пошарил вокруг, через иллюминатор. Шевельнулось колечко — я дал знать связисту: есть ещё товар.

Как очищали окрестности, с некоторой пользой для общего дела, говорить не буду; мы занимались сбором техники, как грибники. Противник сильно постарался обеспечить наблюдение за складом, средств не пожалел. И мы, благодаря его щедрости, одержали маленькую победу, сэкономили приличную сумму.

Оказывается, противостояние имеет и положительные стороны, о чём я и не мог подумать. Мы спасаем чудака, который ходит за пиратами и призывает к совести, и получаем заслуженную награду.

— А этот проповедник, — затеял я разговор с капитаном, на обычном месте, — он умеет влиять на умы?

— Мы немного последили за его шагами, да так до конца и не разобрались. Методы у него свои, я до сих пор голову ломаю. Представь: сначала он взывает к совести — вы, парни, дескать, нарушаете правила общения с себе подобными. Этот человек ничуть не хуже вас, и только наличие оружия, напор позволяют вам завладеть чужим имуществом. Если на первых порах внутренний голос, как запрет на насилие, ещё слышен, за третьим или пятым разом его уже не слышат.

— Да, но если человек пропащий, стоит ли тратить на него время?

— Наш проповедник каким-то образом определяет, кто не стоит усилий. А остальным даёт возможность вернуть себе прежний облик. Если мы верно разглядели момент, то процесс выглядит в виде обмена телами. Пират попадает в тело ограбленного купца или начинающего торговца, после обмена — на себе испытывает всю горечь пострадавшего. Одно я могу сказать с уверенностью: проповедник владеет способом закрепить и усилить поток переживаний. Вот почему капитаны теряют экипажи. Вот почему они решили выловить проповедника и поговорить.

— Чтобы убрался куда подальше или же…

— Убийство — это крайний случай. Многое зависит от конкретного лица. Капитан потерял десяток экипажей, деньги утекают мимо рук, и у него не остаётся выхода, как прибегнуть к крайней мере.