— Принцип понятен? Трогать не будем, на сутки хватит. А утром ты настроишь по всем сорока.

— Что будет, если не смогу настроить?

Капитан присмотрелся ко мне, будто оценивал — завернуть что-то такое или дать прямой ответ.

— В этом случае, мы подойдём к иллюминатору. Если нос корабля и хвост видны одновременно, всё выставил верно.

— Хорошо, верю… Я прямо сейчас выйду в салон.

— Сходи и убедись. Но запечатлей поцелуй сперва, я отвернусь, коль стесняешься.

На всякий случай, я мельком глянул по сторонам. Если это розыгрыш для новичков, то все до меня прошли, и этот обряд как-то всех объединяет… Как всё сложно! Остался бы на Тоболе — не проходил бы через такие испытания. Поцеловать прибор — и пополнить ряды простаков, кого таким же способом зачислили в команду по юмору. Я не соглашался быть артистом, я воин!

— Стоп-стоп, БероГор, присядь. — Капитан вроде одним движением пальцев вызвал из панели два кресла. — Если ты решил, мы тут в игрушки играем, так это на очень поверхностный взгляд. Включать дурака — для слуг Главного Ока, им это нравится, а с нас взятки гладки. Мы не представляем серьёзной угрозы. Просто учимся, привыкаем к условиям технически оснащённого флота. Мальчик с открытым ртом. Он преклоняется перед достижениями их цивилизации, втягивается и постепенно забывает, что боги дарят совсем другие возможности. Про копировщиков ты уже знаешь.

— «Б-2403» и есть копия?

— Погоди скакать, давай по порядку. Сам видишь прекрасно: стоит высунуться — набегут, найдут компромат и спокойно уничтожат. Чтоб другим неповадно было. Наше главное оружие — не брыкаться, помнить подписанные соглашения и следовать им. Тогда к нам нет претензий. Те же, кто пошёл на принцип и решил поставить на своём, жестоко поплатились…

— Нас сейчас не могут подслушать?

Капитан сложил ладони под коленом, словно делал гимнастику.

— В нынешних обстоятельствах сложно что-то говорить с уверенностью. Тот, кто копировал этот корабль, мог и не разглядеть детали, способные транслировать разговоры. Но у нас есть свой способ делиться сведениями и сразу уничтожать следы. — Он потянулся к изголовью кресла, вытащил тонкую книжечку. — Думаю, здесь ты найдёшь ответы на большинство вопросов. Дам тебе час на ознакомление, потом предай её огню. Так безопасней. В том случае, если в дверь не постучаться, ещё часок выкроим. Но приборы показывают: неподалёку ходят две подозрительные посудины, опознавательных сигналов не подают.

И я остался один на один с секретными материалами. Минутную стрелку фиксировал боковым зрением, подгонял себя, и на пятьдесят пятой минуте вышел на предпоследнюю страницу. Колечко просигналило, — насторожился. Бывало, всякие мысли лезут в голову, но свежую удалось оформить и материализовать в горошину. Так учили на Тоболе: если чувствуешь, что память перегружена, а такие испытания нам выпадают постоянно, то материализуй объект, помести в карман и накачивай мыслеобразами. Как только поймаешь передышку — тут и вернёшься, сможешь отследить пошагово, уже без всякой спешки.

На одном занятии у старца МелойОна, мне удалось натолкать в синий накопитель, особый камушек, под тысячу мелодий. Он удивился, я — не меньше.

— Да у тебя дар от рождения! Давай-ка, по музыке возьмусь обучать.

— Неохота. Столько интересного впереди.

— Глупец! Нет ничего важнее Музыки. Без неё и корабля не построишь, и не скопируешь какую вещицу. Идём со мной! Я научу копировать предметы!..

А я тогда отказался. Сожалею ныне? Ну, самую малость. С другой стороны — ну, допустим, — достиг определённых результатов. И никогда бы не покинул Тобол! Я же знаю: таких берегут, как зеницу ока.

Колечко вновь подало знак. В тебя, что ли, натолкать?

Пусть, я и подзабыл немного… Последовательность разжижения камня, раскатка в ленту, затем надо нанести мелодию пропеванием, — а текст куда проще. Просто, слово за словом, прессуем и утверждаем — сохранено. Можешь вечером устроиться на кровати и катанием в ладонях нагреть накопитель. Так у последнего саря, на старой Земле, целую библиотеку держали в таком малом ф… Новое словечко «файл» как-то не хочет приживаться в голове, чужое. Но условия таковы, что вражеский язык тоже нужно уметь, держать под руками и пользоваться, когда рядом вражье ухо. Полковники уже не видят в тебе врага, они могут похвалить снисходительно, правда, горазды отпускать грязные шуточки при этом.

Я попытался вспомнить слово: он рявкнул, и патрульные забыли, как их звать, бросились исполнять приказ. Что ж я не запомнил?

Снял колечко с пальца, стал разогревать звуком до податливой массы. «Сол-лос-сота, сиу-лас-салатта», — кажется, не забыл. Или немного иначе? «Иуалла-массина, уиямма-юмммалу…»

Потянул массу, в ленту вытянул, края подравнял. Прислушался к звукам наверху, — только бы не помешали! Время-то вышло. К нам на борт никто не пожаловал?

Для надёжности, сделал несколько шагов, заглянул в то место, где заканчивались ступени. Ровный потолок, поручень почти упирался в плиту, которая разделила рубку от погреба.

Если же на борт напросился очередной патруль, мне лучше помалкивать. Вот и время появилось, сейчас зафиксируем содержимое тетрадки. Осталось вспомнить, как делать ускоренную запись.

Здесь мы уже переключаемся в другой режим, когда глаза повелевают речевым аппаратом. Бросил взгляд на минутную стрелку, запомнил показания и закрыл глаза. С закрытыми легче получается.

Другими глазами надиктовал текст, пощупал массу. Ещё не остыла, можно вернуть прежнюю форму.

Скатал в шар, двумя пальцами навстречу, продавил отверстие, оно получилось чуть плотнее, с пальца просто так не соскочит.

Теперь тетрадка. Капитан показывал на основание гриба. Я ещё разок присмотрелся. Вроде лючок виден. Посмотрел обычным зрением — нет и признака.

Открываю лючок, а там пепел присутствует. Рискнул палец сунуть внутрь — пошёл нагрев. Уже не размышляя, сунул тетрадку туда, закрыл лючок. Глянул в сторону ступеней. Теперь, если кто и спустится ко мне, ничего запрещённого не обнаружит.

Интересно, а в прошлый обыск здесь кто-то побывал?

Скорей всего, и не догадываются, после модернизации корабля, здесь появился подвальчик. А на старых чертежах его нет, потому и не обнаружили. Здорово!

Выпустили меня часа через два. Оказалось, тот самый полковник снова нанёс визит.

— Вот пристал, как банный лист!

— Тебя спрашивал. Чем-то ты ему понравился.

— О большем не мечтал. — Тут мне стоило призадуматься, что это. — И как ему объяснили моё отсутствие?

— Бунт поднял — мы, не церемонясь, за борт выкинули тебя. — Лицо капитана сохраняло деловое выражение, никаких шуток.

— А он?

— Проверил, как обычно пломбы орудийные, пальцем указал на ЛадоПера и сказал: «Готовься, ты следующий». С этим и покинул корабль.

Я присел на кресло.

— Как ты думаешь, чего он добивается?

— Это же очевидно: самых крепких парней извести — чтобы на фоне мелких выглядеть героем.

— Он к нам завтракать теперь повадится ходить.

Повар откликнулся со своего поста:

— Полагаю, охоту надолго отбили. Я ему соку специального капнул. Через трое суток так прорвёт, что с горшка неделю не слезет.

Взял я себе на заметку момент. Через трое суток — так и не подумает, что у нас столовался, скорей, своему повару всыплет. Глянул я издалека на Повара. Книжку читает, обложка повидала всякого. Вот он чуть повернулся, я название успел прочесть: «Старинные яды. Как принять недругов за своим столом».

— На Тоболе тоже есть библиотека, полно древних книг. Но этой у нас точно нет. — Хотел я сделать товарищу приятное, ведь умеет встречать гостей. — Как освоюсь на каком посту, возьмёшь в ученики?

Он перекинул страницу, напустил важный вид:

— Очередь большая. Я попросил крайнего, чтобы больше не занимали. Ежели я всех стану обучать, кто за меня мою жизнь проживёт?

— Я смотрю, ты серьёзно увлекаешься рецептами.