— Кстати, Ник Картер там самый горячий, — соблазнительно улыбнувшись, Тина посмотрела на меня многозначительным взглядом, а затем снова подмигнула. Второй раз. Я будто окаменел от ее дерзкого выпада. Вот нахалка. Она флиртует со мной при моем кузене! Послышался смешок и тихое улюлюканье.

— В общем, в любом случае мы вас ждем! — добавил Ти-дог, а затем его поддержали и другие ребята.

Поговорив с кузеном еще несколько минут, я забрал гитару, и мы с Тиной все же направились к моему дому. Сегодня я был один, на улице почти смеркалось, небо было как никогда красивым, достигнув золотого часа.

— Обожаю твою комнату, — Тина села на край моей кровати и выдохнув сняла с себя куртку, оставаясь в форме чирлидерши.

Убрав ладонью непослушную прядь, она заправила ее за ухо, а я снова залюбовался ее, прислонившись спиной к двери моей комнаты. Теперь между нами снова образовалась невидимая стена, и несмотря на то, что мы вроде тянулись друг к другу, расстояние было очевидным.

Сейчас, здесь, мы по-прежнему разбирали уравнения, Тина все очень хорошо понимала, и даже на секунду мне показалось что она выдумала историю про непонимание новой темы. К концу нашего занятия я собственно почти убедился в этом. Наверное, если бы в тот день она согласилась со мной и поставила точку в наших отношениях, сейчас бы мы были более свободны. Мне очень хотелось прикоснуться к ней. Но она сама сделала свой выбор, продолжая тусоваться с ребятами как раньше.

— Я видела тебя несколько дней назад в торговом центре с Лизой, — неожиданно начала она. — Вы теперь вместе?

— Ты же знаешь, что нет, — отрезал я. — Я не изменился внезапно за неделю.

Я тоже ее видел в тот день, и мне было больно наблюдать за ней всю неделю, когда она с деланым безразличием улыбалась мне после того, как говорила что-то о симпатии, продолжая находиться в странных отношениях с Мэттом.

— Ну как, ты все решила? — прекратил я бессмысленный диалог о своей личной жизни. Тина передала мне тетрадь, хотя от меня не скрылась задумчивость на ее лице, которую она тщетно пыталась скрыть, разглядывая музыкальные диски на моем столе.

Внезапно она перечислила хиты нескольких моих любимых групп, даже тех исполнителей, которых нельзя было назвать мейнстримом. Потом мы и вовсе перешли на нейтральные темы, словно пытались разрушить немую, неловкую тишину.

— Ты поступаешь на экономический? — заинтересовался я ее выбором, после того как она рассказала мне о списке ее специальных предметов.

— Вообще я бы хотела попробовать себя в журналистике, — ответила она. — Но отец хочет, чтобы это были бизнес или право, чтобы я помогала ему в семейном деле уже после учебы. Хотя мне хочется держаться подальше от семьи и родственников. Может, кроме мамы, — сказала она и слегка засмеялась.

— Я тоже очень близок с моей мамой, — улыбнулся я. — Хотя у меня то и выбора нет, — уже засмеялся я.

Затем мы оба замолчали. Я даже не заметил, что мы сидели так близко уже час и спокойно говорили, не испытывая никаких неловкостей.

— А что произошло? — мягко поинтересовалась Тина. — Можешь не говорить если не хочешь, — стала отпираться она.

— В этом нет ничего такого, я могу рассказать, — улыбнулся я. — Мой отец умер одиннадцать лет назад.

— Ой, прости пожалуйста, — лицо Тины вытянулось от удивления.

— Это было давно, — мягко успокоил я. — Тебе незачем извиняться.

— Просто я решила, что твои родители в разводе, — добавила Тина, а затем прикусила язык, очевидно решив, что ее дополнение ни к месту. Я почти рассмеялся от ее выражения лица. — Он тоже был программистом?

— Нет, — я изогнул бровь в изумлении. — Он, конечно, тоже любил компьютеры, так говорила мама. Я смутно помню все эти моменты. Помню его одержимость комиксами, — улыбнулся я, вспомнив, что уже рассказывал Тине об этом. Девушка тоже улыбнулась мне в ответ. Рассказывая, обо всем этом я действительно цеплялся за те малые воспоминания из чертогов своей памяти. — Он был архитектором.

— Архитектором, — Тина удивленно посмотрела на меня. — Думаю, это очень круто.

— Да. Еще мы с ним смотрели фильмы ужасов в тайне от мамы, — добавил я, ностальгируя. — Ему было все равно, что мне пять лет. Мы прятались под одеялом и смотрели всякое готического кино.

— Я тоже постоянно смотрела с папой всякие ужастики в детстве, — неожиданно сказала Тина, и теперь удивился я. — Не знаю, но, по-моему, моя психика в порядке.

Уже практически полностью стемнело, и посмотрев в окно, Тина заметно выдохнула.

— Мне кажется у нас с тобой больше общего, чем мы думаем, — таинственным тоном добавила она, а затем заметно ухмыльнулась и встала из-за стола.

Кристина

Дома приятно пахло корицей. Тереза готовила что-то вкусное: аромат пронёсся через всю гостиную, и даже немного улавливался на втором этаже в моей спальне. Я закрыла дверь, ощущая себя немного встревоженной после общения с Брэндоном. Хотелось подольше подышать свежим воздухом, и распахнув створки окон, я впустила толику осенней свежести в помещение. Я все чаще ловила себя на мысли, что этот дом стал мне роднее, особенно этот прекрасный вид на озеро, границы которого сейчас плавно сливались с горизонтом. Закатное солнце отдавало пламенными отблесками в воде, создавая прекрасное яркое свечение.

— Кристина, дочка, мне нужно с тобой поговорить, — мама вошла в мою комнату без стука, нарочито-деловым голосом сообщая о своих намерениях. Ее голос был слишком серьёзным и обеспокоенным.

— Я бы хотела принять душ, — отмахнулась я, прижимаясь ладонями о подоконник. — Наш разговор может подождать?

Кивнув, мама вышла из комнаты. На самом деле мне хотелось собраться с мыслями, так как тон родительницы не предвещал ничего хорошего. Мысленно я корила себя за показное надменное поведение, ведь на самом деле мама не заслуживала такого отношения. В подкорке возникли и вовсе негативные мысли: неужели что-то снова случилось с отцом?

Обернувшись в пушистое полотенце, я спустилась вниз. Обойдя гостиную, я направилась прямиком на кухню: на столе у островка ютились подрумяненные синнабоны, а рядом стоял прозрачный чайник со свежезаваренным чаем. Очевидно, Тереза приготовила все это специально к моему приходу, зная о том, какую особую любовь я питаю к ее булочкам с корицей. В желудке предательски заурчало: ведь от одного кусочка я точно не превращусь в слона, иначе мисс Грант бы выгнала меня из группы поддержки.

— Надеюсь, разговор не касается отца, — я предупредительным тоном обратилась к маме, сидящей спиной ко мне. И когда мы так очевидно отдалились с папой друг от друга?

Обернувшись, мама жестом позвала меня в гостиную, на ходу прося Терезу принести всю чайную атрибутику в комнату за нами.

— Нет, Ричард не имеет к этому никакого отношения, — ответила мама, садясь за кресло в гостиной.

Несмотря на натянутые отношения между ними, она до сих пор старается сохранить во мне уважение к отцу. Что, собственно я и пытаюсь делать каждый божий день. Я села в кресло напротив, теперь нас друг от друга отделял лишь небольшой журнальный столик. Тереза улыбнулась мне, кладя передо мной чашку с ароматным травяным чаем.

— Я говорила с подругами из фонда, — наконец продолжила мама, когда мы остались наедине. Я закатила глаза, услышав о ее подругах, оставшихся в Лос-Анджелесе. — И с Элизой, разумеется, — добавила она, напомнив мне о маме Джастина. — Мы собираемся весной организовать благотворительный вечер, как и раньше.

— И? — поинтересовалась я. — Какое отношение к этому имею я?

— Мы подумываем над тем, чтобы организовать его здесь, в Саннидейле. Элиза тоже решила помочь нам в этом деле. Конечно, он будет проведен не с таким размахом, как раньше, но в любом случае принесет много пользы.

Мама не затронула тему тех долгов отца, из-за которых нам пришлось покинуть наш особняк в Лос-Анджелесе. Тем не менее, от своих старых привычек она не отказывалась, ведь подобные вечера стали уже традицией.